Юйко (не)ищет мужа

Юйко (не)ищет мужа
Дарья Ву

Когда у императора родилась дочь и оказалось, что жена не способна зачать повторно, он женился второй раз. Не заполучив сына, женился третий, но его дочь, Юйко, так и осталась единственной наследницей Трёх равнин. И теперь уже на ней лежит обязанность родить будущего императора.

На ней, а не на мне! Я же просто торопилась в универ, чтобы донести забытую копию снилса и попала под машину. Теперь меня хотят выдать замуж за какого-то грозного воина, но ещё один уже ходит следом уверенный, что мой супруг – он. Все зовут меня Юйко, но это не так, я – Юля, и я хочу домой, а не замуж.

Дарья Ву

Юйко (не)ищет мужа

1

С громкой музыкой в ушах и взглядом на экран смартфона я торопливо неслась по улице. Меня приняли. Я поступила! Какое счастье, пусть и в далёком от дома и знакомых мест городе. Ай да я, ай да молодец. И обучение почти бесплатное, ну, сущие копейки!

Едва вступив в подростковый возраст, я мечтала вырваться из дома, подальше от пьющего отчима и вечно недовольной матери, прочь из полуживой хрущёвки, в которой у нас была однушка на четвёртом этаже. Увы, в школу я поступила поздно, да ещё по программе один-четыре, а без одиннадцати классов за спиной в хороший университет не примут. Поэтому пришлось сидеть в школе до восемнадцати лет, но это не помогло. Я еле набрала необходимые для аттестата баллы и никуда не поступила. Зато нашла работу, решив отложить университет до следующего, более успешного года.

Чуть ли не с высунутым языком я неслась по улицам, спеша успеть в приёмную. Вчера позвонили и сообщили, что не хватает копии снилса. Тогда я донести никак не успевала, да и теперь у меня оставалось не больше получаса до окончания приёмного времени. Стоит ли удивляться, что, увидав зелёного человечка на светофоре, я не стала смотреть по сторонам и выглядывать идиотов, решивших проскочить скорее?

Надо было поглядеть, потому как из-за этого голова после столкновения болела сильно, да ещё тошнило и покачивало как на волнах. И это притом, что глаза я распахнула, лёжа на спине в постели. Ну вот, теперь мне светит не учёба в педе, а больничная койка.

Щурясь от яркого света, я всматривалась вверх. Вместо потолка надо мной нависал деревянный полог, по сторонам которого струились полупрозрачные шторы. Матрас подо мной оказался твёрдым, словно на нём успела поспать не одна сотня пациенток. С трудом я повернула голову влево. За пологом во всю стену возвышалось круглое окно в деревянной раме, а за ним стелился такой густой туман, что выглядывать на улицу никакого смысла не было. Справа от меня находилась тумба, на ней в тончайшей фарфоровой вазе стояли высушенные цветы, а перед ними покоилась подложка под ароматическую палочку. Дымок от палочки извилистой струйкой поднимался к потолку, донося до меня лёгкий аромат сандала. Даже в сериалах таких палат не видела, я точно в больнице?

Попытавшись подняться на локтях, я замерла и застонала. Комната перед глазами закачалась, но я села и с удивлением отметила, что одежда на мне чужая. Под тонкой белоснежной простынёй я лежала то ли в платье с запахом, то ли в очень изысканном халате. Глядя на нежную шёлковую ткань небесного цвета, на расклешенные рукава и на широкий лазурный пояс, я ощутила себя косплейщицей. Похоже, никакая это не больница, а тайная комната извращенца, влюблённого в Азию. Линять надо, и как можно скорее!

Тихонько выползая из-под простыни, я босиком ступила на холодный деревянный пол. Удивительно, но нигде ничего не болело, кроме головы. В висках ужасно покалывало, будто не под машину попала, а весь прошлый день бухала.

Подивившись, закатала неудобные рукава, приподняла подол и осмотрела себя. Действительно, никаких синяков, даже ссадин не осталось, вот это чудеса. Убрала за плечи, свесившиеся иссиня-чёрные волосы. Замерла. Схватилась за удивительно прямую прядь и вытянула её вперёд.

– Этот извращенец меня покрасил? – ужаснулась, разглаживая явно не парик. – И выпрямил? Какого…

– Светлая госпожа, – старческий мужской голос прервал меня, – наконец, вы проснулись!

Я медленно выпрямилась и повернулась в сторону входа. На пороге стоял седовласый старец с длинной козлиной бородой. Белые волосы, явно не короткие, он собрал в пучок. Старикашка улыбался своими глазками полумесяцами, а кисти рук прятал в таких же широких рукавах, как у меня, только бежевого цвета. Он поклонился и шагнул в комнату. Я попятилась и упёрлась в кровать.

– Как вы чувствуете себя, моя госпожа? – старикашка вынул руки с длинными ногтями из рукавов и сделал пару крохотных шажков ко мне.

– Я? – каркнула в ответ и замерла. – Я? Я, я. Ла-ла-ла.

Глаза старика раскрылись, а брови приподнялись, но мне было не до того. Я распевалась, понимая и отмечая, что голос мой звучит сильно ниже привычного тона. Однако я помнила, что передо мной не просто старичок, а извращенец, утащивший меня в своё логово и принарядивший нас обоих на китайский манер, так что тихонько отходила от него к окну. Туман за ним рассеивался, сдуваемый ветром, а моему взору постепенно открывался небывалый вид.

Мы находились не в городе. Я вообще не понимала, где мы, и в ужасе развернулась всем телом к окну. Приложила ладони к холодному и твёрдому стеклу, прижалась лбом и громко выругалась.

Передо мною простирался бескрайний холмистый пейзаж. Мы при этом находились на какой-то горе, потому что поля и леса с синим отливом располагались сильно ниже. Я видела извилистую речку, чьи розовые воды шустро сбегали вниз. В небе же, среди проплывающих мимо окна облаков, заметила длинную, извилистую тушу, покрытую чешуёй. Летающий крокодил, напомнивший китайского дракона, зигзагами пронёсся куда-то вдаль, оставив за собой белёсую полосу подобно той, какие остаются после самолётов, но рваную и извилистую.

– Чем ты меня опоил? – севшим, чужим голосом спросила я, прилипая к окну пуще прежнего.

– Лунным чаем, светлая госпожа, – поклонился старикашка. – Вижу, он уже оказал своё действие.

– Оказал, – подтвердила я, буквально офигевая от того, как сильно меня глючило. – И где же мы?

– Где и всегда, светлая госпожа, – слегка замялся старикашка. – В Лазурном дворце Трёх равнин.

2

Оказалось, что старикашку звали Суй, а меня – Юйко. Только я с этим категорически не соглашалась, из-за чего меня связали в попытке отпоить поехавшую госпожу какими-то лечебными настоями. От них воняло протухшими грибами, а вкус отдалённо напоминал всем известное порошковое лекарство против поноса, разве только песка на зубах после него не оставалось.

Я брыкалась. Я рыдала. Я доказывала, что зовут меня Юлия Алексеевна Стрельцова, но в ответ получила чем-то вроде кадила по лбу.

– Духи, оставьте тело светлой госпожи! – вопил советник Суй, раскрасневшись и выпучив в гневе глаза. – Изыдите, демоны!

На обросший шишками лоб мне прилепили какую-то прямоугольную бумажку, а после насилу влитых в горло отваров я могла лишь извергать их обратно. Ни сопротивляться, ни объясняться сил не осталось.

– Ей точно полегчает? – заговорил новый голос, ранее мной неслышимый. Он звучал приятно, низко и очень взволнованно.

– Ей уже легчает, – уверенно заявил советник Суй, стараясь перекричать мои рвотные позывы. – Нечисть покидает светлую госпожу.

– Но как нечисть сумела пробраться во дворец? – приятный мужской голос раздваивался, а может, раздваивался весь мой мир.

– Как нам стало известно, в ваше отсутствие, первый генерал, кто-то опоил светлую госпожу ядом. В ослабленное тело и вселился злобный дух стрельца. Очень сильный дух, скажу я вам, ведь его не определили ни колокольчики супротив тёмной магии, ни противодемонические печати. Весьма злобный дух.

Я хотела сказать, что сам он злобный дух, но язык не слушался. Светлая комната пошла тёмными пятнами, постепенно растворяясь перед глазами. Я что-то неразборчиво бухтела, надеясь прогнать всех вон, и услышать, наконец, объяснения: что происходит, кто они, и где мы? И, самое важное, как мне вернуться домой?

– Я здесь, любовь моя, – вкрадчиво раздалось возле уха. – Клянусь Луной и Солнцем, я больше не покину тебя столь надолго.

Слёзы текли из моих глаз. Во рту остался кислый привкус желчи, а от неизвестного влюблённого пахло чем-то нежным и терпким одновременно. Мне так хотелось перебить неприятные ощущения во рту, что я потянулась на аромат и тепло их хозяина. Влажные губы коснулись моих, ничуть не гнушаясь отведать вовсе не сладость.

– Как я и говорил, – довольно раздался голос советника Суя. – Светлая госпожа Юйко приходит в себя и уже признала вас, первый генерал.

Больше я ничего не помнила, окончательно провалившись в темноту.

Темнота не была холодной или вязкой. Она вообще никакой не была. Просто темнота. Темнота и всё. Я протягивала руки, но ничего не касалась. Подносила пальцы к глазам, но не видела. Я слышала, что перед смертью в мозгу происходит выброс всех гормонов, которые только могут помочь человеку выжить. Мозг как никогда старается спастись и понять, что происходит. Одни вспоминают свою жизнь, заново переживая яркие моменты, ну а мне повезло переживать невероятные и чудные галлюцинации. И раз уж они, наконец, оставили меня, сменившись небытием, то я близка к смерти как никогда. Неужто узнаю, что там, за гранью? Увижу бабушку и дедушку? Встречу Пушистика, Жужу, Кляксу и других своих хомячков?

– Я не хочу! – завыла в пустоту. – Пожалуйста, Боженька, дай мне второй шанс. Я буду хорошей. Никогда не перейду на красный свет! И на зелёный обещаю ходить внимательно-внимательно, только не убивай. Не убивай меня, пожалуйста. Не убивай…

Я рыдала и хныкала. В горле поселился ком. Хотелось кашлять и свернуться в позу эмбриона.

– Никто не тронет тебя. Я не позволю, – раздалось тихое утешение где-то над ухом.

Сквозь темноту проскользнули первые лучики света. Я вновь лежала на твёрдой постели, окружённой пологом. Лежала на боку, свернувшись так сильно, как только могла, а со спины меня касался кто-то ещё. Он успокаивающе шептал мне на ухо, иногда целуя в шею. Голос звучал приятно и понятно, но я откуда-то знала, что говорил он не на русском.

Господь не понял меня. Я хотела вернуться к жизни, а он закинул обратно в азиатские галлюцинации. Закусив губу и нахмурившись, я не торопилась ни поворачиваться к мужчине, пристроившемуся за мной, ни отскакивать от него.

«Думай, Юлька, думай! – мысленно твердила себе. – Что делают в фильмах, чтобы прийти в себя?», на ум приходили лишь весьма болезненные способы резкого пробуждения, такие, как причинение боли вплоть до попытки умертвить себя в страшном сне. Вот только теперь, когда молчаливые послушники отпустили мои руки, а советник Суй не вливал через бамбуковую палочку «спасающий напиток», сон казался скорее приятным, нежели ужасным, поэтому я всё же обернулась и обомлела.

Со мной в одной постели лежал невероятной красоты мужчина, словно сошедший с экрана прямиком из исторической дорамы. Длинные чёрные волосы он собрал в тугой узел, обвязав серебристой лентой. Высокий лоб, широкие брови вразлёт и яркие, тёмно-васильковые глаза. По гладкому, тонкому носу мужчины мне захотелось пройтись подушечкой пальца, в полной уверенности, что на ощупь он приятный как бархат. Только губы мужчины, на мой вкус, были недостаточно пухлыми, тонкой улыбнувшейся линией расположившись над треугольным подбородком.

– И кто же ты, ангел? – выпалила я.

Мужчина нахмурился. На его лице отразилась боль, но не физическая.