София. В поисках мудрости и любви

– Падший ангел света, Святым Именем Господа нашего Иисуса Христа приказываю тебе оставить гору Сион и покинуть Мистериум! – прохрипел Декарт, выдвигаясь вперед.

– А то что, месье? Вы устроите потасовку? Это же святое место, – ухмыльнулся Люцифер. – Но раз уж вы здесь собрались, у меня есть предложение получше…

Люцифер щелкнул пальцами, после чего незримые братья выронили мечи и повисли в воздухе, закованные в пыточные клети и обездвиженные цепями.

– Какое жалкое зрелище! Горстка престарелых рыцарей, возомнивших, что они в силах мне помешать, – издевательски произнесла Лючия. – Но мы предполагали, что вы решитесь на подобную глупость. Не правда ли, магистр?

Из тени астрального портала вышел человек в мантии из темно-красного тисненого бархата с широким меховым воротом, поверх которого висела золотая цепь с регалиями магистра ордена Розы и Креста. Закованные в клетках розокрестные братья молча следили за ним. Видимо, они все еще на что-то надеялись. Они надеялись, что этот человек хотя бы попытается их освободить, ведь это был их могущественный магистр, верховный Приор незримого братства сир Исаак Ньютон.

– Каналья! – вырвалось у Декарта. – Я же вам говорил – он предатель!

Не обращая внимания на ругань Ренэ, магистр отвесил низкий реверанс Люциферу.

– Хранитель Врат, Архитектор Храма и мой тайный агент в осином гнезде Розы и Креста, подойди ближе, ты больше не будешь прятаться в тени, – ответила на его поклон Лючия. – Думал ли ты, мой верный ученик, что плод Познания, можно вырастить на зыбкой почве чьих-то спиритических видений?

Лючия направила свою белую руку в дневник и вытащила из страницы камень заточенного света. Он горел в ладони падшего ангела, как бы переливаясь изнутри гранатовыми зернами! Евгений отлично помнил, с каким трудом он приподнял этот камень, выпавший из пасти дракона смерти, с каким блаженством держал его в своей ладони, ощущая исходившую от камня невероятно сильную гравитацию. Точно такое же блаженство теперь было написано на лице Люцифера.

– Вы в самом деле полагали, что мне до такой степени интересен ваш «философский камень»? Ха-ха-ха-ха! – иступлено расхохоталась Лючия, глядя на обездвиженных розенкрейцеров. – Эти ваши безделушки, якобы превращающие металлы и продляющие жизнь, зачем они мне?

Люцифер отбросил растрепанный дневник и шагнул к Древу Сефирот, продолжая говорить сам с собой:

– Тысячи лет готовился я ко дню нового Творения – ко дню моей Пасхи! Я и не помню, где и когда были посеяны мной первые семена Великого Делания, но я знал, я всегда знал, что среди тысяч камней однажды созреет никем не надкусанный плод Даат!

– Это запретный плод! – выкрикнул Ренэ Декарт. – Что бы ты ни задумал, падший ангел, ты не сможешь им воспользоваться! Или тебе напомнить, как лишился бессмертия Адам?

– Запретный плод? Правда? – коварно усмехнулась Лючия. – А отправлять Своего Сына на смерть не запрещено? Чтобы оставаться всемогущим, Сам Господь вынужден преступать установленные Им законы. Вы, смертные, судачите о наших делах, как кухарки на кухне, ничего в них не смысля. Недостаточно вырастить плод! Нужна еще толика ума, чтобы понять его предназначение. А кто такой Адам? Так, недоделанный подражатель, неполноценное существо! Он не имел возможности безнаказанно употребить сей плод, зато у меня такая возможность появилась. Сир Ньютон, надеюсь, вы не забыли наш уговор?

Магистр незримого братства покорно передал падшему ангелу серебряник Иуды, тот самый серебряник, за которым Ренэ и Евгений спускались в Инферно. Так вот, оказывается, для чего падший ангел разыскивал в Аду серебро всепрощения – он хотел безнаказанно произвести некое запретное действие над Древом Жизни! Зажав в руке серебряник Иуды, Лючия движением ладони направила камень заточенного света в перекрестие между тремя верхними Сефирами. Когда камень подлетел к своему месту, встроившись в хоровод мистических фигур, вокруг него тоже возник светящийся ареол – и Древо вспыхнуло пропаново-синим пламенем.

– Древо приняло плод! – торжествующее произнесла Лючия.

Евгений с ужасом наблюдал за пылающим Древом, ведь он был уверен, что помогает незримому братству, которое борется с Люцифером и еретиками-тамплиерами. Но все оказалось иначе – он сам в некотором роде служил падшему ангелу все это время.

– Вы использовали меня, вы все просто использовали меня, – с горечью прошептал он. – Ренэ был прав, здесь никому нельзя доверять.

– Особенно англосаксам! – выкрикнул разъяренный Ренэ Декарт из клетки.

– Такова жизнь, – равнодушно ответил Ньютон. – Вся наша жизнь – война, и даже после жизни мы воюем. Помните, Eugenio, что я сказал, когда мы встретились впервые? На войне, как и в любви, все средства хороши!

Ничего подобного сир Ньютон ему не говорил, но это было неважно – на этого беспринципного предателя Евгений даже смотреть не мог. Он отвернулся, лишь бы не видеть магистра.

– Никто тебя не обвиняет! Когда я прочел твой дневник, мне многое открылось в твоей душе, – ласково произнесла Лючия. – Мне запомнилась фраза, записанная тобой где-то на полях, что за все годы обучения ты усвоил лишь то, что «только научившись вовремя признавать поражение в битве, можно победить в большой войне». Проблема в том, что человеческое сборище никогда не позволит победить таким, как ты. Оно приучает вас признавать поражение за поражением, пока полностью не сломает, пока не сотрет вас в порошок. Но ты, ты еще можешь победить в моей войне. Ты можешь разделить мой триумф свободы творчества и науки! Подумай сам, что ты теряешь? Одобрение людей? Оно ничего не стоит, оно покупается и продается. Там, на земле, никто ничего не заметит. Ты же сам сказал – рабы даже не поймут, что у них сменился хозяин!

– Но я буду знать об этой подмене, – возразил Евгений. – В отличие от рабов науки у меня всегда был выбор, и я почему-то сомневаюсь, что ты мне такой выбор предоставишь.

– Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – спросила Лючия и сама же ответила на свой вопрос. – Ты мне напоминаешь меня самого до моего падения. Да-да, не удивляйся, я взбунтовался точно так же, когда появился человек! Мы с тобой очень и очень похожи, только ты хотел исправить всего одну математическую ошибку, а я предлагаю исправить сразу главную ошибку Творения. Нет человека – нет проблем! Если подумать, мы с тобой решаем одну и ту же задачу, просто мой способ более эффективен.

– Я так не думаю, – не согласился Евгений. – Это не решение, это формальная имитация, как отчет о проделанной работе, которой на самом деле не было.

– Что ж, очень скоро, когда я займу место Создателя, бунтари, вроде тебя, окажутся на моем месте. Тогда не я, а ты станешь изгоем, тебя будут все сторониться, тебя будут презирать. Но если тебе нужен выбор, я тебе его предоставлю.

По условному знаку падшего ангела Ньютон развернул свиток Librum M. и прочел строку, открывавшую провал в Преисподнею. Он положил пергамен под железные клетки, в которых раскачивались незримые братья – и на каменных плитах Храмовой горы разверзлась бездна Ада, потянувшая вниз Нострадамуса, Декарта и остальных. Евгений поймал на себе обреченный взгляд Ренэ, который мысленно с ним прощался, отправляясь в Инферно на этот раз без возможности вернуться обратно.

– Ты же получила, что хотела! Зачем ты это делаешь?!

Лючия осторожно провела по груди Евгения рукой, как бы успокаивая его.

– Возможно, ты об этом не знаешь, но в тебе кое-что есть, это нельзя заполучить обманом или силой. Уж поверь, иначе бы я это давно заполучила.

От ее прикосновения по шее у него пробежали радужные блики. Он опустил глаза, чтобы определить, откуда исходит свет, и заметил на своей груди глаза – сиддхическое ожерелье из радужных глаз, которые вращались в разные стороны!

– Дхарма-харам? – удивился он. – Тебе нужен этот амулет?

– Ты все равно не используешь его, ты же не знаешь, что это такое! – нетерпеливо произнесла Лючия. – Нет смысла скрывать, что я уже пыталась снять это ожерелье незаметно. Но это настолько древняя магия, что ее нельзя взять без спроса. Ее можно только передать, ею можно только пожертвовать. Как раз это мы сейчас и проверим! Готов ли ты пожертвовать сей дар ради спасения своих друзей?

– Нет, не отдавай его! – крикнул Мишель Нострадамус из клетки. – Он все равно отправит нас в Ад! Если передашь ему то, что он просит, ты отправишься в Ад следом за нами.

Евгений посмотрел на Декарта, железная клеть которого уже начинала проваливаться в бездну. Ренэ знал, что такое Инферно, поэтому он молчал. Ни одна душа, побывавшая в Аду, не захотела бы вернуться туда снова. Евгений стал судорожно соображать, не зная, как ему поступить. Он взглянул на магистра Ньютона, который хладнокровно наблюдал, как Люцифер отправляет незримых братьев в Инферно.

– На войне, как в любви… – повторил сир Ньютон.

Второй раз эта поговорка прозвучала слишком уж подозрительно. Для чего он ее твердил? Неужели он хотел, чтобы Евгений все-таки вспомнил их первый разговор? На самом деле во время их встречи сир Ньютон говорил что-то про разведку. Он говорил, что «никакой разведки не бывает без контрразведки». Или, быть может, это был какой-то другой Ньютон? Может, их было двое? Кажется, магистр продолжал играть в двойную игру. Для чего ему потребовалось уничтожать свои записи с помощью хроноскопа? Евгений не знал ответа. Он вообще ничего не знал про магистра Ньютона, впрочем, про самого себя тоже. Рассудок подсказывал ему, что пока у него есть Дхарма-харам, падший ангел ничего ему не сделает, а сердце говорило, что нужно было немедленно спасать Декарта, который мог вот-вот сорваться в клокочущее пекло Ада.

– Хорошо, я отдам тебе его, – быстро согласился Евгений.

Люцифер мгновенно отреагировал и поднял руку, после чего провал в бездну захлопнулся – и клетка с Ренэ Декартом грохнулась на плиты Храмовой горы. За ней свалились железные клети с другими заключенными. Профессор Ньютон тем временем предусмотрительно поднял свиток L.M. и спрятал его за пазуху.

– Отлично… теперь я ощущаю его. О да, оно повинуется мне, – шептала Лючия, сосредоточив свой взгляд на ожерелье. – Оно безупречно, сегодня все станет безупречным! Ты поступил мудро, гораздо мудрее, чем твои незадачливые друзья. Говорят, эти глаза когда-то принадлежали древним наблюдателям, помогавшим Создателю выбирать один из планов Творения. Но они допустили ошибку. Человек не стал подобием Бога на земле, человек стал моим орудием. Именно человек лишил тех перворожденных наблюдателей зрения, и вот теперь благодаря тебе их способности перейдут ко мне – раз и навсегда!

Лючия поднесла кисть к глазам перворожденных, и глаза обвились вокруг ее руки, словно завитки диких лиан. В тот же миг Храмовая гора преобразилась! Откуда-то из-под земли вдруг выросли колонны, увенчанные золотыми капителями. На месте старых неровных плит появился до блеска отполированный пол, в котором зеркально отразились порталы и стены с восточным орнаментом. Под темными облаками, расколовшими обсидиановое небо на части, величественно поднялся Храм царя Соломона изумительно тонкой работы. Но еще большей неожиданностью стало возникновение между колонн рыцарей-тамплиеров в черных и белых плащах. По их торжествующим лицам было понятно, что они знали обо всем, что здесь происходит. Они возвели этот Храм заранее, чтобы могла состояться эта черная месса Люцифера.

– И да разверзнутся тверди небесные! – крикнул Архитектор Храма магистр Ньютон. – И да наступит Царствие вечное и на земле, как на небе!

Евгений обескураженно глазел на выжившего из ума профессора, приветствующего тамплиеров поднятием двух пальцев в магическом жесте Бафомета.

– И на земле, как на небе, – монотонно повторили за ним тамплиеры, вскидывая руки в том же приветствии.

Взмах сотен рук выглядел как хорошо отрепетированные движения на военном параде. Рыцари-тамплиеры ликовали – незримое братство было повержено, магистр Розы-Креста оказался агентом падшего ангела. Все маски были сброшены. Оставалось только понять, для чего сир Ньютон устроил спектакль с уничтожением своих хронологических расчетов. Дата обновления Храма выпадала по Ньютону на 2060 год, но эта дата еще не наступила. Она находилась пока в грядущем! Следовательно, Ньютон использовал еще одну дату. Он знал, что падший ангел сначала подменит Храм в астрале, чтобы переписать мировую историю, изменить сознание человечества, и только потом попытается воцарится на земле. Так что же все-таки скрыл Ньютон от Люцифера?

– Когда я восстал против Всевышнего… – Лючия встала напротив Древа Познания, изучая поочередно десять Сефир и сверкающий плод Даат. – Я осознал одну мысль, и эта мысль хотя бы раз посещала каждого ангела света – почему Он, а не Я? А что если Я… Позже, изучая смертных существ, которых вы называете людьми, я с удивлением обнаружил, что они мечтают о том же. Да, это нас объединяет! Это наш общий рок со времен Адама, Каина и царя Эдипа. Хотите знать, почему вам так нужен Бог во плоти? Да потому, что каждый из вас мнит себя Богом во плоти! Ибо плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, ну или магистром какого-нибудь оккультного ордена.

Профессор Ньютон услужливо шаркнул ножкой и поклонился падшему ангелу, но Лючия над ним расхохоталась, словно это был придворный шут с бубенцами, а не светило мировой науки.

– Каждый ученый мнит себя всезнающим божком, – продолжала насмехаться она. – Область его всезнания не больше игольного ушка, но ученый знает в ней все, и это тешит его самолюбие. Он отрицает Бога, ибо ему ненавистна сама мысль, что бесплотный дух может претендовать на знания, которых нет у науки. В этом все отличие между нами! Вы по природе своей неприспособлены к всеобъемлющему познанию. Вам достаточно что-то знать – теорему Пифагора или формулу всемирного тяготения – то есть, по большому счету, не знать ничего. Мне же… мне этого недостаточно – я хочу знать все! Поэтому нет, я не отрицаю Бога…

Люцифер сделал шаг к Древу Познания, расправляя дымящиеся крылья и поднося руку, обвитую глазами перворожденных, к горящему синим пламенем плоду Даат.

– Как можно отрицать существование Бога, если Я сам становлюсь Богом?! Здесь и сейчас Я становлюсь Богом нового неба и новой земли!