София. В поисках мудрости и любви

Повинуясь воле Люцифера, глаза перворожденных видоизменили Древо Сефирот, минуя предустановленные законы бытия. Десять круглых печатей стали множиться, выдвигаться, углубляться и раскручиваться, словно гироскопы. Цифры и светящиеся буквы входили друг в друга, менялись местами, образуя объемные фракталы. Они росли, пульсировали, измельчались до тех пор, пока не заполнили своим светом все пространство вокруг. Невероятно! Но движение всех предметов и вещей, движение каждой частицы в астрале оказалось самоподобным отражением десяти Сефирот и двадцати двух каббалистических знаков!

Древо Познания прорастало сквозь каждое тело, сквозь каждое существо, оно описывало их форму, определяло пропорции Храма царя Соломона, задавало геометрию пространства Храмовой горы. Взглянув на свои руки, Евгений обнаружил, что они тоже состояли из светящихся знаков и кругов, которые вращались вокруг каждого пальца, вокруг каждого сустава, пробегали по лабиринтам рисунка на ладонях, по всем капиллярам и венам, по линиям жизни. Он был весь покрыт сефиротическими фракталами! Все его астральное тело представляло собой сжатую динамическую проекцию Древа Сефирот, равно как тело каждого, кто находился поблизости.

Затем Люцифер вцепился в плод Даат острыми когтями и сдавил его так, что десять Сефирот содрогнулись! Вместе с ними содрогнулись земля и само небо! По плитам Храмовой горы пробежала мелкая дрожь – и десять печатей вывернулись, образовав новую деструктивную схему люцифероподобного Бытия.

– Я есмь целостное Творение Самого Себя, предвечный Господин всего сущего, Всевышний Эйн Соф! – провозгласил Люцифер, воспылав огнем Древа Познания.

Падший ангел закрутил головой и зловеще загоготал смехом, зазвучавшим отовсюду. Дьявольский смех вызвал головокружение, и Евгений ощутил, как его собственные мысли стали переиначиваться изнутри. Вместо них откуда-то всплыли образы, свидетельствующие о том, что Люцифер всегда являлся подлинным светом и предшествовал Ветхому днями, как утренняя звезда предшествует восходу солнца. Евгений понимал, что его сознание переписывается под воздействием модифицированного Древа Сефрот, но не находил ничего такого, что можно противопоставить этому вероломному вторжению. В таком состоянии он был готов наброситься на Ренэ Декарта и незримых братьев, сам не зная почему.

Могущество падшего ангела вышло за пределы разумного, оно превзошло границы возможного. В разлом обсидианового неба вонзился столп белого света, мерцающего сразу в двух направлениях – в прямом и обратном. И этот столп как бы вошел в голову Люцифера, венчая его на Царство. Далее последовала тишина, и когда свет перестал ослепительно бить по глазам, над Храмовой горой восстал окрыленный светом Царь царей, охваченный цепью грозовых разрядов. Он внушал такой трепет, что тамплиеры в едином порыве припали к его лучезарным стопам. И оглушительный гул покатился сверху из самых глубин вселенной – это был скрежет, напоминающий завывание труб Апокалипсиса, как если бы орбиты семи планет пересеклись и столкнулись в одном месте.

Куски неба с треском полопались, словно облупившаяся краска, они стали медленно разлетаться и разваливаться. Они падали на землю и на море, разбиваясь в дребезги и поднимая на горизонте чудовищные цунами. Падший ангел воздел когтистую руку ввысь и вобрал в себя весь астрал без остатка! Разрушив старое небо, он принялся разрушать землю, погружая в бездонные провалы великие горы, обрушая в бездну целые города и страны. Наконец, во вселенной не осталось ничего прежнего, кроме парившего в открытом космосе обломка Храмовой горы, вокруг которой вращались бесформенные астероиды, пугающие водовороты бурлящей воды, сгустки плазмы и огненной лавы.

Люцифер творил новый мир! Он был единоличным Демиургом и Властелином вселенной, по движению его руки могла исчезнуть звездная система, созвездие, галактическая туманность. Он простер пылающую руку к астероидам – и на их месте образовалась странная дыра, не имеющая цвета. Он двинул руку к бурлящим водоворотам – и сквозь поток воды прошла такая же бесцветная дыра. Куда бы он ни обратил свою руку – всюду вместо новых планет и океанов возникали войды пустоты. Казалось, в этом и состоял тайный замысел Люцифера, но вскоре опустошенный астрал заполнило одинокое «Нет!» падшего ангела, которое разнеслось эхом по всем обломкам мироздания:

– Не-ет!!! Не-ет! Не-ет…

Неограниченная творческая энергия, которую впитал в себя Люцифер, не могла найти выхода! Она не могла реализоваться вовне и продолжала оставаться запертой внутри падшего ангела, испепеляя его стиснутое в сингулярную точку сознание.

Вне себя от ярости, демон попытался сорвать с себя светоносный Венец, но бесконечный Эйн Соф не выходил из его головы, и тогда окончательно спятивший ангел обхватил голову и вырвал ее из своих плеч вместе с Венцом бесконечного света, мерцающим сразу в двух направлениях. Темная взрывная волна мгновенно расщепила обезглавленного Люцифера на несметное множество песчинок, пробила строй тамплиеров и разорвала их в клочья вместе с доспехами и черно-белыми плащами.

Золотые капители колонн, мраморные стены и отполированные до стеклянного блеска плиты Храмовой горы сдвинулись с мест и застыли неподвижно в воздухе. Что было потом Евгений не знал. Его глаза тоже расщепились на множество песчинок и вылетели из астрального тела как вылетает из ветвей ночного леса стая встревоженных птиц.

***

В темных кристаллических лепестках появилось отражение его тела – оно снова собиралось из крупинок, которые нанизывались одна на другую, словно мельчайшие бусинки, связанные между собой невидимой нитью. Он попробовал шагнуть вперед, но ощущение возникло такое, будто он вышагнул назад себя из собственного отражения – и перед ним возникла огненная стена, ограждающая длинный коридор. Все двери в коридоре были закрыты, и лишь одна дверь в конце коридора была распахнута настежь. Он пошел навстречу рассеянному свету, изливавшемуся из двери, и оказался в кабинете с двухэтажным книжным шкафом и мраморным камином, в котором догорали письма с сургучными печатями и какая-то старинная книга с замком на переплете. Под тремя готическими окнами стелилась дымка облаков.

– Ты все еще считаешь меня предателем? – спросил пожилой человек, стоявший у окна.

Евгений пригляделся к фигуре, узнав профиль профессора Ньютона, задумчиво смотревшего вниз сквозь серые облака, над которыми неспеша дрейфовал невероятный воздушный корабль с серебристо-тенаровыми парусами и крыловидными веслами, расправленными в стороны. Евгений приоткрыл рот, чтобы ответить на вопрос, но немного задержался, поглядывая на проплывавший за окном розенкрейцерский корабль-дирижабль.

– Сир, я затрудняюсь ответить, – признался он наконец.

– Это твое право, – понимающе кивнул профессор. – Все так запутано, что я сам порой не понимаю, на чьей я стороне. Однако я уверен, что иного пути не было, и предначертанное должно было исполниться. Кто с этим не сталкивался, тот вряд ли меня поймет – не так просто искупить душу, отданную когда-то Люциферу…

– Но ведь Люцифер был повержен.

– О, нет, Люцифер не повержен! Он потерял часть своей силы, глаза наблюдателей и серебряник Иуды, но он не повержен.

– А плод Познания и Древо Сефирот – что с ними?

– Древо вернулось к изначальной форме, плод Даат – теперь это тайна братства, в которую меня решили не посвящать, учитывая произошедшее. Мистериум почти восстановился, хотя в нем появилось много опасных разломов. Боюсь, теперь падший ангел направит всю свою злость на земной мир. Как всегда, решающая битва добра со злом происходит на земле, в сердцах живых людей, а не в астрале. Ты уже догадался, почему у него ничего не вышло? Почему низвергнутый ангел не стал Творцом нового мира?

– Нет, сир. Почему?

– Можно обрести абсолютную власть, переписать ход истории, но этого недостаточно, чтобы стать Творцом. Чтобы быть настоящим Творцом, нужна Любовь – великая Любовь! Без нее невозможно никакое Творение, и без нее невозможно существование Творца.

– Профессор, так вы это знали? Вы знали, что Люцифер сокрушит себя сам! Но откуда?

Ньютон улыбнулся поразительно знакомой улыбкой. Так бывает, когда в мимике совершенно незнакомых людей вдруг проскальзывают родные черты, которые ты уже видел у близкого тебе человека. Ты не можешь это выразить, не можешь сказать незнакомцу, кого он тебе напомнил, но ты начинаешь перебирать в памяти всех ближних и дальних родственников, чтобы точно определить, где же ты мог видеть такую же улыбку, точно такое же выражение глаз. Именно такая неожиданно родственная улыбка пробежала по лицу Ньютона. В ней как будто проявились черты одного и того же лица, спрятанного за всеми лицами, которые встречались прежде в его снах и мистических видениях.

– Тат-Пуруша, – намекнул профессор. – Здесь, в Porta Lumen, я лично обыскал каждый уголок, чтобы найти обитель предначального существа. Я так мечтал найти Тат-Пурушу, что не замечал очевидные вещи, не замечал, что его следы находятся всюду. В призрачных мирах его сознание способно обрести любую форму. Он может явиться загадочным деревом, камнем, книгой, даже незримым братством…

Магистр сделал многозначительную паузу и продолжил:

– Но следы предначального обращены носками внутрь. По таким следам можно ходить вечно, и не найти никакого Тат-Пурушу. Некоторые ходили по его следам так долго, что начинали узнавать в его следах свои следы, оставленные в прошлом, и сходили от этого с ума. Тат-Пуруша находится не там, куда ведут его следы. Он сам находит того, кого нужно, и когда он нашел меня, он объяснил мне, зачем я должен сделать то, что сделал.

Их разговор прервали чьи-то решительные шаги. Из коридора в кабинет вошли незримые братья во главе с Мишелем Нострадамусом. Только сейчас Евгений обратил внимание, что единственные двери, ведущие в кабинет, висели посреди комнаты, ни на что не опираясь! Доктор Нострадамус развернул свиток, скрепленный печатью «R.C.F.» и зачитал его:

– Сим решением досточтимого Незримого Коллегиума за умышленное нарушение и попрание Высочайшего Устава нашего братства Розы и Креста, за сознательное и неоднократное превышение магистерских полномочий, за тайное сотрудничество с падшим Орденом Храма и низвергнутым ангелом света Люцифером, имярек Денницей, брат I.S. лишается всех титулов и званий братства. Все привилегии, ключи и пароли, коими пользовался брат I.S., сим решением упраздняются. Доступ к тайнам братства, право доступа и свободного перемещения в Porta Lumen coeli, коими пользовался брат I.S., сим решением упраздняются. По сему решению брата I.S., известного миру под его именем Isaacus Newtonis, надлежит взять под стражу для дальнейшего сопровождения оного брата в отведенное ему для отбывания наказания место. Решение вступает в силу немедленно и остается в силе бессрочно, доколе не будет отменено Незримым Коллегиумом либо обжаловано на общем собрании Rosae Crucis Fraternitatis.

– Вы ошибаетесь… он не виноват! – вступился за профессора Евгений.

– В незримом братстве есть строго определенные процедуры, – коротко ответил Нострадамус.

– Все правильно, Мишель, – спокойно сказал сир Ньютон. – До избрания нового магистра тебе придется исполнять мои обязанности. Где хранятся ключи, тебе уже известно. Единственное, что я бы хотел узнать, так это место, определенное мне братством для отбывания наказания.

– Мифраим, отдаленная провинция Сингхала, – произнес секретарь братства.

– Хорошо, что не Вальхалла, – мрачно пошутил Ньютон. – Ты же знаешь, я бы этого не вынес.

– До отправления экспедиции осталось полчаса, – оповестил Нострадамус. – Полагаю, этого достаточно, чтобы брат I.S. мог собрать свои личные вещи.

– Конечно, все уже собрано, – Ньютон жестом указал на сундук возле массивного палисандрового стола.

Евгений с трудом мог себе представить, как можно поднять такой здоровенный сундук, не говоря уже о том, чтобы его переносить, тем более путешествовать с ним! Но, когда конвоиры осмотрели содержимое сундука и взяли под стражу Исаака Ньютона, кованный сундук сам приподнялся над полом и последовал за своим хозяином, словно вышколенный служебный пес.

– Надеюсь, они не сотрут тебе память перед пробуждением, – обратился напоследок сир Ньютон к Евгению, взглянув мельком на секретаря братства. – И все же, как бы то ни было, я был рад нашему знакомству, Eugenio Hiperboreus.

– Я тоже, сир.

Перекинувшись этими словами, лишенный всех привилегий и званий профессор Ньютон направился в коридор. Два рыцаря в доспехах и кованный сундук неотлучно последовали за ним, пока не скрылись в темноте. Евгений остался наедине с Нострадамусом, который встал в кабинете ровно на то место, где только что стоял сир Ньютон, и точно так же задумчиво посмотрел в окно.

– Он прав, – сказал секретарь братства, имея в виду Ньютона. – Ты слишком много знаешь. По нашим правилам мы должны провести тебя через туман памяти… Твои воспоминания обо всех этих событиях сотрутся, ты забудешь все, что видел. Думаю, будет правильно, если это сделает брат R.C., благодаря которому ты здесь оказался и узнал о нашем существовании.

Евгений виновато уставился в пол. Ему хотелось возразить Нострадамусу, но он понимал, что здесь от него ничего не зависит. Ведь он, если разобраться, не являлся даже новицием братства Розы и Креста. Он не присягал хранить тайны братства, и это создавало для Незримого Коллегиума определенные проблемы.

– Мишель, ты меня вызывал? – спросил по-французски Ренэ Декарт, впопыхах входя в кабинет магистра и не узнав поначалу Евгения.

– Брат R.C., вам поручается задание неотложной важности, – отстраненно проговорил Нострадамус, избегая фамильярного обращения. – Как вам известно, в трансформации Древа Сефирот и в попытке воцарения падшего ангела, наделавшей в астрале много шума, был задействован человек, которого вы хорошо знаете. Мы не можем позволить ему проснуться, пока в его памяти сохраняются воспоминания, представляющие угрозу раскрытия тайн братства.

– Ты серьезно? – перебил его Ренэ.

Декарт узнал Евгения, стоявшего перед Нострадамусом, и пораженно вскинул брови.

– Вам поручается провести этого человека через туман памяти! – продолжал Нострадамус тем же тоном. – Еще раз повторяю, его воспоминания…

– Мишель, о каких тайнах ты говоришь?! – вспылил Декарт, срывая с себя мушкетерскую шляпу. – За последнюю сотню лет у нас не осталось ни одной тайны, которую бы ни узнали тамплиеры. Тебя беспокоит утечка в земной мир? Хорошо! Почему бы это не обсудить с Женэ? Он сделал всю черновую работу за вас! А что сделало братство? Чем-нибудь помогло? Люцифер вынул из него душу, а теперь ты предлагаешь вдобавок ко всему лишить его памяти?