Клиника. Неделя из жизни ветеринара

– Да вы что, девки, белены объелись? Я ж только о порядке пекусь – чтоб всё в ажуре… А вы на начальника кидаетесь! Нехорошо…

Тут администратор принял скорбный вид несправедливо обиженного и выскользнул из помещения.

Но на этом администраторские злоключения не кончились.

Здоровенный хозяин среднеазиата, нервно мерящий шагами коридор перед дверью, слышал всё от слова до слова. И выступление коротышки-начальника ему сильно не понравилось.

Истомлённый ожиданием, волнением за жизнь четвероного друга и ощущением бессилия от невозможности как-то поучаствовать в процессе, он понял – вот оно! Вот тот вражина, который пытался помешать добросердечной докторше спасать его собаку! Как он там сказал? «Геройство не приветствуется»? Или что-то вроде того… Да ещё заразы натащил, как доктор сказала…

– Ну погоди, только выйди у меня… – многообещающе пробормотал хозяин себе под нос, и стал караулить администратора, как кот – мышь.

Вот так и случилось, что когда ничего не подозревающий начальник выбрался за дверь операционной, он налетел на каменное плечо, подставленное в нужный момент лучшим другом среднеазиата. Семён Валерьич ойкнул и обернулся. И в тот же момент оказался притиснут в угол коридора, а над ним возвышался мускулистый кряжистый мужичок, вид которого не предвещал администратору ничего хорошего.

– Ты что ж это на людей налетаешь? – прищурившись, поинтересовался богатырь.

– Я… простите пожалуйста, – пискнул Семён Валерьич, пытаясь высвободиться из захвата – впрочем, безуспешно.

– Чо прости, чо прости!.. – наступал тот. – Не понимаешь, что ль – у людей ответственная работа! А ты отвлекаешь, нервы мотаешь… Заразу вот ещё заносишь! Тебя мама что, уважать людей не научила? – вопрошал он, прижимая лысеющего администратора к стенке. – Так я могу это упущение исправить…

– Гражданин, вы что себе позволяете? – попытался встать в позу Семён Валерьевич.

Но поза не получилась, потому что попробуй-ка встань, когда ты так притиснут, что и ноги твои едва достают до пола, и руки заклинило.

– Ах, так ты ещё и непонятливый?! Тогда ща точно наваляю! Может, поумнеешь…

И понял Семён Валерьевич, что помощи ему ждать неоткуда, что мужик-то не шутит и точно сейчас наваляет, и придётся потом несчастному администратору припудривать синяки, отворачиваться от клиентов и сотрудников (чтоб не пялились зазря!) и слышать за спиною обидное хихиканье, что вот, мол, нарвался наш-то, допрыгался – краса-а-вец…

Тогда Семён Валерьевич скроил плаксивую физиономию и заскулил:

– Ну, что я вам сделал, честное слово? Что вы от меня хотите?

– А хочу я, – назидательно начал мужик, – чтоб ты больше на людей не кидался. И чтоб докторшу ту, – он указал подбородком на дверь операционной, – в покое оставил. А коли что не так… ну, не поймёшь… то я тебя здесь изловлю, и уж тогда… точно наваляю. Только в двойном размере. Это ты не сомневайся – солдат слово держит.

Да Семён Валерьич и не сомневался. Наклеенный на стенку родной клиники среди тематических плакатов, изображающих внутреннее строение домашних животных, он мечтал только об одном: не слиться в цветовой гамме ни с одной из зловещих картинок, а также вздохнуть полной грудью. Только вот последнего пока ему никак не удавалось сделать – мешал этот мордоворот, фривольно расположившийся на администраторской груди.

– Конечно, конечно… как скажете… – просипел притиснутый из остатков воздуха. – Пустите… пожалуйста.

– Смотри у меня, – строго сказал хозяин среднеазиата, выпуская начальника из угла.

Отпущенный на волю Семён Валерьич дунул к ординаторской не оглядываясь.

«Нет, сегодня никаких условий для работы, – сетовал он на бегу. – Находиться под одной крышей с тремя сумасшедшими – это уж слишком. А там, глядишь, тот волкодав оклемается. Вряд ли у него характер лучше хозяйского. И будет трое сумасшедших да ещё одна кошмарная собака – на одного нормального меня. Нет, силы неравны…»

Эта последняя мысль так расстроила администратора, что он покинул здание, даже не сделав упреждающего удара в виде ябеды на имя директора, по поводу взбунтовавшейся докторши.

Впрочем, может, это капля здравого смысла помешала ему позвонить. Уж больно неприятно было ощущать себя настенной графикой…

Глава 4. Воскресенье в воскресенье

А вот ещё был случай…

Утро было тихое и сонное, как и положено быть воскресному утру. Не толпился народ в коридоре, не хлопали дверьми. В тишине слышно было, как зудит лампа дневного света. Вот и славно. Значит, у всех всё пока в порядке.

Кот Барсик, благополучно выживший после уринотерапии и воспринявший пребывание в клинике как законный санаторный отпуск, сегодня уже должен был отправиться домой. У него, как и предполагала Ксения, оказался обычный гастрит, и при правильном лечении кот быстро пошёл на поправку. Основным его лечащим врачом оказалась Екатерина Ивановна, получившая Барсика на своё попечение в пятницу утром. Узнав из оставленного Ксенией анамнеза, что приключилось с котом, суровый доктор пришла в такое состояние, что пожилую хозяйку Барсика спасло от немедленного пригвождения к позорному столбу только её физическое отсутствие. А уж сколько эпитетов и пожеланий получила она в свой адрес – и не передать. Об этом поведала Ксении Алина, которая, в свою очередь, узнала новости от Лены, ассистентки Екатерины Ивановны. Так что, пожалуй, это хорошо, что они не встретятся лично – хозяйка и лечащий врач. А то мало ли как закончится эта встреча…

Зато к многострадальному коту Катерина прониклась огромной симпатией. Её бы воля – не отдала бы его назад ни за что! Хозяйке Барсика была ею составлена целая петиция с приложенными рецептами, с наставлениями по лечению кота, которая кончалась так: «МОЧА СТРОГО ПРОТИВОПОКАЗАНА!!!» Именно так – аршинными буквами с восклицательными знаками. Оставалось надеяться, что старушка воспримет правильно и будет следовать предложенным рекомендациям.

Ксения достала вышивку и устроилась у окна. Она дежурила сегодня одна – с Алиной договорились, что та отдыхает после полноценного рабочего дня в субботу. С пол-дня должна была выйти Марина Николаевна и её ассистентка Юля. Семён Валерьевич тоже, слава Богу, видимо решил отдохнуть.

Ксения вспомнила, как вчера после операции благодарный хозяин сунул ей в руку визитку и настоятельно просил не стесняться звонить, если возникнут любые сложности с начальством. Кажется, у них с Семён-Валерьичем вышли какие-то тёрки…

«Вот смешной! – подумала Ксения. – Неужели он думает, что кто-то всерьёз боится начальника? Жизнь отравить он, конечно, умеет. Но не более того».

Да если что – она повернётся и уйдёт: врачи в любой ветеринарке требуются. Чего не скажешь про администраторов.

Далее мысли доктора вернулись к работе. Повезло им вчера: всё прошло удачно, и среднеазиат благополучно проснулся после наркоза. Только б осложнений не было. Но хозяин у пса вроде толковый, а доктор объяснила ему, какой режим должен быть теперь у собаки, и что можно, чего нельзя.

Потом вспомнились те случаи заворота, которым она была свидетельницей. Первый кончился грустно. Померла там собака. А вот второй… Да… О таком стоит вспоминать.

Тогда она работала в своей первой клинике ассистентом. И к ним частенько захаживала одна очень колоритная парочка: роскошный рыжий кот и его не менее рыжая хозяйка. Смотрелись они великолепно!

Как-то раз незадолго до полуночи (дежурства там были суточные) Ксения отлучилась, чтоб купить для персонала чего-нибудь поесть. А когда вернулась, глазам её предстала печальная картина: хозяйка кота, с воспалёнными заплаканными глазами сидела в приёмной. А кот… кот лежал распростёртый под капельницей. Только был он уже не привычного огненно-рыжего цвета, а чёрного…

Выяснилось, что в доме у женщины случился пожар. И рыжик оставался в квартире. Он не обгорел – пламя потушили до того, как оно добралось до кота – но почти задохнулся в дыму и был весь в саже и копоти. Когда его нашли, то сочли уже мёртвым.

Но хозяйка его не желала смириться с потерей любимца. Она схватила кота и опрометью бросилась в ветеринарку, оставив разборку с погоревшей квартирой на потом.

И вот она сидела в клинике, чуть раскачиваясь на стуле, и тихо повторяла:

– Спасите Арчика… Только спасите Арчика… Умоляю… Умоляю…

Доктор сказал тогда, что надежды очень-очень мало. Почти никакой.

Ксения, как сейчас, помнила эту картину: ночь, чуть звенит лампа дневного света, под нею – неподвижный Арчик, хрипло и тяжело дышит. По трубочке медленно стекает раствор Рингера-Локка – кап-кап… Будто последние капли жизни замечательного животного. На стуле – его хозяйка, не отрывающая глаз от трубочки. Всем тяжко, и все молчат.

А через пять минут всё стало ещё хуже. Потому что в клинику пришли двое старичков с пожилой овчаркой. Псина надрывно стонала – вот так же, как вчерашний среднеазиат – ей было очень больно. Потом она поднимала голову и заглядывала в лицо хозяину – он ведь такой всемогущий, её хозяин, он всегда знает, что надо делать и поможет ей. Ой, как бо-ольно-о…

Но, увы, всемогущий хозяин был бессилен. И с тоской смотрел на доктора – Бога ради, сделайте что-нибудь!..

А доктор… что ж доктор… он тоже не господь Бог. Врач был опытный и сразу определил, что дело плохо. Заворот. Нужна тяжёлая операция. А собака немолодая и вряд ли выживет, шансов мало. О чём он и сказал старикам.

Ещё врач добавил, что стоит эта операция очень недёшево – двадцать тысяч! – и скидки он сделать не вправе. Это могла бы разрешить только владелица клиники. Но сейчас ночь, и связаться с нею он не может.

Старушка тихо заплакала, прижимая к груди поводок. А старичок сказал:

– Я сейчас всех обзвоню. Мы найдём двадцать тысяч!

Он достал мобильник и стал звонить сыну, потом дочке, потом ещё кому-то… Но никто не брал трубку. Время было далеко за полночь.