Игры мудрецов

Звучит еще ужаснее обычной смерти, мне холодно и неуютно.

– Зачем тебе это?

– Ты не поймешь без разъяснений, – радостно отвечает Создатель. – Мне еще нужно все обдумать и структурировать, но я почти уверен, что нашел Великую Идею.

– Небытие? – выдыхаю, и от шока пространство вокруг меня сжимается в точку, вибрирующую голосом в гарнитуре:

– Добровольный уход в Небытие.

Не могу осознать услышанное. Принять, одобрить и примерить на существующий мир. Планету с миллиардами цзы’дарийцев, другие планеты с разумными расами. Да, мы убиваем друг друга, впустую тратим бесценный дар жизни, но отказаться? Добровольно?

– Ты серьезно?

– Да. Знаю, что сложно понять, но конечный вывод любой теории или идеи всегда звучит, как бред. Только с пояснением становится откровением.

– Даже с обоснованием это немыслимо, – завожусь и повышаю голос, – ты видишь очередь из желающих перейти в Небытие? Что даст такая идея?

Создатель тихо смеется. Как раньше в центре, когда задавал вопрос, а я не могла ответить, перебирая вариант за вариантом и уходя от единственно верного все дальше и дальше.

– Свет мой, я бы позвал тебя в сектор посидеть на кухне с яичницей и травяным отваром, но ты не поедешь. Мне жаль, что все закончилось так быстро. Ты стала бы хорошей помощницей, а в будущем преемницей. Единственной, идеально подходящей на эту роль, но я справился сам. Не огорчайся, ты еще можешь реализоваться как женщина, хозяйка, мать.

Снимаю гарнитуру и выключаю. Услышала достаточно. Наплевать хочется на то, кто настоящая тройка. Великая Идея добровольного ухода в Небытие пугает до обморочного состояния. Эмоциональный выброс душит и не дает думать. Пережидаю вспышку и вижу, во что превратила край шарфа, раздирая ткань ногтями.

– Дэлия? – голос Флавия звучит из пустоты. Словно с другой стороны потенциального барьера.

Если не думать о каждой конкретной жизни: моей, Наилия, Создателя, Публия, Поэтессы, Флавия, то вспоминается теория расширения и сжатия Вселенной. От вдоха, в котором мы существуем, до выдоха в точку. В то самое Небытие. Механизм существует, зачем его ускорять?

– Дэлия!

Чувствую руку Флавия у себя на плече, слышу шум листвы цветущей магнолии. Скамейка давит на спину, а ноги покалывает от долгого сидения в неподвижности.

– Да, сейчас, – бормочу под нос, – один звонок.

Дужка гарнитуры на ухе и голос Наилия:

– Слушаю.

– Ты уже объявил о моей смерти?

– Еще нет.

Я жива, пророчество не исполнилось, а тройка есть. Одновременно Создатель и Поэтесса не могут быть правы, лгут либо оба, либо кто-то один. Если верить еще не сбывшемуся пророчеству, то слова Создателя – чушь. Это просто, понятно и объяснимо. Устраиваем церемонию и ждем настоящую тройку. Если предсказание лживо, тогда зачем оно вообще было нужно? Найденная Великая Идея автоматически устраняет всех претендентов на звание тройки кроме одного. Тогда действия мудрецов теряют логику, а в это не верится. Если лгут оба, то происходящее окончательно превращается в бессмыслицу.

– Дэлия, мы все отменяем? – спрашивает генерал.

Умереть еще раз, уничтожить наладившуюся жизнь ради идеи, которую уже сформулировали без моего участия. Кому нужна такая жертва? Шрамы от когтей филина долго напоминали о предыдущей. И вот я иду по второму кругу.

– Нет, давай сделаем это, – прошу Наилия, чувствуя, как сел голос. – Я больше не хочу быть мудрецом. Мотылек исчезнет вместе со своим диагнозом и запретом рожать детей. Без шизофрении я обычная женщина.

Жалею, что не вижу генерала, не чувствую эмоций и не могу заглянуть в привязки. В тишине только стук моего сердца, эхом отражающийся пульсацией в висках.

– Хорошо, – устало отвечает Наилий, – тело из медцентра уже доставили. За тобой я отправил машину. Приезжай домой и переодевайся. Больше ты не мудрец.

Глава 6. …и воскресла

Машина затемно привозит в особняк к запасному выходу. Наилий ждет, сидя на верхней ступеньке узкого крыльца, а на гравийной дорожке возле цветастой клумбы в черном комбинезоне и таком же черном настроении стоит майор Рэм. Лысый стервятник осматривает меня с ног до головы и презрительно кривится.

– Бред, – коротко говорит вместо приветствия и отворачивается.

Генерал поднимается, цепляясь за перила лестницы. Макушкой задевает точечный светильник в козырьке. Освещение рисует рваные тени на лице полководца. Мрачен и сосредоточен, как никогда.

– Дэлия, скоро приедет либитинарий вместе с толпой специалистов, чтобы организовать церемонию. Прятаться надо уже сейчас, – Наилия говорит глухо, словно на нем медицинская маска или траурная вуаль. – Я увижу тебя только завтра. Не знаю, сможем ли поговорить. Иди с Рэмом. Он покажет тебе второй этаж и комнаты виликусов.

Генерал обнимает и целует в висок. Прижимаюсь к нему, закрыв глаза. Вдыхаю фантомный аромат эдельвейса, настраиваюсь, пропуская через себя эмоции и не чувствую ничего, кроме хрупкой корки льда под пальцами. Глухая оборона. Неприступный бастион выдержки и терпения.

– Хорошо…

Не успеваю ничего сказать, Наилий делает шаг в сторону и молча обходит меня. Камни хрустят под подошвами форменных ботинок генерала, удаляясь от меня тревожным шепотом. Мертва, забыта, потеряна. Исчезла. Мотылек разбивает стекло фонаря и влетает в пламя. Вспышка осознания отдает болью в затылке. Больше не мудрец.

– Как мне называть тебя, новый виликус? – ехидно спрашивает Рэм.

– С вежливыми обращениями покончено?

Стервятник скалится, закладывая руки за спину и обдавая жарким дыханием на выдохе:

– Между нами по статусу два офицерских звания. Захочу, буду называть тумбочкой или табуретом. И чем быстрее ты привыкнешь, дарисса, тем легче будет. Имя!

Как раз сейчас ничего не придумывается. Дэлия, Децим? Только не Децим! Тулий или Квинт, а, может быть, Сервий?

– Тиберий, – выпаливаю то, что стучится в сознание и цепляется за него изо всех сил.

Рэм хмыкает, молча открывает дверь и уходит в полумрак дежурного освещения. Шагаю за майором и запинаюсь об мешок на полу.

– Переодевайся, Тиберий. Свою одежду с планшетом и гарнитурой клади в мешок. Рядовому такие девайсы не положены.

Мне теперь много чего не положено. Пререкаться со старшим по званию, выбирать, что носить и где спать. Снимаю платье через голову и начальник службы безопасности запоздало, но отворачивается. Меня обида на Наилия гложет. Рэм – последний цзы’дариец, которого я хотела посвящать в тайну своей смерти.

– Тьер! Бездна знает что! – возмущенно пыхтит стервятник. – Кого мы хотим обмануть дешевым маскарадом?

Забираюсь в черный рабочий комбинезон и застегиваю молнию. Одежда висит на мне, как на вешалке. То ли с размером ошиблись, то ли все виликусы так ходят, шоркая штанинами и рукавами. Мешок с моим платьем Рэм отбирает и кивает за спину. Иду.

– Маску надень, – ворчит майор, – и запоминай легенду, Тиберий. Служил ты в звезде дозорных лейтенанта Демиса Гракха три дня сразу после училища. Забросили вас на алый планетоид Дельта-Гамма в системе Мангуста. По заданию ты охранял ученых, изучающих редкие формы жизни в естественной среде обитания. Говорили тебе, идиоту, не отходить дальше защитного периметра, но тебе, стоя на посту, приспичило отлить. И ты, гнарошева задница, зашел за камень. Постеснялся. Там тебе гейзер между ног и вдарил. И все, плачьте дариссы, пишите письма в медотсек мелким шрифтом. Ожоги восьмидесяти процентов тела, бесконечные пересадки кожи и полная импотенция.

С каким удовольствием майор рассказывает. Сам сочинял, не иначе. Темный коридор заканчивается лестничной клеткой, вместо отделки кругом едва оштукатуренный бетон и серо-синяя краска на стенах. Внутренняя часть особняка, не предназначенная для глаз любовницы генерала. Поднимаемся на второй этаж, и я по пути отсчитываю безликие двери, чтобы не запутаться. Табличек, номеров или хотя бы рисунков на них нет. Как местные ориентируются?

– А теперь серьезно, – говорит лысый стервятник. – В настоящей легенде ты – важный свидетель преступления и строго засекречен. Это полностью объясняет специальную маску даже на лице виликуса. Мы часто так прячем бойцов, ничего удивительного в твоем внезапном появлении в особняке нет. Таких, как ты, мотает по разным подразделениям на низших должностях. Официально все рядовые, а на деле могут оказаться хоть лейтенантами, хоть капитанами. Был связистом, стал медиком, был разведчиком, стал виликусом и так далее. Держи таблетки для смены голоса. При мне глотай. Вот так. Одной дозы хватает на сутки, завтра повторишь прием. Не отлынивай. Начнешь говорить своим голосом, накажу. Теперь дальше. Жить будешь в одной комнате с Труром. Он хоть и рядовой, но у виликусов главный. К командиру обращаться только на вы и с максимальным уважением. Это понятно, Тиберий?

– Так точно, майор Рэм.