– Милорд…
Горничная замолчала, растерянно уставившись на Джул.
– Что, Клара? Что – милорд? Говори!
– Он умер, миледи! – выпалила горничная и испуганно прикрыла ладонью рот.
– Умер? – переспросила Джул.
Это слово, произнесенное вслух, заставило ее прислушаться к себе. Что она чувствует? Печаль? Страх? Или… освобождение? Нельзя, конечно, радоваться чьей-то смерти, Джул и не радовалась, она просто ощутила себя удивительно живой и свободной. Словно кто-то разрезал путы, стягивающие душу, и выпустил ее на волю.
– Умер, – снова повторила Джулия, а потом, выйдя из ступора, торопливо перекрестилась. – Клара, помоги мне одеться!
– Слушаюсь, миледи.
Горничная принесла темно-синее платье.
– Ох, миледи, у вас же ничего траурного нет. Теперь придется все наряды перекрашивать.
– Это неважно, – отмахнулась Джул. – Приведи в порядок то платье, которое я надевала на похороны тети Джейн. Нужно узнать, когда привезут тело.
Говорить так про Уильяма было непривычно. Надо же! Властного, всесильного графа Уэнсфилда больше нет. Есть лишь его останки.
– Боссом сказал, Его сиятельство в Лондоне похоронят, – заявила Клара.
– Да? Странно. А почему не здесь?
– Вот и Молли говорит – странно. Испокон веков всех господ в старом склепе хоронили.
– Ладно. Приедем в Лондон – узнаем.
– Ох, миледи, а для столицы платье-то и не годится. Оно ведь старое! А там столько народу, и все-то на вас смотреть будут! – всполошилась Клара. – Как же вы в этих обносках?
– Ничего. До Лондона как-нибудь доеду, а там уже закажу что-то более подходящее.
Джулия решительно оглядела себя в зеркале. Глаза блестят, на щеках горит лихорадочный румянец, губы плотно сжаты. Нет, никуда не годится!
Она глубоко вздохнула, стараясь добиться привычной невозмутимости, и приказала себе успокоиться.
Спустя пару минут отражение показало обычную Джул – спокойную, отстраненную, холодную. «Уильям был бы мною доволен» – мелькнула невольная мысль.
– Клара, собери все необходимое. Через час мы выезжаем, —распорядилась Джул.
– Слушаюсь, миледи.
Горничная кинулась укладывать вещи, а Джулия вышла из комнаты и спустилась вниз.
Слуги, во главе с дворецким, толпились в холле.
– Ваше сиятельство, – Боссом, забыв о своей привычной невозмутимости, кинулся к ней. – Горе какое! Милорд…
На глазах у старого слуги выступили слезы.
Джул почувствовала в горле комок. Ей стало жаль дворецкого. Боссом провел рядом с лордом Норреем больше тридцати лет и был к нему очень привязан.
– Кто приехал? – справившись с собой, спросила она.
– Мистер Пиберли, миледи. Лорд Конли прислал его сообщить о смерти милорда.
– Где сейчас мистер Пиберли?
– В гостиной, миледи.
– А почему вы все здесь?
Джулия внимательно оглядела слуг.
– Вам нечем заняться? Мэри, предложи мистеру Пиберли чай. Полли, обед на кухне сам собой готовится?
– Простите, миледи, – покраснела кухарка.
– Милорд умер, но это не повод ничего не делать, – резко сказала Джул.
Прислуга пристыжено потупилась.
– Слышали, что сказала миледи? – засуетился дворецкий. – Разошлись все!
Слуги мгновенно исчезли из холла.
– Боссом, вели Аткинсу закладывать карету, – приказала Джулия.
– Слушаюсь, миледи, – отозвался дворецкий, украдкой утерев глаза.
Джул ободряюще кивнула слуге и направилась в гостиную.
Комната, так любимая Уильямом, выглядела темной и осиротевшей. Тяжелые бордовые портьеры уныло обвисли, мебель красного дерева поблескивала траурно и печально, и даже алые розы на ковре поблекли.
– Миледи, примите мои соболезнования.
Мистер Пиберли, невысокий, щупленький, суетливо поднялся с дивана и поклонился.
– Здравствуйте, мистер Пиберли, – сдержанно произнесла Джул. – Расскажите мне, что произошло? Лорд Норрей уезжал из Вуллсхеда в добром здравии. Что случилось с ним в Лондоне?
– Ах, миледи, – скорбно вздохнул поверенный. – Еще вчера мы с Его сиятельством обсуждали покупку фабрики, и милорд выглядел совершенно здоровым. А ночью ему неожиданно стало плохо, и он скоропостижно скончался. Доктор Уорвик говорит, что у Его сиятельства просто внезапно остановилось сердце.
– Это ужасно, – вздохнула Джул. Она приложила к сухим глазам платочек и тихо всхлипнула.
Ничего не поделаешь! Что бы она ни чувствовала на самом деле, а формальности должны быть соблюдены.