Сборник произведений

– Тут такое дело, Михаил…. Со следующего месяца я повышаю вам квартплату.

У меня душа ушла в пятки. Как? Я еле свожу концы с концами, а тут такая новость. Но, подавив своё возмущение, спросил:

– А почему?

– Я как-то заходил к вам, чтобы забрать свои вещи. И увидел, что почти во всех комнатах царит полный хаос. Мусор лежит то там, то тут. Куча одежды разбросана повсюду. А про гору посуды, которая копится на кухне, я вообще молчу.

– Но, а почему Вы приходили в квартиру без моего ведома, ведь я…

Мне не удалось закончить фразу, немного взбудораженным голосом владелец прервал меня:

– Хватит тут задавать вопросы! Мне очень не понравилось состояние моей квартиры. И либо вы увеличиваете оплату и продолжаете так жить, либо через 30 дней, согласно нашему договору, вы съезжаете.

– Но как же…

– Я же сказал, что хватит уже задавать дурацкие вопросы. Срок вам на раздумья – два дня. После жду вашего звонка с ответом.

В телефоне послышались гудки. Моё сердце бешено застучало, паника нарастала. Что делать? Откуда взять лишние деньги на оплату? У меня даже никакой заначки нет, ведь всё уходит на то, чтобы тихо существовать здесь. А теперь это всё будет разрушено, лишь из-за одной прихоти этого козла.

Я сел на диван, обхватив голову руками. Надо попробовать сегодня взять дополнительную смену, и, видимо, забыть на время про сон. И про еду тоже можно будет не переживать. Ведь на неё у меня просто не останется средств.

Осознав весь этот кошмар, я быстро начал собираться на работу. Надевая куртку, я увидел в прихожей вчерашний буклет. Надо будет сходить туда и узнать, что там такое. Но это будет потом, а сейчас пора выдвигаться на заработки.

Закончив с работой, этим же вечером, я снова вспомнил о рекламке. Адрес театра был в 40 минутах ходьбы от того места, где я сейчас находился, и я решил пройтись до него. Как же прекрасен вечерний город! Дороги уже почти опустели, нет ни автомобилей, ни людей. Я поднял голову, но из-за света мегаполиса звёзд не было видно. А как же было хорошо в родной деревне: ляжешь во дворе и любуешься ночной красотой небосвода.

По пути начал замечать, что ухожу всё дальше, в незнакомый мне район. И даже не понял, как оказался возле здания, которое было изображено на рекламке. Само строение ничем не выделялось: не было ни помпезности, ни украшений. Общие черты театра в нём проглядывались. Я волновался, но, поборов свою неуверенность, всё-таки открыл дверь и вошёл в здание.

Внутри всё выглядело так же скромно. Полагаясь на интуицию, я открыл ещё одну дверь и попал в зрительный зал. Там проходила какая-то репетиция. Услышав мои шаги, из партера на меня обернулся мужчина. Он тут же скомандовал людям на сцене:

– Продолжайте, я сейчас подойду.

Затем направился в мою сторону. Мужчина был худощавого телосложения, слегка прихрамывал на левую ногу, а в левой руке держал трость, на которую опирался при ходьбе. Я решил не скромничать и заговорил первым:

– Здравствуйте! Я пришёл по объявлению.

Из-за света софитов, которые были установлены на сцене, мне до сих пор не удавалось хорошо разглядеть этого мужчину. По всей видимости, именно он был режиссёром. Сделав ещё два шага, мужчина остановился и произнёс:

– Прекрасно! Прекрасно! Наш театр рад видеть новых гостей в своём зале. И, простите меня за грубость, я забыл представиться. Зовут меня Виктор Синельников.

После сказанного он сделал небольшой поклон, в знак приветствия. Я же не заставил себя долго ждать и, повторив этот же жест, сказал:

– Меня зовут Михаил Иванов. И я хотел бы узнать о работе в вашем театре.

Виктор Синельников сделал ещё два шага вперёд, и теперь я мог разглядеть его лицо. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим. Седина, которая покрывала его голову, уже почти справилась со своей работой, и только часть чуть тёмных волосинок свисала у висков. По лицу Виктора Синельникова, можно было понять, что мужчина много повидал в своей жизни. Через его правый глаз проходил шрам, небольшой, но достаточно глубокий, чтобы сделать зрачок белёсым. Но не успел я рассмотреть его, как режиссёр с приглашающим жестом сказал:

– Это хорошо! Пойдёмте присядем в партере, посмотрим на репетицию, а заодно обговорим причину вашего прихода.

Мы не спеша прошли и сели на кресла в первом ряду. Репетиция на сцене продолжалась. Люди стояли на подмостках с текстами в руках и разучивали свои роли. Меня это всё ужасно вдохновляло. Я хотел быть там с ними, а не сидеть в партере. Но тут режиссёр заговорил:

– А знаете ли вы, что этот театр я построил почти собственноручно?

Я отрицательно покачал головой. Тогда Виктор Синельников продолжил:

– Когда-то это был старый и заброшенный склад. Я увидел в нём потенциал. И когда зашёл внутрь, то перед моим взором предстал театр. Я должен был вдохнуть в эти развалины новую жизнь. И на всё это ушло целых семь лет.

Он вздохнул, как будто с сожалением, но продолжил:

– Сначала возникали сложности с самой стройкой. Дальше мне пыталась помешать наша городская администрация. Им чем-то не угодила моя идея. Но вроде только с ними получилось наладить контакт, как меня начали «душить» проверками. Раз за разом мне выносили очередные замечания, которые за собой тянули огромные суммы. И вот после долгих семи лет, у меня наконец-то получилось со всем этим покончить. А теперь же…

Он привстал с места и, разводя руками по сторонам, сказал:

– А теперь же я хочу поставить такую постановку, чтобы весь наш город, а может и вся страна прознала про мою антрепризу.

Тут он повернулся ко мне и немного сконфуженно сказал:

– Простите, я всё про себя и про мою антрепризу. Давайте теперь о Вас поговорим. Для начала, Вы же пришли ко мне, чтобы попробовать себя в актёрском мастерстве?

– Да! – выпалил я. – Я очень давно мечтаю стать настоящим актёром. И даже выучился в нашем государственном театральном институте. Но по профессии до сих пор не получалось нигде устроиться. Поэтому работаю, где придётся. Только для того, чтобы прокормить себя и иметь крышу над головой. Но сейчас настали плохие времена, работая почти сутки напролёт, я еле-еле свожу концы с концами. Поэтому простите сразу за такой вопрос, но как у вас с оплатой?

Было безумно стыдно сразу спрашивать о деньгах, но без них меня просто выгонят со съёмной квартиры, и придётся искать новое жильё.

Только теперь я заметил, что Виктор Синельников всё это время очень внимательно смотрел мне в глаза, так, словно пытался вглядеться в мою голову. Но скоро он нарушил неловкое молчание, обратившись к актёрам на сцене:

– Делаем перерыв на сорок пять минут, затем я наблюдаю здесь всех снова.

После его слов все, как по свистку, не спеша, но в то же время очень быстро, ретировались за кулисы. Затем Виктор Синельников обратился ко мне:

– Ну, Иван, покажи, на что ты способен!

И жестом указал мне на сцену. Я был немного взволнован. Но чего мне стоило ожидать? Меня, конечно же, должны были проверить, узнать, на что я способен и каков мой потенциал. Я поднялся на сцену и посмотрел на Синельникова.

– Для начала, какие стихотворения наших соотечественников вы знаете? – спросил он. В этот момент он всё так же смотрел мне в глаза, как будто искал там что-то.

– Я знаю несколько стихотворений наизусть, но всё же… – не успел я закончить речь, как Виктор Синельников, перебил меня:

– Михаил Юрьевич Лермонтов, произведение «Узник». Сможете исполнить?

Я немного опешил. Но погодите, совсем немного порыскав на просторах моей памяти, я отыскал его, и, ДА, я его помню.

– Да.

– Отлично, тогда начинайте читать и заодно попытайтесь передать эмоции, которые автор заложил в данное произведение.

Немного прочистив голос, я начал:

– Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,