Моя Родина – Смерть

– Лучше не здесь, – оглянувшись по сторонам, заявил Сил.

– Где ты хочешь? – поинтересовался Стан.

– Там, где он тренируется, – указав на председателя, произнёс Сил.

Они все втроем, как лучшие друзья, спустились этажом ниже и вошли в комнату десять метров на десять, обитую мягкими панелями, служившую председателю местом тренировок его борцовских навыков, поэтому ничего лишнего и могущего помешать предстоящему поединку там не было. Люго отошел в сторону и по его команде бой начался…

В это время, недалеко от Урана, Кер отдавал последние команды. Космические тягачи закончили работу, бригады монтажников тоже. Термоядерные двигатели-катапульты выключились на режим прогрева. До запуска оставалось триста секунд…

Сил не спешил атаковать, он смотрел, определял на что способен его противник. По его выверенным движениям он видел, что тень отлично владеет своим телом. Стан сделал первый выпад, открытой левой ладонью ударив по глазам. Вот это скорость! Недурно, совсем недурно. Стан, продолжил разведку, подходил то с одной стороны, то с другой. Пробовал и такой удар и такой. Меняя одну комбинацию за другой, Стан потихоньку поджимал бога, а тот ему не мешал. Почти оказавшись в углу, Сил внезапно упал на руки и выкинул в сторону Стана ногу пяткой вперёд. Удар угодил точно в цель – кости носа хрустнули, из ноздрей полилось. Сил выпрямился, пробил двойной джеб: второй короткий левый удар попал туда же – в нос. Провёл пару сдвоенных лоу-киков и отступил.

Сила немного беспокоило, что он не мог читать мысли Стана. Одни помехи. Видно, хитрец Люго позаботился об этом, и мозг Стана вооружили блокатором. Но при разговоре с ними он ничего не почувствовал, значит, после операции они оба прошли сеанс гипноза и забыли о своей уловке. Ловко! Хитроумные действия врага всегда вызывали у него уважение.

Стан, пропустив удар, и не думал сбавлять обороты – он продолжал бить и мазать. Наигравшись с ним, бог решил, что все загадки им отгаданы и перешёл к активным действиям…

Генерал Кар Кер нажал на кнопку, термоядерные заряды начали взрываться, дополнительные сотни самых мощных межпланетных двигателей заработали, громада, подталкиваемая дополнительной силой, рождённой массой Урана, тяжко сдвинулась с места…

Сил бил на выбор, финтил, оттягивался и легко, пока не вкладываясь, награждал своего противника болезненными тумаками. Он испытывал давно забытое удовольствие. Сильный противник и он, в кой-то веки, имел возможность не сдерживать свою силу и скорость. Стан отвечал комбинациями, некоторые удары попадали в блок, другие пролетали мимо. Медленно, но верно, превращающейся в стейк с кровью Стан продолжал отвечать. Он бил и правой и левой, и ногами, и руками. Удары правыми конечностями у него выходили жёстче, быстрее. Или он хотел, чтобы его противник так думал? Он наносил все виды ударов, кроме одного… Бог нанёс правый хук через руку, Стана качнуло: стараясь не упасть, он произвёл попытку пройти в ноги. Сил отбросил его сторону и начал затаптывать ногами. Вот теперь он начал вкладывать в каждый удар всю силу…

Глыба астероида дрогнула и, получив термоядерный пинок, сорвалась с поводка притяжения и, раскрученная пращой планеты, набирая скорость, полетела вперёд. Его скорость скоро достигла скорости современного звездолёта. Траектория движения астероида заранее тщательно выверенная контролировалась с корабля Кера искусственным интеллектом, действия которого, в свою очередь, контролировались генералом…

Надо отдать должное Стану: ему удалось уйти от всех разящих киков Сила. Промахиваясь, бог впечатывал свою ступню в пол, пробивал насквозь маты и крушил камни пола. Стан встал; закрывшись руками, он, используя защиту маятником, отступал. Большинство рёбер пришельца с планеты теней были сломаны, кости лица треснули, мышцы ног отбиты, порваны. Стан терял кровь. Долго протянуть он не мог. Сил вплотную приблизился к финишу. Его ждала победа, а его врагов смерть!

Удар в живот, локоть полетел в голову, боковой слева, справа. И во время последнего удара Стан резко изменил стойку на левостороннюю и провёл комбинацию, повторённую им сотни раз во время этого боя, только в конце он добавил незаметный, быстрейший, левый апперкот.

Стан за весь бой не нанёс ни одного левого апперкота и не вложил ни в один удар всю свою силу. Стан от природы был левшой, и он придерживал скорость не только ударов правой, но, в большей степени, гасил тяжесть левых. Теперь он выстрелил свой апперкот в разрез между локтей Сила. Попал точно в подбородок. Это был не просто удар, а энергетический кинжал, вошедший прямо в мозг, выжегший в нём целую область. Ожог, некроз – любой самый сильный, стойкий человек, сразу же бы скончался, но не Сил: его голова дёрнулась так, что наблюдавшему схватку со стороны Люго показалось, что она сейчас улетит в стратосферу – Бог Войны всего лишь получил первый в своей бесконечно долгой жизни нокдаун. Воспрявший духом Стан, отбросив маску измотанного битвой уставшего тела, бросил Сила на ковёр и сверху впечатал ему в висок локоть. Не давая ему и секунды роздыха, и возможности прийти в себя, Стан вбивал в голову бога свои кулаки с одним маниакальным желанием – увидеть на их костяшках его мозг. Тотальное разрушение, перелом свода черепа, основания черепа, костей лица. Ткань головного мозга порвалась во многих местах, но Сил не умер, на то он и сверхъестественная сущность, чтобы выдерживать то, что никто бы другой, на его месте, не смог вытерпеть. Даже в таком, кажущемся беспомощном состоянии, он оставался опасен, непредсказуем, его способности к восстановлению граничили с безграничностью.

Люго, увидев падение бога, вызвал дежурившую у дверей бригаду врачей и роту охраны. Как только Стан остановился, Люго обратился к нему:

– Оставь его. Ты победил. Теперь он в нашей власти.

Стан встал, качаясь, отошёл к стене и там, обессиленный, сел, вытянув ноги вперёд, закрыл глаза.

Врачи обкалывали поверженного Сила, вводили его в медикаментозный транс, тормозили все его обменные процессы, протекающие в божественном организме. На выходе получив манекен, доктора передали тело охранникам, те спеленали его при помощи какой-то золотой плёнки в кокон, и засунули в бочонок азотного холодильника. Плоть бога быстро замерзла, и его увезли в неизвестном направлении…

Астероид врезался в гущу сражения: его, конечно, заметили на подлёте, но ни у кого не осталось вариантов избежать столкновения. И земные звездолеты, и корабли захватчиков оказались заложниками ситуации идущего, полным ходом, широкомасштабного сражения. Дубликаты побеждали, но и у них места для манёвра не оставалось. Лишь немногим сражающимся кораблям на поверхности облака битвы удалось уйти в подпространство, остальных постигла участь разрушительного взрыва. Астероид, тотальным тараном уничтожая все на своём пути, достиг центра боя и взорвался.

Жители земли и в дневном небе заметили ослепительную ватрушку вспышки – она засияла белым огнём, окружённым красным ореолом, да так и осталась висеть над горизонтом, какое-то время соперничая в яркости с солнцем. Со своей и чужой армией было покончено. Кер прекрасно выполнил возложенную председателем лично на него миссию. Его одного посвятили в её тайну. Спасение Земли стоило всех жертв. Ловушка могла и не сработать. Если бы Сил остался вместе со своей армией, то он наверняка загодя почувствовал бы угрозу и успел увести свои корабли от столкновения с астероидом. А так и бог потерпел личную неудачу – первое поражение в жизни, и его армия – полностью разбита. Мат. Чёрные начинают и проигрывают. Армия белых погибает, но пешка, прорвавшись на противоположный конец доски, на территорию противника, превратившись в ферзя, спасает своего короля и всё его королевство.

Впервые, после победы над врагом, последовали долгие дни государственного траура. Празднества ждали своего дня, но могли и не дождаться. Люго пожертвовал своим лучшим советником, почти другом, – Кудоном. Но почти не считается. Эту истину, как очередной урок правителя, Кер усвоил хорошо. Он теперь занял место Кудона, и ему, по большому счёту, было безразлично всё остальное. Он лишь жалел, что не закончил начатое и не добил слизней в их логове на Слизегоне.

Стан, первый из смертных победивший бога, стал самым известным в федерации воином. И Люго назначил его первым главным вербовщиком солдат для будущей новой армии. Почётный титул и толстый пакет привилегий. Стан получал власть, а его личный пример служил лучше любой пропагандисткой компании. Природа создала его для войны и фактически Стан осознавал, что собирает армию под себя, готовит воинов, подбирая высшее руководство, исходя из своих предпочтений. Он получил карт-бланш и мечтал лишь о новых сражениях, но уже в ранге полководца. Очень скоро его таланты понадобятся Люго. Расширение владений федерации стало на долгие годы парадигмой для всего человечества

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОЁ ИМЯ – БЕДА

Глава 1

Сил пришёл в себя. Он лежал на полу в комнате с белыми стенами, потолком и полом, излучающими мягкое свечение. Ни дверей, ни окон. Плоский вырост кровати в правом углу комнаты, у стены одинокий гриб унитаза, ковш стула, перед ним круглый стол. Мебель, если эти геометрические фигуры можно так назвать, составляла одно целое с комнатой: её будто отлили вместе с ней на заводе строительных конструкций. Все предметы обстановки того же цвета, что и стены. Белое всё белое, как на небе, как в раю. Или, может быть, в аду?

Первыми мыслями-эмоциями поверженного бога стали медузы досады, раздражения и невыносимого, стрекучего разочарования, заползшие ему под кожу и переваливающиеся под ней, расползающиеся, высасывающие энергию. Поражение, тоска, безысходность. Он впервые испытывал нечто подобное. Его возможности поставлены под сомнения. Им самим поставлены. Самолюбие порвано в клочья. И кем? Человеком, чья хитрость оказалась выше грубой силы. Он угодил в многоуровневую ловушку и до последнего момента на подозревал об её существовании. Позор! Все предыдущие бесконечные победы расслабили, сделали Сила самоуверенным и вроде бы несокрушимым. Итог – плен, бесчестье, девальвация. Все прежние достижения перестали таковыми быть. Но не так просто уничтожить бога войны, как его враги себе воображают. Сил быстро приходил в себя. Проанализировав ситуацию, он понял, что возможно земляне (землянин) совершили ошибку, оставив его в живых.

Даже у богов есть воспоминания, из которых они черпают силу. Тюрьма не могла помешать Силу сосредоточиться. Он прибывал там, отрезанным от внешнего мира. За ним, несомненно, наблюдали дистанционно, но невидимые начальники его охранников максимально позаботились об их безопасности. Зная о силе божественного разума, его широких возможностях воздействия на живую материю, Сила изолировали и лишили непосредственных контактов с обслуживающим персоналом тюрьмы. Даже наблюдали за ним и то через электронные многочисленные отражения видеосигналов, чтобы он не мог дотянуться до сознания операторов-надсмотрщиков. Всё это так. Но! Его победители не могли учесть всё. Прозондировав окружающее его пространство, Сил обнаружил, что держат его в камере, окружённой многослойным коконом силовых полей. Здесь его принимали за галактического тигра-людоеда, страдающего приступами параноидального голода. И правильно: имея хотя бы одну возможность из миллиона, он бы всех здесь уничтожил. Кормёжка Сила, как и полагалась в тюремном зоопарке, будет, конечно, происходить со всеми возможными предосторожностями. Скорее всего, доставлять пищу и удалять скудные (а как же иначе, он же бог!) отходы, производимые его организмом, будут методом телепортации.

Если до сознания охранников так просто не достать, тогда надо сосредоточиться на удалённом построении собственной вселенной, материалом для которой станут кирпичики его воспоминаний. Итак, это происходило около двухсот лет назад…

Корабль Сила вынырнул из искусственно созданной его генераторами тёмной материи чёрный дыры у единственной планеты жёлтой звезды. Голубая жемчужина висела в космосе одиноким хрупким шаром, вошедшим во временный симбиоз с огнедышащим жёлтым драконом – солнцем. Она неизбежно умрёт, упадёт в пасть умирающей звезды, чтобы продлить её агонию ещё на немного миллионов лет. Произойдёт это не скоро – через миллиард лет, и всё же произойдёт. А существа, населяющие каплю жизни, блуждающую в темноте вселенной, её дети, возможно, останутся в живых, разовьются и покинут свою колыбель в поисках новых домов. Кочевники, саранча, завоеватели, разумная биомасса. Самый вероятный сценарий развития, после массового самоубийства в крематории тотальной войны – атомной, бактериологической, химической, кварковой, генетической, да, в общем-то, неважно какой.

Любопытство Сила нивелировалась усталостью, внезапно навалившейся на него. Чтобы не потерять мотивацию и оставаться обручённым со смертью ещё на долгие века, тысячелетия, ему требовалась передышка. Активный отдых от себя самого. Надо было забыть, чтобы идти дальше. Отрыгнуть, освободить желудок, чтобы продолжить набивать его трупами пленников. Стать чистой энергией, перевоплотиться, вернуться…

Сил вышел из рубки. Он поднялся на верхнюю палубу – там, в укромном уголке ждала своего часа абсолютно герметичная камера расщепления материи на шлак эмоций и разумную энергию. Выглядит она как поставленный на попа чёрный гроб. Собственно, этот артефакт достался Силу в наследство от одной старой битвы, затянувшейся на десятки лет, на давно сгоревшей в огне военной катастрофы планете. Артефакт не имел начинки. Главным секретом "гроба" перевоплощения был материал, из которого его сваял неизвестный гений-изобретатель. Секрет синтеза вещества – универсального проводника, мастер унёс в могилу (возможно, он воспользовался неудачно своим изобретением, но он был человеком и его ждала неудача безвестного исчезновения). Использовать его возможности могли лишь такие одинокие в своём величии особи, представители мистической касты существ как Сил.

Оказавшись в тесноте кабины перевоплощений, Сил очистил разум от мыслей – окуклился, освобождаясь от памяти, превращая воспоминания в слои покрова, скрывающего свет его истинного "я". Тело перестало реагировать на возможные и невозможные внешние раздражители, клетки организма впали в анабиоз, похожий на смерть. Сердце остановилось, кровь остыла, движение соков затормозилось. Сил стал собственной мумией. В таком состоянии он оставался довольно долго – два витка над планетой корабль нёс в себе погасший факел его жизни. На третьем витке Сил вспыхнул пороховым зарядом; вся его сила плоти перешла в негасимый свет. Материальное тело перестало существовать, целиком перейдя в энергию. Такой резкий переход из одного состояния вещества в другое сравнимо с взрывом мощной бомбы. Для того чтобы нивелировать разрушительное воздействие перевоплощения, и была нужна коробка "гроба", она не давала стихии, рождённой сияющим Силом, вырваться наружу, перенаправляя её поток в направлении, желаемом им.

Из космического судна-невидимки, из его самых сокровенных недр ударил луч концентрированного белого света, с лёгкостью рассекающий болото ночной темноты, устремившийся к городу, лежащему слабо фосфоресцирующей коровьей лепёшкой с обгрызенными механическими жуками машин краями внизу. Сил стал самонаводящимся лучом, за доли секунды нашедшим своего носителя. Для луча не существовало преград; там, где обычный солнечный свет размазывался в бледное пятно на облачном покрове, он, не замечая препятствия, пробивал его и скользил дальше, туда, где его звёздные собратья рикошетили от крыш зданий, водной глади, растительности, он пронзал их насквозь.

Сил, ставший главным лучом, прошил железную двухскатную кровлю трёхэтажного здания из серого кирпича. Миновав несколько межэтажных перекрытий, Сил вошёл в живот спящей на кровати, в общей палате, беременной женщины. Её звали Катя – она почувствовала лёгкий укол и каплю жара, упавшую на пупок. Она и её соседки по палате на мгновение оказались в комнате, залитой самым ярким июльским пляжным солнцем жаркого курорта. Так беспардонно выдернутые из состояния сладкой дрёмы женщины, открыв глаза, обнаружили, что их окружает привычная темень палаты роддома, наступающая после десяти вечера, подсвеченная выбивающимися из-под двери, ведущей в коридор, бледными языками тусклых ночников. О внезапном световом скачке им напоминали лишь фантомы расплывающихся фигур, маячащих перед глазами. Катя положила ладонь на живот – она, прежде всего, беспокоилась о ребёнке. Укол жара сходил на нет. Её малыш перевернулся на другой бочок и успокоился. Не произошло ничего страшного. Женщины немного поговорили между собой и сошлись на том, что их сон прервал отсвет фар грузового автомобиля, как раз в это время прогрохотавшего за окном. На этом все, успокоившись, вернулись ко сну. Инцидент был исчерпан.

Глава 2

Миша играл в свои любимые солдатики. Построив из пластмассовых кубиков замок (набор ему подарила мама на день рождения: ему исполнилось шесть лет, две недели назад), он разместил одну половину своего войска, состоящую в основном из фигурок, изображающих иностранных воинов, в замке, а вторую половину, штурмующую бастионы, представляли родные защитники отечества – не такие бравые, зато свои. Он так увлёкся игрой, так был в неё погружён, что настоящий, окружающий его мир переставал для него существовать. Армии Миши приходилось туго, враг крепко засел за стенами замка и с их пластмассовой высоты легко отбивал все атаки. Раскрашенные в яркие парадные цвета солдатики никак не могли незамеченными подобраться к воротам крепости. Обмундирование требовалось сменить. Каждого своего война он брал в ладошки, крепко прижимал к груди, зажмуривался и тот менял цвет. Красные, оранжевые, белые, голубые солдатики перекрашивались в коричневый, под цвет ковра, на котором он играл. Происходило детское чудо, для маленького Миши вполне естественное и не подлежащее сомнению. Он умел не только менять цвет резиновых, пластиковых, железных и прочих военных человечков, Миша мог модифицировать их раз и навсегда застывшие позы. Лежачих делать стоячими, поднимать и опускать оружие. В его руках солдатики становились пластилином, по его желанию принимающего любые формы. Родители этих маленьких превращений не замечали, а вот мальчишки ценили. Побочным эффектом желаний Миши играть в фигурки, подходящие обстоятельствам, стала коллекция солдатиков, отличных от фабричных. Таких солдатиков, как у него, не было больше ни у кого.

Денег в семье всегда не хватало. Отец работал слесарем на заводе, мать – приёмщицей в прачечной. Мишу они, как могли, баловали и старались удовлетворять его тягу к игрушечным войскам. На все государственные праздники и, конечно, в обязательном порядке, на день рождения дарили наборы солдатиков. Обычное увлечение для мальчишки его возраста. В садике, куда его отводили в будни, все его ровесники обожали играть в войну в разных видах и под разными соусами. Простое детство, естественные увлечения будущих мужчин.

Миша для окружающих выглядел обыкновенным ребёнком. Большинство его маленьких странностей не замечали. По-настоящему беспокоилась лишь его мать. Дело в том, что она, с того времени как ему исполнилось три года, начала замечать, что её сын обладает талантом исчезать из закрытых помещений, прятаться там, где и мышь не могла бы укрыться. Она несколько раз до жути пугалась таким внезапным пропажам её ребёнка. Слышит возбуждённые крики Миши, бежит с кухни в детскую проведать (как он там?), открывает дверь и никого не находит. Куда делся её ребёнок? В беспокойстве осматривает все углы, окна (не дай бог, сумел открыть раму и вывалился с седьмого этажа). Паника нарастает: заламывая руки, Катя несколько раз обегает маленькую двухкомнатную квартиру и в шаге от безумия вновь слышит звуки детской возни. Ворвавшись в комнату к сыну, видит – Миша, как ничего не случилось, сидит на полу и строит солдатиков в ровные квадраты полков и батальонов. В первый раз, после исчезновения, Катя тормошила сына, требовала, чтобы он объяснил, где он прятался, плакала. Миша дулся, молчал и не понимал, о чём это его пытают. Потом к таким пропажам мамаша, если не привыкла, то приспособилась, смерилась. Каждый раз беспокоилась, но с ума, как в первые два раза, не сходила.

Миша не играл с мамой в прятки, он естественным образом уходил в коридоры подкладки реальности. Проваливаясь с атрибутами детства в сверкающие алмазными кольцами недостижимые современной науке дали пространства и времени: он не суетился и не удивлялся, используя свои способности, сдирая кожу с бесконечных скелетных уровней многомерной вселенной. Блуждая там не долго, руководствуясь баловством и естественным взрослением растущего организма, Миша, неизменно возвращался из невольных путешествий обновлённым и полным сил. С возрастом такие отлучки становились реже, блекли, стирались и, наконец, к восьми годам прекратились вовсе.

Поступив в школу, Миша встал на путь приобщения к людской подлости, предательству и борьбе за вершину пищевой цепи. В друзьях у него с первого класса ходили двое – Слава, белобрысый нахалёнок, юркий, крепенький, как малосольный огурчик, весёлый, общительный и Гена – пухлый, умный, вечная жертва школьных хулиганов. Они учились в одном классе, держались вместе в школе, и все втроём гуляли после занятий и в выходные. Мише не то, чтобы нравилось общаться с ними, но так было принято. В школе все мальчики так себя вели – разбившись на кучки, группки держались друг друга, враждуя с такими же, как они, компаниями, так рождалась путеводная ненависть, они взрослели. Миша не дружил с ними, а скорее наблюдал за друзьями; изучая их, он изучал себя самого. Их троица в среде младших классов не пользовалась авторитетом, являясь потенциальной добычей, но, до поры до времени, остающейся вне поля зрения крупных хищников. Всё изменил случай, произошедший с Михаилом в раздевалке, после окончания занятий.

Второй класс, середина октября, за подслеповатыми, давно не мытыми серыми окошками старенькой школы во всей гибельной красе расцветало, пугая буйством красок пожара смертельной болезни, ежегодное увядание природы, привыкнуть к которому никак нельзя, невозможно. Осень, каждый раз наступая внезапно, восхищала, пугала, дарила и грабила. Миша тонко чувствовал прерывистый пульс природы и, переживая внутри себя необыкновенную дрожь душевной глади, будоражимой ветром чувств, рождённых видом самого мистического, хитрого, пугающего месяца года – октября.

Оторвал его от созерцания воплощённой в жизнь мистики резкий болезненный толчок в плечо. Мишу откинуло на подоконник, и по его рёбрам проехался жёсткий угол. Потирая бок, он обернулся: рядом стоял Гоша Клюкин (кудрявый, глаза навыкате, ушастый), ухмылялся лиловыми толстыми слюнявыми губищами. В раздевалке, кроме них, никого не было, школьники спешили быстрее покинуть учебное заведение после уроков, а не торчать в гардеробе, любуясь через мутные стёкла на улицу, пускай и с наложенной на неё нескромной косметикой осени.

– Чё вылупился? Сейчас получишь в лоб, будет тебе праздник. – Гоша шутовски поклонился и полез в драку.

Миша в жизни никогда по-настоящему не дрался. Боролся с одноклассниками, с друзьями. Ничего серьёзного. Самая крупная стычка случилась с Костей Терлецким, когда они вдвоём после школы пошли на пустырь и там боролись два часа подряд. Костя знал два приёма – переднюю и заднюю подножку и из всех схваток вышел победителем. Боролись они как друзья, используя борьбу как потешную игру, забавное времяпрепровождение. И Миша хоть и старался победить, но понимал, что Костя хороший парень и с ним веселее общаться, чем драться. Сейчас же ситуация от тех давешних случаев отличалась кардинально. Этот противный Гоша давно подкатывал к нему с оскорбительными шуточками. Не нравился Миша Гоше и тот искал повод, чтобы выместить на его шкуре своё недовольство. Так ничего путного и не найдя, Гоша, недолго думая, пошёл на пролом.

В голове у Миши хлопнула первая тёмная вспышка, клыкастая боль укусила за нос, потом дёрнула за ухо, обожгла правую скулу. Что было дальше, Миша помнил смутно – потолок поменялся с полом местами, дважды мелькнула перекошенная мордашка Гоши. Дальше Миша увидел спину убегающего из раздевалки Клюкина. Всё кончилось – он победил? Нет, ничего не кончилось. Мише понравилось чувство, заполнившее его после драки. Победа окрашивала реальность в ультрамариновое возбуждение. У него будто отросли крылья, способные накрыть тенью целый город.

Одевшись в коричневую курточку, сменив кеды на синие башмаки, он, довольный и даже счастливый, потопал на выход из школы. Выходя из дверей, он столкнулся с широкоплечим парнем на пару лет старше его. Миша не успел поднять голову и рассмотреть толкнувшего его, как живот в районе солнечного сцепления пронзило удушье. Большой пацан ударил его под дых и, не обернувшись на скорчившегося Мишу, не спеша, пошёл дальше. Умудрившись развернуться и, посмотрев на напавшего на него мальчика, Миша узнал в нём увеличенную копию Гоши – его брата Колю Клюкина. Младший брат успел нажаловаться Коле и тот совершил возмездие. Ни очень-то честно, зато эффективно. Такова жизнь.

Сердце Михаила защемило от переполнившей его смеси горячей злобы, кислой обиды и горького разочарования. Эйфория сменилась раздражением. Его эйфория! Страха он не чувствовал, лишь желание вернуть то, что у него так подло отняли. Он не думал – он действовал. Миша распрямился и звонко выкрикнул вызов:

– Козёл!

Коля не сразу понял, что обращались к нему. Сделал шага три по чёрно-белой плитке коридора, остановился, обернулся. Такого дурацкого, удивлённого выражения лица Миша ещё не видел – оно его порадовало, он злорадно заулыбался.

– Это ты мне, шкет? – с угрозой в надсадном голосе будущего подростка завибрировал Коля.