Красный лёд

Застал их Акулов за розливом первой порции, Дима, нацедив девушке, лил водку к себе в стакан, а здесь к ним нагрянул незваный гость.

– Эге. Ты знаешь, Димон, что бухать отдельно ото всех – это не по-товарищески? – говорил Тимур язвительно, напирая грудью на неудавшегося пьянчушку.

– Тима, но ведь он же не один? – жалостливо проскулила Таня, ожидая, что сейчас её любовничку морду набьют за крысятничество, а заодно и ей перепадёт на орехи. Девушка заискивала, лебезила, мошенничала.

– Ах да. Таня, я тебя сразу не заметил, извини, – отвесив ей шуточный поклон, Тимур, протянув открытую ладонь к Диме, потребовал. – Давай бутылку сюда.

– Нооо… – Диама "но" протянул, как малыш, которого мама загоняет с улицы домой, заканючил бы "нууу"; пожалуй, в конце "пожалуйста" не хватало.

– Бутылку. Дай. Сюда, – раздельно произнёс Тимур. Добившись своего, он добавил. – Из стакана вылей. Хорошо. – Таня, не дожидаясь замечания в её сторону, сама добровольно избавилась от сорокоградусной гадости. – Любой алкоголь вреден, особенно крепкий. Мозги тупеют, а мне в моей группе пьяных уродов не надо. Усвоил?

Нравоучение пошло на пользу, понурившись, скроив губами куриную гузку, Димон произнёс:

– Да.

– Я рад, что ты меня понял правильно. Другим не забудь передать, что отныне и до конца похода у нас объявляется сухой закон.

Тимур, повернувшись, собрался идти обратно, когда Таня, сделав попытку его остановить, произнесла:

– Тима, ты уходишь?

– Как ни странно – да. Вы тоже поторапливайтесь, ужин должно быть готов через десть минут максимум.

– Можно мне с тобой поговорить наедине? – Таня намеренно напрашивалась на аудиенцию, бесстыже стреляя глазками, поводя грудью, делала недвусмысленные намёки.

Поняв правильно Таню Тимур, передёрнув плечами, высказался:

– Потом поговорим, мне сейчас некогда. Не задерживайтесь тут, не заставляйте всех вас ждать.

Глава 7

Несколько следующих дней походников гнал, как стадо баранов, пастух Акулов: он так на них подналёг, что экспедиция в «Рай» для некоторых могла закончиться в самом настоящем раю. На седьмой день гонки, неизвестно зачем, молодой организм туристов отреагировал на увеличенные нагрузки перестройкой биологических систем и связей. Ребята приспособились к бешеному ритму, задаваемому Тимуром: они по-прежнему умирали каждый вечер, но уже не ложились спать, как в могилу, а на утро не чувствовали себя разбитыми подагрой столетними стариками.

Тимур Акулов не просто вёл туристическую группу – подбадривая, угрожая, обещая, он, игравший в молчанку по дороге первые четыре дня, вёл красноречивые проповеди, описывая жизнь, в которой есть яркие понятные цели; такие друзья, которых можно и нужно называть соратниками, готовыми отдать жизнь за общее дело, противопоставляя такую жизнь их травоядному существованию зверушек, боящихся всего на свете, существующих от утра до утра в ожидании прихода большого мясника, вооружённого жертвенным тесаком. Акулов заставлял их каяться (того же Диму – в пристрастии к бутылке, а Адама – в пренебрежении к занятиям боевыми видами спорта; девочек в дороге не трогал), по вечерам, у оранжевого пламени костра делиться сокровенным, говорить о своих желаниях, мечтах, страхах. По началу туристы сопротивлялись, но потом сами не могли жить без этих вечерних разговоров по душам. Вроде неприятно, временами болезненно противно, а хочется продолжать выпускать из себя муть перебродивших обид. Похоже скальпель Тимур вскрывал их гнойники, а они выдавливали из себя заразную благодать Сатаны и никак не могли остановиться, чем больше они прикладывали усилий, тем больше её становилось. Первой, кто сдался на милость пастуха победителя, стала Таня. После очередного рекордного перехода сидели у костра молча, рубали перловую кашу с тушёнкой. Диме с третьего раза удалось сварить крупу так как надо, как того требовал Акулов. Адам наполнил тарелки (после проигрыша в драке он выступал в роли кухарки, помогал Диме по кухне), Тимур завёл разговор:

– Кто хорошо работает, тот хорошо отдыхает. Безделье – враг человека. Изобилие не мечта человечества, а его проклятье. Ты счастлив пока тебе чего-то не хватает и есть к чему стремиться. У каждой нормальной личности должна быть мечта. Димон, у тебя есть мечта? – Тимур встал, положив свою тяжёлую длань на плечо вздрогнувшего всем телом Димы.

– А, я-то чего? – Димон не ждал, что начнут с него, и чуть не поперхнулся от неожиданности.

– Ты же не глупый мальчик, наверняка мечтаешь о чём-то. О чём?

– Тимур, завязывай, – вскинулась непокорная Света. Она-то в грехах по пути к точкам привала ему не каялась. – Чего ты к нему пристал, не видишь он не хочет.

– Тогда может ты проявишь инициативу, расскажешь друзьям-товарищам про свою мечту?

– Даже не собираюсь. Тебе надо – ты и распинайся.

– Как не хорошо ты говоришь. «Распинайся». Ну что это за слово. Ты что, не уважаешь нас? – говорил Акулов добродушно, лишь глаза, немного выпирающее вперед, выдавали его настроение.

– Я тебя… – начала Света, но до конца огрызнуться, как ей того хотелось, произнеся – "Я тебя не уважаю", не успела, – помешала Таня.

– Я могу!

Все дружно посмотрели на Таню. Она сидела, нахохлившись, на конце брёвнышка, максимально, насколько оно позволяло, отодвинувшись от ухажёра Димы.

– Не ожидал, – неподдельное удивление Тимуру удалось разыграть на отлично. – Неужели не побоишься? Храбрее остальных, – Тимур выразительно глянул на Свету и Диму, – окажешься?

Света закатила глаза: "Куда ты опять вылезла? Давалка дешёвая". Таня ей никогда не нравилась, а теперь, когда она приняла сторону её врага, она стала ей ненавистна.

– Что тут такого? Не понимаю почему все носятся с этим, как с чем-то таким… ну суперсекретным что ли.

Тимур, сев, задумчиво потёр подбородок.

– В принципе ты права. Согласен с тобой полностью. Некоторым трудно черту переступить. Слушайте, смотрите, вот пример для подражания! Говори Таня. Пожалуйста.

– Особенно и говорить ничего. – Таня вздохнула. Вглядываясь в огонь, она объяснила: – Я хочу полюбить по-настоящему и выйти замуж.

Дима посмотрел на Таню, будто она его ударила, долгим собачьим взглядом. Он всё ещё числил себя её парнем, а тут ему при всех заявляют: «Я тебя не люблю и никогда не любила». Он-то её любил. Таня была у него первой, такое не забывается.

"И она туда же. Юбку почаще задирай, и женихи не заставят себя ждать", – Света вслух, конечно, ничего такого не сказала, но подумала. Переглянувшись с Властелиной, состроила козью рожицу, а её подружка ответила застенчивой, липкой улыбочкой.

– Молодец, Таня. Нормальная мечта для настоящей женщины. До некоторых девушек доходит трудно, потому что они взрослеют поздно, – намёк на Светину неприступность и Властелинину ограниченность, – а ты всё правильно понимаешь. Молодец. Что ещё хочешь?

– В смысле?

– Что от жизни ждёшь?

– Хочу на джипе с моей семьёй на море поехать. Я в такой большой шляпе, лёгком платье в цветочек, рядом мой мужчина, а на заднем сиденье дети – две девочки и мальчик. Мы все вместе к морю едем. Море, песок, пустынный пляж, солнце, моё платье развивается на ветру, детки вокруг скачут, а мой раскладывает на белой скатерти столовые приборы.

– Красиво, – похвалил Тимур. – А ты, Димон, боялся. Скажи, чего страшного?

– Да ничего, я тебя не понял, – заюлил Дима.