Красный лёд

Глава 5

День третий. Как ни в чём не бывало, Тимур следующим утром встаёт – не свет не заря, первым снова. Готовит завтрак. Учитывая пожелания туристов, варит им макароны, тушёнку заменяя консервированными сосисками. Закончив с готовкой, зовёт к столу:

– Девушки, прошу на завтрак! – проходя мимо женской палатки, крикнул он, сопроводив призыв стуком половника по своей алюминиевой миске.

– Парни, подъём! Еда на столе! – входя к себе в палатку, оповестил он.

Ни Адам, ни Дима не спали, лежали злющие, слушали, как Тимур хозяйничает. Адам, не выдержав, заявил:

– Ты чего раскомандовался?

– Я не раскомандовался, а приглашаю к столу, – слова Тимура прозвучали примирительно, хотя зрачки укололи руководителя похода рапирой вызова, мол, давай, скажи что-нибудь ещё, рискни.

– Нам спешить некуда, – нарочито зевая, сообщил Дима.

К столу все выходят вовремя, – не холодное же есть, – и в дорогу отправляются все вместе: глупо делать вид, что занят, тянуть время праздно шатаясь по полянке. Халявить для людей, которые привыкли честно работать, труднее, чем умирать на ходу. Как и в прошлые дни, Тимур всех подгоняет. Он как будто специально действовал всем на нервы. Сделав противоположные выводы ожидаемым после вчерашнего, он не стремился всех обогнать, Тимур заставлял всю группу идти быстрее. Сам он возглавлял человеческую многоножку: со стороны кажется, что он не чувствовал усталость; что для него раз плюнуть на одном дыхании обогнуть земной шар. Он шёл, а мыслями витал далеко: под хруст веток, шуршание листвы он вернулся туда, в тот тёмный период жизни, когда запутался…

На белом экране тревожно пульсировала надпись – "Для служебного пользования". Потом в ушах послышались нарастающие крики: "Великая Россия или смерть!!!" – и вот Тимур оказался вновь там, на футбольным поле, где впервые встретился с Ведуном.

Они пришли из ниоткуда, так, во всяком случае, показалось Акулову. На поле из соседнего леска выполз туман, а из него возникли они. Шобла ублюдков атаковала, налетела лавой, взяла в ежовые рукавицы окружения. Началась потеха. Тимур бился в первых рядах, на него вылетел крепко сбитый боец в камуфляжных штанах и короткой кожаной куртке с дополнительными нашлепками на плечах. У бойца тёмные зрачки горели, как у кота: крепко сжав челюсти он раздавал тяжеленные плюхи, валя товарищей Тимы штабелями, отправляя общаться с галюнами одним точным выверенным попаданием в бороду. Тимур не думал, он кинулся нокаутёру навстречу. Заруба на ближний дистанции – кто кого уронит. Оба били с уклонов, шараша крюками по всем этажам. Акулов пропустил боковой в висок, в глазах потемнело, он вынужден был сделать шаг назад. Его противник, поняв, что побеждает, раскрылся, на этой ошибке Тима поймал врага. Легко подскочив на месте, он выбросил колено, угодившее урождённому лесорубу сбоку в челюсть – "Бдук" – враг на карачках. Добить Тимуру ошеломлённого бойца не дали, его оттеснили от тела, забросав кулачными бомбами: видно, с ценным фруктом столкнула судьба Акулова, раз за него так впрягались.

Ту драку школьная команда Тимура проиграла. Когда его избитого, прихрамывающего на обе отбитые ноги, вели (тащили трое боевиков), он видел лежащих на травке знакомых хулиганов: их всех так отдубасили, чтобы надолго пропала охота бросать вызов объединённому отряду Ведуна. Часть убежала, а часть видела кровавые сны. Куда же тащили его?

Тимура грубо бросили под ноги, обутые в чёрные кроссы, какого-то типа. По здравым размышлениям над Тимуром возвышался сам командир своры жестоких крушителей Ведун. Неудобно валяться падалью перед столь значимой и ненавидимой улицей персоной. Тимур, преодолевая боль, поднялся. На него с сопереживанием во взгляде пялился тот самый рубака, которого он заставил нюхнуть сена. Так это и есть Ведун? За его плечами стоит парень с видеокамерой и всё снимает. Вот потеха-то сейчас предстоит! Набычившись, выставив лоб, Тимур ожидал наказания за то, что посмел приложиться к сиятельной роже этого засранца.

– Ну-ну, здорово ты меня, – вдоволь насмотревшись на Тимура, сказал Ведун, заглянув в камеру. Играл, сука, на публику. – Знаешь, что сейчас с тобой будет?

– От Ведуна добра не жди, – зло просопел Акулов.

– УУУ! – замахнулся Ведун, но сделал это несерьёзно, а в шутку. Потом он легко, доброжелательно рассмеялся. – Ха Ха Ха Ха, – отсмеявшись, оставив на губах слабое подобие улыбки, Ведун участливо поинтересовался. – Что ты с ними делал, малыш?

Тима, ничего не понимая, молчал, следуя хорошему совету от бывалых людей – "Молчишь за умного сойдёшь".

– Ты хороший боец, а они все слабаки, безвольная шваль. Завтра о них никто и не вспомнит. Приходи к нам. Ты нужен шобле.

– Да пошёл ты, – Тимур не верил ни одному слову Ведуна, наслышан был о его штучках.

– Грубить не надо, – став сразу серьёзным, сказал Ведун. – Отпустите его, пускай чешет. Иди, чего же ты стоишь? Стрелять в спину не будем, – пошутил Ведун.

Тимура отпускали, а не опускали. Все эти волки стояли кругом, пялились, готовые в любой момент глотку ему перегрызть. Пора сваливать. Он повернулся, заковыляв к выходу с поля.

– Постой! – Ведун окликнул его. Да не просто окликнул, а догнал. – Возьми на всякий случай, – Тимуру предлагали разжиться на личную визитку Ведуна. Редкая честь, не каждому выпадало знать номер мобилы Ведуна. – Передумаешь, звони.

Поколебавшись секунду, Тимур карточку взял. А что? Ведь его это ни к чему ровным счётом не обязывало. Так он тогда подумал, а в дальнейшем кусочек зеленоватого лакированного картона стал пропуском в другую жизнь. Лучше бы он тогда отказался. У таких людей, как Ведун, ничего нельзя брать из рук, иначе станешь зависим от него, его безумных идей, стиля хищного существования.

Драка. Осень. На окраине города, рядом со свалкой намечается побоище. В первых рядах банды Ведуна стоит Тимур, он рад и горд, что ему доверили играть первую скрипку в предстоящем столкновении. Кто они, сегодняшние его кровные враги? Не имеет особого значения, как говорит Ведун. Всех под каток, под один жернов. Перемелется, партия будет.

Впереди на десять шагов маячит Ведун, сменивший куртку на короткий, но тоже кожаный плащ. Его голову надёжно прикрывает мотоциклетный шлем. Он ходит, заложив руки за спину, смотрит на стоящего стеной противника. Вражеские бойцы, взявшись под локотки, подготовились к атаке, таких опытных просто так не взять. Ведун это понимает, отчего и нервничает. Градус нетерпения в голове лидера растёт, пока термометр не лопается, тогда он срывает с головы шлем, бросая его во врага. Бросил и побежал один против всех, за ним, понятное дело, полетела вся кодла. Победа в том бою далась мучительно. Семь раз налетали ведуновцы на строй ветеранов уличных воин, встречающих атаку дружными пинками; семь раз, неся потери, откатывались назад. На восьмой нескольким бойцам удалось, вклинившись в строй, порвать цепочки врага, закрепиться внутри их квадрата, растащив защитную фигуру по сторонам. Добивал упавших ему под ноги Тимур с неизвестным дотоле его душе злорадством, стремясь выщемить так, чтобы враг, поднявшись, не ударил в спину.

После этой знаковой битвы (не пионеров разбили, а матёрых хулиганов, выживших ни в одной десятке уличных мясорубок), Ведун устроил посвящение воинов в актив банды. Выстроив всех в линию, он прошёлся перед парнями туда-обратно, остановившись прямо посередине шеренги. Е*анавты стояли помятые, но довольные. У кого нос набок, у кого глаз заплыл, а кто, не досчитавшись передних зубов, злобно щерился на командира.

– Не ждите ничего хорошего. Учтите, вы все, и те дураки, кто захочет к нам присоединиться, всегда так будут выглядеть. Запомните – всегда. Никаких пряничков, одни увечья. Я – это вы, вы – это я! – Потом, через пару лет, на выпускном в "Пламени" этот лозунг зазвучит в ушах Тимура по-другому, заиграет красками иного смысла, а пока он орёт вместе со всеми: "Я – это вы, вы – это я!". – С образом уличного вождя в душе.

– Судьба благоволит сильным! А теперь марш, марш…

Через две недели после битвы на свалке кривая свела банду Ведуна с толпой гуков. В парке на полянке схлестнулись две силы – Европа и Азия. Гуки, подогретые выпивкой (хотя вера им запрещал, но столица кого угодно развратить может) дерзко полезли на рожон. Их в два раза больше, чего же не проявить агрессию? Полезли и нарвались. За пять минут от них мокрого места не оставили. Большинство сбежали, так и не вступив в драку, увидев, чем дело обернулось для самых смелых из них, прыгнувших первыми. Кого-то из гуков завалили. Одну личность с раскосыми глазами взяли в плен. Обмякшего гука, чернявого и мелкого, ватага молодчиков утащила с собой. Допрос проводил Ведун. Вождь проводил, а Тимур смотрел, не отворачивался, учился.

Гука поставили на колени, отобрали телефон. Обойдя его по кругу несколько раз, Ведун обратился к гуку напрямую:

– Не советую делать вид, что ты по-русски не понимаешь. Понял? – начал Ведун спокойно, без нервов, говорил, как с давним приятелем.

– Да.

– Хорошо. Раз ты такой понятливый, называй своих дружков с кем сегодня тусовался. Имена? Где живут? Где работают?

– Я их не знаю никого. Сегодня у метро познакомились.

– Ха ха. А начал хорошо. Пи*да тебе, дурочка, – Ведун не грозил, он обещал. Знал эту его повадку Тимур, успел повидать за три месяца всякого кала.

– Не знаю. Ничего не знаю. Не знаю, – затвердил, как заведённый, гук. Он боялся, страшно боялся, но проявил завидное упорство. Многие бы на его месте сразу, обосравшись, выложили бы всё, что знали, и что нет.

– Хорошо. Своё-то имя не забыл?

– А?

– Тебя как зовут? – Ведун начал поддавливать. Вначале он давил голосом, а потом…

– Баглан.

– Баклан? – переспросил Ведун, а ребята заржали.

Гук яростно замотал головой, повторив:

– Баглан, Баглан, Баглан.

– Угу, – согласился Ведун. – Так вот уважаемый, Баглан, колись, кто с тобой был, а? Не хочешь. Смотри, пожалеешь.

Ведун стоял к пленнику боком: резко развернувшись, он надвинулся на него. В его кулаке сверкнуло шило. Как он успел его незаметно ото всех достать? Загадка. От запугивания Ведун перешёл к прямому действию. В бровь – раз, раз; из проколов показались капли чёрной крови. Гук закрыл лицо ладонями.

– Не ссы, Баглан, врать не буду, глаза не выколю, хотя мог бы, – так же быстро успокоившись, как и возбудившись, проговорил Ведун.

Парни, стоящие вокруг, дышали тяжело, многим не нравилось то, что происходило, но только не Тимуру.

– Лёшенька, дай-ка мне напильник, – попросил у толстячка идеолога простейший, надежнейший инструмент по развязыванию языков Ведун. – Не мнись. Знаю, у тебя всегда есть.

Лёшенька, пыхтя и краснея, полез за пазуху, вытащив короткий напильник с вершиной, обточенный в узкий клин. Такая примитивная заточка: глубоко засадить невозможно, а вот боль причинить, рану раскурочить всегда пожалуйста.

– Подержите его, – жёстко сказал Ведун, обращаясь к двум рослым парням – Торпеде и Дизелю.