Цветные этюды

– Дрянные у них артиллеристы, – весело заметил Мухин, бывший адъютант командующего армией красных, а ныне начальник штаба белой бригады.

– Наши не лучше, – угрюмо ответил Елагин, рассматривая в бинокль город.

Наконец, пара снарядов, выпущенная из орудий белых, легла в опасной близости от пушек противника; орудия красных на время замолчали.

– Разрешите, Емельян Фёдорович? – с жаром попросил командир роты самарцев капитан Владимир Окунев.

Елагин согласно кивнул.

– Давайте, с Богом.

Через пару минут лежавшие на краю поля самарцы поднялись и цепью двинулись в атаку. Где-то слева застрекотал пулемёт, но внезапно умолк, раздались растрёпанные одиночные ружейные выстрелы, а потом неожиданно красные стали покидать свои позиции, отходя к центру города. Видя, что противник отступает, самарцы перешли на бег и с нестройным, но радостным «ура!» ворвались в город.

– Наш Вольск! – удовлетворённо выдохнул Мухин, наблюдая, как белые решительно продвигаются вперёд.

Самарцы, не встретив никакого сопротивления, добежали до центральной площади города и с удивлением увидели десятки красноармейцев, которые, побросав оружие и подняв вверх руки, держали в них белые платки. Вдохновлённые той лёгкостью, с которой далась победа, самарцы забыли про осторожность и остановились посреди площади. Вдруг сразу с нескольких сторон ударили пулемёты, спрятанные в соседних домах. Пулемётные очереди нещадно косили столпившихся на открытой площади самарцев. Те попытались организованно отступить, но это отступление превратилось в бегство. Из города сумела вырваться только половина роты. Оставляя на улицах убитых и раненых, самарцы бросились под прикрытие своих частей. Когда они оказались в поле, снова заработала красная артиллерия, шрапнелью добивая отступавшую роту.

Штурм города с ходу провалился. Рота самарцев потеряла большую часть своих людей и была обезглавлена – погибли или попали в плен капитан Окунев и его заместитель.

– Емельян Фёдорович, может, мы попробуем, – неуверенно предложил командир оренбургской казачьей сотни Аким Ситников, видя, как красные снова занимают оставленные ранее позиции у города.

Елагин отрицательно покачал головой.

– Отходим, – приказал он.

Белая бригада отошла от Вольска, расположившись на опушке леса. Полдня сохранялось затишье. Красные, не имея достаточно сил, не могли контратаковать, а белые после неудачного штурма решали, что делать дальше.

– Как стемнеет, надо будет наступать всеми силами, – громогласно объявил поручик Станислав Новак, командир чешской роты. – Их меньше, уверен, решительной атаки они не выдержат и побегут.

– Не дело это, – говорил командир балаковских мужиков Горохов, поглаживая свою широкую, окладистую бороду. – Этак мы можем много своих потерять, а в темноте ещё и друг друга постреляем. Хитростью надо брать.

– Что предлагаешь, Терентий Иванович? – спросил Елагин.

– Предлагаю обойти город и ударить с тыла, – ответил Горохов.

– Незаметно обойти город не получится, – покачал головой Мухин. – Да мы и не знаем, что там у красных. Может, тоже засада.

– Это вы не знаете, – поучительно заметил Горохов, – а мы уже разведали, что там, да как. И хочу сообщить, что у красных с другой, западной стороны города только пешие дозоры. Все основные силы они собрали на востоке и в центре города.

– Хорошо, а сможем ли мы незаметно для красных перевести бригаду на запад? – колебался Мухин.

– А этого и не надо делать, – сказал Горохов. – Вы здесь пошумите, устроите как бы новый штурм, а мы в это время с мужиками обойдём город с запада. И как только услышите стрельбу, начинайте общее наступление.

Елагин сомневался в новом плане, но за неимением лучшего варианта согласился рискнуть.

Ещё до наступления вечерних сумерек части Хвалынской бригады снова развернулись у кромки поля. Два орудия стали бегло обстреливать позиции красных, артиллерия противника неспешно, явно экономя снаряды, отвечала. Чехословаки и поволжские роты, ведомые Новаком и Мухиным, поднялись в полный рост и стали цепью осторожно продвигаться в сторону города. Делали они это очень медленно, периодически залегали, выжидая. Наконец, в центре города что-то взорвалось, послышалась беспорядочная стрельба. Услышав это, первым вскочил Мухин и повёл белогвардейские роты в атаку. Красные в панике оставили позиции на окраине города и стали отступать к центру, но там их уже ждали балаковские мужики. Не дав врагу опомниться, они мгновенно окружили красных, заставив их капитулировать. Скоро всё было кончено, Вольск пал.

На этот раз потери у белых были минимальны: трое убитых и с десяток раненых. Красные, ошеломлённые и сломленные внезапным появлением свирепых бородачей-балаковцев у себя в тылу, почти все сразу сдались. Хвалынская бригада захватила в Вольске около четырёх сотен пленных. В основном это были мобилизованные крестьяне, которые с радостью побросали оружие. Но кроме них были и красные добровольцы – интернациональная рота, состоявшая из венгров, латышей и китайцев.

Печальная участь оказалась у тех раненых самарцев, которые не смогли выбраться из города во время первого штурма – всех их интернационалисты добили штыками. Обезображенный труп капитана Окунева нашли во дворе одного из домов. Он попал в руки врага раненым, его пытали – сломали ноги, отрезали нос и выкололи глаза, – а потом тоже добили штыками. О том, как это произошло, рассказали местные жители.

Пленных красных построили на площади в несколько шеренг. Закинув руки за спину, перед ними встал Елагин.

– Комиссары, командиры, иностранцы, выйти вперёд! – приказал он.

Сначала никто не вышел, но потом перепуганные красноармейцы сами стали выталкивать из своих рядов начальников и интернационалистов. Таких набралось человек семьдесят. Командиром красных был совсем молодой парень, высокий светловолосый латыш лет двадцати, а комиссаром – средних лет лопоухий мужчина в нелепом картузе со звёздочкой. Командир держался очень смело, даже вызывающе; комиссар же, склонившись, прятал бегающие глаза и всё время поправлял дрожащими руками разорванный карман своего френча.

– Вы командир? – спросил Елагин у латыша.

– Да.

– Какая часть?

Латыш молчал. Вперёд выступил комиссар.

– Полк имени Парижской Коммуны Волжской Красной бригады, – быстро сказал он.

– Вы комиссар?

– Да.

– Имя, фамилия?

– Константин Мазуров.

– Зачем вы пытали и убили пленных? – Елагин сжал за спиной руки в кулаки.

– Это война, вы же понимаете, – виновато и поспешно оправдывался комиссар. – Мы не всегда можем предотвратить подобные эксцессы. Красноармейцы были обозлены…

– Врёт он! – послышался возглас из толпы пленных. – Это командир приказал добить пленных!

Латыш молчал, прямо и горделиво держа свою голову. Елагин подошёл к нему.

– Зачем? – с искренним непониманием спросил он. – Зачем вы это сделали?

– Это было необходимо, – уверенно ответил латыш. – Все должны понимать, что любое сопротивление революционной власти будет караться самым жестоким образом. Революция защищается, она должна избавиться от всех, кто мешает ей строить светлое будущее!

– Вы знаете, что вас ждёт?

– Да, – кивнул латыш и улыбнулся. – Но вы ничего не можете изменить. Всё равно победа будет за нами!

Елагин отвернулся и коротко бросил:

– Расстрелять обоих.

Комиссар бросился на колени.

– Пощадите, господин офицер! У меня трое детей!