Мертвая топь

Заметив Рогдара, Исгерд окликнула его.

– Эй! Чего смотришь? Нравлюсь что ли?

Наемники разразились удушливым смехом. Рогдар молча смотрел ей в лукавые глаза, и она с издевкой усмехалась. Вдруг подмигнула ему и поманила рукой.

– Пойдешь со мной? – игриво спросила она и пошлепала себя по бедру.

Варяги покатились со смеху. Исгерд швырнула миску с остатками похлебки в одного из них, пресекая бурное веселье.

Рогдар молча ушел.

Над городом, плавая в чернеющих небесах, кружил вороний рой, перебиваемый порывами холодного ветра. Назойливая морось оседала на оживленные улицы, по которым носились ватаги беззаботных детей.

– Баран ты, князь… – процедил Рогдар сквозь зубы. – Тупой ты баран…

– Не рановато ты взялась?

Каля сидела за ткацким станком и неспешно ткала грубую парусину. К исходу зимы она продаст ее корабельщикам, которые начнут строить новые ладьи накануне открытия рек ото льда. И тогда ладьи начнут грузить накопленными за зиму товарами, начнется повсеместный сплав.

– Решила пораньше начать. Тогда к исходу зимы смогу сделать аж триста локтей ткани. Как раз хватит на два паруса. Да, кстати, чуть не забыла… У нас с тобой лялька будет.

Его рука дрогнула. Он выронил глиняную кружку, она вдребезги разлетелась, разбрызгивая молоко. Белые струйки медленно растеклись по деревянному полу, проникая в мелкие щели.

Рогдар напряженно молчал, не поворачиваясь к жене.

Они жили вместе с того дня, как встретились. Ободранная, разбитая, уже не способная плакать, она бесцельно бродила среди пожарища сожженной деревни. Соседний князь отомстил князю местному, спалив несколько деревень. Их жители даже не успели понять, что происходит. Не знали ничего и о природе конфликта между князьями. Не знали о его существовании.

В руке она держала порванную тряпичную куклу – единственное, что осталось от дома. Единственное, что осталось от матери, сделавшей эту куклу.

Они столкнулись на окраине. Он всё прочитал по ее глазам. Слова не имели значения. Он и она сидели на поляне и молчали о многом. Не говоря ни единого слова, оба дали согласие на совместную жизнь: держаться друг за друга – яростно, отчаянно, бессрочно. Оба сироты, оба жертвы войны, оба навечно предоставленные сами себе.

Общая судьба скрепила узы, но не подарила плоды. Безрезультатно пытались зачать ребенка, но упорно оставались сами по себе.

С закрытыми глазами он прижался лицом к ее животу. Она пальцами гладила его по волосам и улыбалась.

– Это мальчик?

– Так откуда ж я знаю?

Открыл глаза и бережно провел ладонью по ее животу. Он смотрел в слюдяное окно, за которым во дворе бегает коротко подстриженный мальчишка, сжимая в руке деревянный меч. Рогдар подставляет ему трость, и мальчишка ловко бьет по ней деревянным мечом. Во дворе звенит веселый смех.

– Радим, смелее! – улыбаясь, говорит Рогдар.

Мальчишка наступает, бьет по трости деревянным мечом и заливисто смеется.

– Рогдар?..

Вздрогнул, вернувшись из забытья.

– Это мальчик, я чувствую.

– Это мы еще посмотрим.

– Нет-нет, я уверен. Представляешь? Я никогда не был отцом.

– Хочешь, открою тебе секрет? Я никогда не была мамой. У меня это впервые. Представь себе.

– А ты уверена – да? Это же точно, что будет сын?

– Будет ребенок. Это точно. Либо мальчик, либо девочка. Третьего, как понимаешь, не дано. Если, конечно, это не двойня.

Тяжело вздохнул, опустил голову и отстранился от Кали. С ее лица сошла улыбка.

– Ты не рад – да?

– Нет, что ты… Я рад. Рад…

– Рогдар? Взгляни на меня. О-о, я хорошо знаю этот взгляд. Что тебя тревожит?

Сел на край лавки, стоящей у стола, облокотился на колени и потер ладони.

– Мир, в котором я живу, очень хрупкий.

– Что случилось?

Не ответил, пряча взгляд. До белизны сжимал жилистые кулаки, желая бежать на войну сейчас же, чтобы завтра она не ступила на порог их маленького дома.

– Рогдар? Тебе, наверное, было бы легче, если бы меня не было. Да?

– Глупая. Я за тебя умереть готов, а ты «было бы легче»…

– Можно тебя попросить? – шепнула она. – Никогда не говори о своей смерти. Даже намеками. Хорошо?

Черные, как смола, вороны кружили над княжеским теремом, плавая в чугунных тучах, нависших над городом. Хриплое карканье разносилось резким скрежетом по всему Пскову.

Варяги стояли боевым отрядом посреди княжеского двора. Сложив перед собой руки, Кнуд и Торн ожидали появления князя перед ступенями крыльца. Избор вышел к ним, окинул внимательным взглядом и жестом пригласил в терем.

За столом их ожидало псковское собрание. Равнодушно и хладнокровно огляделись, не представились, ни с кем не поздоровались. Молча сели за стол, не дожидаясь разрешения князя, и принялись за угощения. Бояре, купцы и ростовщики угрюмо наблюдали за ними.

Кнуд ел неспешно, аккуратно, то и дело вытирая рот и бороду от жирного мяса, долго и тщательно жевал. Торн жадно отхватывал большие куски, громко жевал и вытирал стекающий по рукам жир об засаленную одежду.

– Зачем приехали? – Избор внимательно разглядывал варягов.

Кнуд прервал трапезу. Торн, словно не услышав князя, продолжил есть.

– Приехали забрать подати.

– Подати?