Древнегреческая философия

– Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат…

… Прежде всего разве ты думаешь, что находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?…

– Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?…

– Далее. Если бы в их темнице отдавалось эхом все, что бы не произнес любой из проходящих мимо, думаешь ты, они приписали бы эти звуки чему-нибудь иному, а не проходящей тени? …

– Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов…

… Когда же с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх – в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше…

– Тут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть все то, что там, наверху. Начинать надо с самого легкого: сперва смотреть на тени, затем на отражения в воде людей и различных предметов, и уж потом – на самые вещи; при этом то, что на небе, и самое небо ему легче было бы видеть не днем, а ночью, то есть смотреть на звездный свет и Луну, а не на Солнце и его свет…

… Вспомнив свое прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положения и разве не пожалеет он своих друзей?…

– А если они воздавали там какие-нибудь почести и хвалу друг другу, награждая того, кто отличился наиболее острым зрением при наблюдении текущих мимо предметов и лучше других запоминал, что обычно появлялось сперва, а что после, а что одновременно, и на этом основании предсказывал грядущее, то, как ты думаешь, жаждал бы всего этого тот, кто уже освободился от уз, и разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиятелен?…

– Обдумай ещё и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от Солнца?…

– А если ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут – а на это потребовалось бы немалое время, – разве не казался бы он смешон? О нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?…

… Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, – это подъем души в область умопостигаемого… Итак вот что мне видится: в том, что познаваемо, идея блага – это предел, и она с трудом различима, но стоит только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она – причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама – владычица, от которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.

– Я согласен с тобой, насколько мне это доступно.

– Тогда будь со мной заодно еще вот в чем: не удивляйся, что пришедшие ко всему этому не хотят заниматься человеческими делами; их души всегда стремятся ввысь.

… А удивительно разве, по-твоему, если кто-нибудь, перейдя от божественных созерцаний к человеческому убожеству, выглядит неважно и кажется крайне смешным? Зрение ещё не привыкло, а между тем, прежде чем он привыкнет к окружающему мраку, его заставляют выступать на суде или еще где-нибудь и сражаться по поводу теней справедливости или изображений, отбрасывающих эти тени, так что приходится спорить о них в том духе, как это воспринимают люди, никогда не видавшие самое справедливость».

Платон, трактат «Государство».

В этой аллегории Платон подводит нас к мысли, что окружающий нас мир ни есть мир полностью открытый, истинный. Он лишь отголосок большого мира идей и душ, которые занимаю в данной иерархии высшее положение, недоступное простому глазу.

Иронично, что философ, разработавший фундаментальную идеалистическую картину, положил название противоборствующей группы философов, введя термин «материя». В сочинениях он пользовался словом «хора», под которой подразумевал развёртываемое пространство этого космоса. Мир и всё сущее в нём по Платону копия образов, мира идей. Идея, нисходя из высшего мира в виде эйдоса, соприкасается с материй, которая преобразуется в конкретный предмет. «Переводит» идеи в предметы Разум, который соприкасается с верхним миром. Интересно представление Платона о появлении этого мира и его структурах. Весь мир делится на некие этажи, подуровни. За материальным миром следует мир чувственный и мир чистых идей. Наверху в этой иерархии размещено Благо. Позднее неоплатоники, развивая представление о Благе, вводят понятия Единого, которое порождает творящий Ум. У Платона создателем мира является единый бог-демиург. Демиург, созерцая непосредственно мир идей творит из материи космос, Землю и нас. Процесс творения являет собой развёртывание мировой Души. По мере её нисхождения появляется средний и нижний мир. Душа пронизывает весь мир, она невидима глазу и представляет собой сокрытую часть космоса, точно так же, как и душа человека, которая занимает промежуточное положение между его разумным и страстным началом. В этом кроется пантеизм, который был перенят у орфиков. Душа Демиурга пронизывает всё, а значит соприкасаясь с живой природой, мы соприкасаемся с самим богом создателем.

Такое понимание мира не лишено частицы истины, но расходится с христианским мировоззрением, согласно которому Бог – творец этого мира – творит мир из ничто. Ему не нужно преобразовывать существующую материю, он сам её порождает из собственного блага и любви. Другим аспектом христианства является понимании Бога как персонифицированной личности.

По Платону душа вечна, она вселяется в тело, которое умирает, освобождая её. Потом она либо отходит к созерцанию апофатического божественного начала, «вечного двигателя», либо переселяется в другую оболочку согласно добрым или плохим делам. В христианстве сошло знание, что душа творится Богом в момент зарождения нового человека. Она бессмертна, но умирая не перерождается, а ждёт божьего Суда, после которого идёт в рай или ад, где и пребывает вечно. Далее в платонизме мы видим некоторый дуализм, материя противопоставляется духовному миру, она «жалкая бяка» по сравнению с Душой. Гностики, исказив платонизм, называют материю чистым злом. Нам же следует понимать, что мир плох не из материи априори, а в результате грехопадения человечества.

Мир, в котором мы живём, мир греха и неправды, зыбок, преходящ, непрочен – число его дней сочтено Богом. Христиане не могут быть укоренены в нем; наш дом – не здесь, мы принадлежим другому миру. Как говорит святой Апостол Иоанн, «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1Иоан.2:15-17)

Как мы видим из этих слов Апостола, мир сей – это система ценностей и отношений, основанных на отверждении или игнорировании Бога, на стремлении к удовольствиям («похоти плоти»), обладанию («похоти очей») и престижу («гордости житейской»). Этот мир проходит – Апостол говорит о том, что «пользующиеся миром сим, [должны быть] как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего» (1Кор.7:31)

Итак. У Платона мир идей – иерархически организованная система. Благо наделяет предметы способностью существовать. К благу стремятся все живые существа, всякая душа для которое обладать благом – счастье. Рядом находятся идеи истинности и красоты. Далее следуют идеи бытия, покоя, движения, а за ними равенства и сходства. Мир идей – активное мужское начало, материя – начало женское и пассивное. Мировая Душа связывает их. «Мир – это не просто телесный космос, и не отдельные предметы и явления: в нем общее совмещено с единичным, а космическое – с человеческим». Космос – это своего рода художественное произведение. Он прекрасен, он цельность единичностей. Космос живет, дышит, пульсирует, преисполненный различных потенций, а управляется он силами, образующими общие закономерности. Космос полон божественного смысла, являющего собой царство идей (эйдосов, как говорили тогда), вечных, нетленных и пребывающих в своей лучезарной красоте. Индивидуальная душа – личностная – находится в теле человека. Душа находится в теле как в могиле. Смерть тела – это жизнь, ибо душа освобождается от неволи. Поэтому истинный философ желает бегства от мира. В христианстве как мы уже отметили, это не бегство от материи само по себе (самоубийство является тяжким грехом), а поиск потерянного Адамом Рая.

В труде «Федон» Платон описывает смерть Сократа. И его последние слова. Это ключевая часть в понимаи его философии, ведь перед смертью Сократ вкратце описывает структуру мира:

«Если душа бессмертна, она требует заботы не только на нынешнее время, которое мы называем своей жизнью, но на все времена, и, если кто не заботится о своей душе, впредь мы будем считать это грозной опасностью. Если бы смерть была концом всему, она была бы счастливой находкой для дурных людей: скончавшись, они разом избавлялись бы и от тела, и – вместе с душой – от собственной порочности. Но на самом то деле, раз выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видно, иного прибежища и спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как можно разумнее. Ведь душа не уносит с собою в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни, и они-то, говорят, доставляют умершему либо неоценимую пользу, либо чинят непоправимый вред с самого начала его пути в загробный мир».

От праведности души зависит её будущее в загробном мире. Умеренная и разумная душа у Сократа послушно обретает свою небесную обитель. Та же душа, что привязан к материальному, к своему телу и имению терпит бедствия, она не может попасть из «мира вещей» в «мир идей» без «вожатого». Чистую же душу ведёт собственный же гений и дорога её проста. Не случайно первые ученики апостолов продавали свои имения и обобществляли имущество. Они составляли братство, а в братстве во Христе было естественно разделять с ближним хлеб насущный. Они отреклись от служения мамоне, отдали все свои тленные сокровища, чтобы обрести жизнь вечную в доме Отца своего Небесного. Утаивший же серебро испустил дух свой в тот же час как понял, что апостол перед ним всё знает об этом.

«Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа больше ли пищи, и тело – одежды?

Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!

Итак, не заботьтесь и не говорите «что нам есть?» или: «что пить?» или: «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите прежде всего Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф.6,25-34)».

А Сократ продолжает своё повествование. Описав движение души, он рассказывает о другой Земле, которая расположена над небом:

«Но сама Земля покоится чистая в чистом небе со звездами – большинство рассуждающих об этом обычно называют это небо эфиром. Осадки с него стекают постоянно во впадины Земли в виде тумана, воды и воздуха.

А мы, обитающие в её впадинах, об этом и не догадываемся, но думаем, будто живем на самой поверхности Земли, все равно, как если бы кто, обитая на дне моря, воображал, будто живет на поверхности, и, видя сквозь воду Солнце и звезды, море считал бы небом. …Мы живем в одной из земных впадин, а думаем, будто находимся на поверхности, и воздух зовем небом в уверенности, что в этом небе движутся звезды. А все оттого, что, по слабости своей и медлительности, мы не можем достигнуть крайнего рубежа воздуха. Но если бы кто-нибудь все-таки добрался до края или же сделался крылатым и взлетел ввысь, то, словно рыбы здесь, у нас, которые высовывают головы из моря и видят этот наш мир, так же и он, поднявши голову, увидел бы тамошний мир. И если бы по природе своей он был способен вынести это зрелище, он узнал бы, что впервые видит истинное небо, истинный свет и истинную Землю… И еще куда больше отличается, видимо, тот мир от нашего!»

Как есть другая Земля так есть и подземные реки, ведущие в Тартар, где томятся души, живущие по неправде. Сам Сократ поклонялся языческим богам. Но стоит отдать ему должное насколько глубоко философ смог раскрыть тайны вселенной.

Важным моментом, который отличает Платона от всех остальных философов, заключается в том, что он в своих построениях чередует Логос и Мифос. Они сменяют друга, сочетают в новом знании. В богах греков можно увидеть архетипы людей, которые проявляются в каждом из нас в том или ином роде. Платон же берёт логическое звено из Мифоса, его посыл и картину мира и трактует её, используя свою диалектику. Если предсмертный диалог Сократа описывал нам природу души и её посмертные видения, то другим звеном этой цепочки является картина пребывания бессмертных душ после своего суда. Платон описывает это в Федре «Гиперурания, или О том, что над небесами».

«Души, называемые бессмертными, достигнув вершины, выходят наружу и останавливаются на небесном хребте. Они стоят, небесный свод несёт их кругообразно, а они созерцают то, что за пределами мира. Наднебесную Гиперуранию никто из поэтов не описал и никогда не воспоет по достоинству. А она такова. В самом деле, когда говоришь об истине, надо иметь мужество говорить правду. Это бесцветная, расплывчатая, неосязаемая сущность, подлинно существующая и известная лишь кормчему души – уму; от неё то и происходит истинный род знания. Мысль бога питается умом и чистым знанием, как и мысль всякой души, стремящейся воспринять надлежащее. Раз увидев бытие, хоть и на краткий миг, ум блаженствует созерцанием истины, пока небесный свод не перенесёт его по кругу на то же место. В круговращении душа созерцает Справедливость как таковую, Благоразумие, Знание – не то знание, что обязано становлению, не то иное, что находится в ином, называемом нами пока существующим, но подлинное знание и подлинном существующем».

В диалоге «Федр» Платон даёт свою версию падения душ в потустороннем бытии. Она падает, узнав вину и грех. Душа уподобляется крылатой колеснице, которая запряжена двумя конями разной породы. Возницей на этой колеснице является разум. Он управляет конями. Душа созерцает долину Правды, следуя пути богов. Кони являют собой гневливую и вожделенную часть души. Разум, не удержав одного из коней, позволяет ему тянуть колесницу вниз. Происходит свалка, в стычке коней крылья ломаются, отяжелевшая душа падает на землю. Этот миф можно наложить на наше бытие. По Сократу оно лишь отголосок реальности. Земля – впадина. Воздух – волны вод. За нашим небом скрывается настоящее небо. Но оно всегда на ступень выше. И если возничий, т. е. человек в этом мире, срывается, позволяет страстному коню поглотить его, то душа этого человека из нашей впадины низвергается в самые нижние этажи бытия. Душа после смерти не сможет взлететь вверх, потому что при жизни её оторвали крылья. Показательный пример для любого ныне живущих.

По Платону любая личностная душа состоит из трёх частей. Разумная помещается в голове (умение отличать истинное от ложного), яростное в сердце (отвечает за желание справедливости, жаждет победы и славы) и страстная в печени (чувство голода и жажды). Человек находится в гармонии, если каждое начало на разыгрывает «демократию» органов, а строго иерархично соподчинено. Если преобладает разумная часть души, человек – философ, если эмоциональная – воин, а если вожделеющая, то он земледелец или ремесленник. Получается, что род человеческий естественным образом распадается на три сословия, каждое из которых должно заниматься тем, к чему предопределено своей природой: философы, как люди всеведущие и мудрые, должны управлять государством; храбрые, сильные и мужественные воины должны его защищать; а те, кто прекрасно знает, как обрабатывать землю, умеет собирать урожай и изготавливать ремесленные изделия, должны трудиться и кормить государство.

В рамках строгой иерархии даётся и определение любви. Низшая её ступень – физическая любовь, распространена в мире и воспевается человеком, не сумевшим постигнуть высшее. Вторая ступень начинается в очарованности не телом, а душой человека. Из этой любви проистекают самые крепкие семейные узы. Но и это ещё не предел. Существует любовь к прекрасному как абсолюту, Богу.

Другим важным аспектом философии Платона является проработка концепции идеального государства. «Государство» Платона образец для любого правителя, думающего о благе своего народа. Рассмотрим этот момент подробнее.

В основе построения государства должна быть справедливость. Платон делит общество в своём государстве на три класса. К первому относятся крестьяне, ремесленники, торговцы. Они обеспечивают государств производством всех необходимых материальных благ. Второй класс занимают воины-стражники. Они должны охранять государство от посягательств врагов. Стражники не должны иметь частной собственности, долгое время они проходят этапы физического и мусического воспитания. Мусическое воспитание включает занятие музыкой (под музыкой понималась вся культура), взращивание в себе волевого яростного начала души, чтобы суметь защитить свой полис. Во главе государства стоит философ-правитель, который воспитывался для управления большую часть жизни. Он долен уметь созерцать Благо, чтобы правильно расставлять приоритеты в государстве. Здесь подразумевается наличие мудрости и чувства справедливости. По сути власть принадлежит «экспертам», людям, которые отлично знают своё дело, которые понимают ключевое место философии и умеют из неё вывести для себя урок.

При строительстве государства необходимо понимать логику истории перехода от одной формы правления к другой, чтобы не допустить тех же ошибок в будущем. Философ различал 4 основных формы правления: тимократию, олигархию, демократию, тиранию. В дальнейшем Аристотель противопоставит «неправильным» порочным формам их лучшие альтернативы. Олигархии – аристократию, демократии – политию, тирании – монархию.

Приведём развёрнутый комментарий Петербургского философа Виктора Васильевича Ильина. «Платон считал, что общество прошлого было совершенно. Он говорит, что боги, как пастухи, управляли жизнью людей, было всего достаточно для жизни, отсутствовали войны, разбои и раздоры, людей объединяли узы дружбы и другие добродетели. Впоследствии ситуация радикально изменилась. Боги предоставили людям возможность самостоятельной жизни, возникло разделение труда… Главным двигателем поведения людей стали материальные заботы. Общество разделилось на богатых и бедных. Возникло государство».

При тимократии сохранялись черты прошлого совершенного строя. Но постепенно некоторые люди начали втайне собирать и хранить золото и серебро. Начинается процесс прихода к власти честолюбцев. В обществе появилось стремление к роскоши. Произошёл переход к олигархии – господству богатых над бедными. При такой форме государства у власти находятся богатое меньшинство, бедное не участвует в управлении государством. В олигархии конечная цель – богатство. "Ненасытное стремление к богатству и пренебрежение всем, кроме наживы, погубило олигархию". Демократия третья форма правления. "Она осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию".

Однако нельзя сказать, что Платон сторонник демократии. Сторонники демократического строя одобряют в юношах «наглость, разнузданность, распутство и бесстыдство, увенчивая их венками и прославляя в смягченных выражениях: наглость они будут называть просвещенностью, разнузданность – свободою, распутство – великолепием, бесстыдство – мужеством». В демократическом обществе высшим благом считается свобода. Но это приводит к тому, что «граждан, послушных властям, там смешивают с грязью», не почитают родителей, «учитель боится учеников и заискивает перед ними, ученики ни во что не ставят своих учителей и наставников». Люди перестают считаться с законами. И это приводит к переходу к тирании.

Можно сказать, что описываемая демократия либеральна. «Бедняки» афинского полиса представляют собой классы крестьянства и ремесленников, которые так же как и торговцы стремятся к собственной прибыли. Поэтому закономерным итогом по Платону становится смена подобного демократического общества на тиранию, которая исходит из потребности в наведении порядка, наличия вождя, который карает обладающих большой собственностью.

Каждый нуждается в тех, кто поставляет еду, одежду, строит дома. Все зависят от тех, кто защищает полис, а также от тех, кто умеет грамотно руководить. Первый класс полиса состоит из крестьян, ремесленников и торговцев, души их примитивны, ибо они завистливы и умеют только брать. Добродетель дана им только в виде дисциплины желаний и умения подчиняться вышестоящим, как это подобает. Материальных благ в их распоряжении не должно быть ни много и ни мало.

Преобладание волевой части в душе характерна для представителей второго класса(стражники). Они должны быть похожи на породистых собак – послушные и готовые к бою. В случае внутренней или внешней опасности они – на страже порядка, например не должны допускать чрезмерной бедности и нищеты в первом классе, как и излишка роскоши на другом полюсе общества. Они следят за тем, чтобы все граждане имели занятия, соответствующие их природным наклонностям, а государство росло бы ровно и без эксцессов. Представители второго класса собственности лишены.

Править могут лишь те, кто умеет больше других любить свое отечество, отличается особым усердием, способен созерцать Благо(философ-эксперт). Их добродетель – мудрость, а душа отличается особой разумностью. Значит, в совершенном полисе первый класс должен отличаться воздержанностью, второй – смелостью и мужеством, а третий – мудростью. Справедливостью по такой логике будет гармония указанных трех добродетелей, то есть ситуация, когда ни один из классов и никто их граждан не претендует на чужое место, каждый занят только своим делом и делает его наилучшим образом.

Гарантией справедливости служит система общего доступного образования, в которой выявляются природные наклонности человека. «Хотя все члены государства братья… но бог, вылепивший вас, в тех из вас, кто способен править, примешал при рождении золота, и поэтому они наиболее ценны, в помощников их – серебра, железа же и меди – в земледельцев и разных ремесленников». Не следует понимать здесь металлы буквально. Эта фраза поясняет нам, что задатки человека могут быть различны. Поэтому в государственной модели классы Платона подвижны, каждый по окончанию образования может в зависимости от своих навыков и благородства души стать частью того или иного класса. Человека же недостаточно компетентного или корыстного, типичного эгоиста система просто не допустит к власти и в ряды стражей.

Вопрос собственности чрезвычайно важен для идеального государства. Правитель-философ ведёт практически аскетический образ жизни, чурается роскоши. Для него важны интересы государства (а значит и народа, которое это государство воплощает) и высшие сферы. Это залог мудрого правления. Для стражников на первом месте долг и честь. В какой-то степени их образцы повторяют традиции русского офицерства. Именно они следят за справедливым распределением ресурса. По факту этот класс замещает привычный нам класс буржуазии, которая сегодня находится в высших кругах общества. У Платона «буржуазия» смещена в третий низший класс. Дифференциация на богатых и бедных основная проблема для государства, которая им же и регулируются по средством справедливого распределения ресурсов. Существенной частью понимания государства является представление, что оно воплощает самого человека и его дух. Так называемое противоречие между желаниями индивида и общественным долгом являются, по Платону, заблуждением. В правильном обществе то, что желает индивид, является тем, что требует от него общество, а именно: каждый человек стремится к реализации своих наилучших качеств и удовлетворению своих действительных потребностей посредством разделения труда, основывающего на справедливом распределении профессиональных обязанностей.