Без права на ошибку

Во-вторых – кем он придет? Здрасьте, я из будущего?.. Чистой воды бред. Ему не поверит никто! В лучшем случае сочтут полоумным, в худшем – шпионом и провокатором.

В-третьих – как отреагирует Данька? Это после всего того, что ему еще предстоит испытать на поверхности, он станет опытным, бывалым. А пока он простой пацан, не ведающий, с чем ему придется столкнуться. И увидев его – себя же, такого большого, сильного, состоявшегося сталкера! – как он отреагирует? Как повернется его будущее, если он узнает, что ему предстоит?.. Какую цепь случайностей запустит Добрынин своим появлением, и как это отразится потом? Как изменится будущее?.. Прикинуть – так чуть ли не целое ответвление в сторону получается!..

И по совокупности данных соображений выходило, что для Убежища до поры до времени все должно идти своим чередом.

В выборе пути он колебался. Либо идти в Пензу – либо наведаться сначала в Казахстан. Но дорогу выбирать нужно было здесь и сейчас. Казахстан – это из Сердобска сразу же на юг уходить, через Ртищево. Ну а Пенза на восток. Что важнее? Пожалуй, Пенза… Сначала нужно было обеспечить Даньке-младшему поддержку. Значит, начинать надо именно оттуда: либо с поселка энергетиков, либо с артиллерийского училища на горе. И та и та община представляли – о мать вашу!.. будут представлять! – через десять лет серьезную силу. Две самые авторитетные группировки в городе. Не к Сиплому же, в самом деле, лезть. А значит – заявиться либо к Мамонову, либо к генералу, и предложить свои услуги. И судя по тому, что помнил Данил из своей прошлой жизни, идти нужно было к Владимиру Николаевичу.

За город он выбрался ближе к обеду. Пока шел по улицам – был буквально раздавлен валившимися из кладовых памяти воспоминаниями. Он не был в своем городе почти два года, хотя и присутствовал здесь, сидя в детском саду, словно прячась за ширмой времени, такой эфемерной, но такой непреодолимой… Вроде и тут – но бесконечно далеко, без возможности вырваться, выйти наружу. И вот теперь каждая улица, каждый дом вызывали бурю эмоций и вал воспоминаний. Да таких, что любой мало-мальски серьезный мутант, задумай он атаковать неожиданно, мог бы легко и непринужденно получить на ужин сочного и вкусного человека. Однако – повезло: улицы были пусты, хотя время чудовищ уже наступило.

За городом разбушевавшиеся сантименты поутихли. Данил, выбравшись на тракт, оглянулся в последний раз на мост через железную дорогу, на зону и на виднеющийся вдали горб Сазань-горы, повернулся спиной к городу и зашагал мерным походным шагом, поглядывая то под ноги, то по сторонам, то на небо, продолжающее хмуриться мелким осенним дождиком.

Идти ему предстояло долго.

Различий между местностью нынешней и местностью десять лет спустя практически не наблюдалось. Может, чуть целее была дорога, чуть меньше на ней валялось различного сора и чуть меньше было поваленных, преграждающих путь деревьев. И посадки по обочине еще не столь заросли молодняком и кустарником, как двадцать лет спустя после Начала.

Пока шагал – всякие лезли мысли. И прежде всего самая главная: как и в качестве кого заявиться к Мамонову? Сразу заинтриговать? Или день за днем делом доказывать свою полезность и вскоре стать настолько авторитетным членом сообщества энергетиков, что по его слову на территории поселка будут принимать неизвестных чужаков?.. Заинтриговать, конечно, было б заманчиво. Прийти вот так с порога – и сразу в лоб: «Здарова, Николаич! А я знаю, что ты будешь делать будущим летом!» Вот потеха-то начнется… Добрынин усмехнулся. Потеха потехой… но после такого заявления если его куда и возьмут, то только в подстанционные шуты. Дежурную смену веселить. Такими заявлениями уж точно авторитета не сыщешь. Значит – и это вполне понятно и естественно – остается второй путь: посильная помощь и постепенное завоевание авторитета. День за днем и год за годом. Да вот только беда в том, что Добрынин не представлял даже, чем и как он может помочь Мамонову. Помнится, было что-то такое про несколько бэтэров, два из которых он должен будет забрать себе… Два БТР – прибыток неслабый. Только вот где ж достать? Неясно. А еще, помнится, Владимир Николаевич говорил про Ботаника и сыворотку правды. И вот уж где достать этого самого Ботаника задачка похитрее броневиков. А ведь Ботаник – это архиважно! Не найдет он Ботаника – тогда Данька-мелкий не получит сыворотку правды, с помощью которой должен разговорить Хасана! А не разговорит – там уж и вообще нихрена хорошего не получится… И ведь еще предстояло как-то помочь генералу – и вроде бы эта помощь должна была каким-то краем касаться Сиплого с бандосами и их военных действий против артучилища… Кроме того – найти Ивашурова… И еще сигналка на рассвете!.. И-эх бля, не жизнь теперь пойдет, а сплошная головоломка!

Шагая по дороге и уйдя глубоко-глубоко в раздумья, Добрынин сразу и не обратил внимания на обозначившийся вдали и постепенно набирающий силу звук. И только когда он стал совсем уже явственен, опомнился. Оглянулся… мать честная! Со стороны города по тракту, не обращая внимания на ямы и колдобины, на приличной скорости шел здоровенный бронированный монстр. Темно-зеленый окрас, весь в заклепках, по бортам по три огромных колеса, вращающихся с бешенной скоростью. Лобовое стекло блестит на солнце, аж глазам больно! Впереди – треугольный отвал, словно нос ледокола, принимающий на себя все препятствия на пути и сметающий их далеко-далеко в сторону. Добрынин как шел – так и брызнул влево, уходя с дороги в густую траву обочины. Такой пройдет сверху, раскатает и пойдет себе дальше. И никакой комбез не поможет.

Сменить позицию он уже не успел: машина шла быстро и времени совсем не оставалось. Успел только рюкзак скинуть и укрыться за ним – какое-никакое, а препятствие. Если саданут чем-то вроде двенадцатого, вкупе с уником, может, и задержит пулю. Ну а четырнадцатым – там без вариантов… Собственно, деваться то ему было и некуда. Оставалось затихнуть, затаиться в траве, как огромная черная мышка, и ждать дальнейшего развития событий, уповая на то, что его не заметили.

Однако – нет. Рев двигателя оборвался метров за пятьдесят, дальше были слышны только колеса по гравию и стук дизеля на холостых оборотах; несколько мощных выдохов, будто отдувался огромный серый кит – это отработал пневмотормоз, – и по звуку Добрынин понял, что монстр замер примерно напротив него. Сжимая в руках винторез и выставив ствол в сторону дороги, Добрынин, напрягшись, ждал продолжения.

– Эй! За бортом! А вот и не спрятался! Вылезай! Уши видно! – Данил от неожиданности аж подпрыгнул – голос, усиленный репродуктором, разнесся, казалось, по всей округе. И что было самое поразительное – голос этот был женским.

Однако уже само построение фразы обнадеживало. Если сразу не пошла стрельба – поговорим еще. Добрынин медленно поднялся, ощущая себя чуть ли не голым перед этой бронированной громадиной.

А громадина и впрямь впечатляла. Габариты машины, скорее всего, были не больше, чем у любого другого грузового тягача, но вот эта общая массивность, эта броня с заклепками, эти шесть огромных колес с агрессивным протектором, узенькие бойницы-окошки, забранные бронестеклом, поднятые для большей геометрической проходимости бампера, грейдерный отвал впереди – все это в совокупности сразу же производило впечатление недюжинной мощи. Это была настоящая боевая машина, причем – заводского изготовления, собранная еще до Начала. Но Добрынин, хоть частенько и спал в детстве вместе с толстенной «Энциклопедией», видел такую впервые. И как-то не вязался со всем ее обликом большой красный крест на боку, какой рисовали до Начала на автомобилях «скорой помощи».

Примерно с минуту царило молчание. За темным водительским окошком смутным пятном маячила голова, но черты лица он рассмотреть не мог. Безуспешно попытавшись различить детали, Добрынин вскоре бросил это занятие и теперь разглядывал лишь сам броневик. Он разглядывал машину – а из машины разглядывали его. Вероятно, он своим внешним видом тоже озадачил седоков, и там не могли решить, что же делать с этим внезапно появившемся на пустом тракте персонажем.

– Ты кто такой? – наконец неуверенно послышалось из громкоговорителя. – Человек вообще? Что-то по виду на хомо сапиенса не тянешь…

– Внешность обманчива, – ответил Добрынин, продолжая разглядывать шестиколесного монстра и пытаясь вычислить, где же внутри него могут стоять устройства, плюющиеся свинцом. – А на кого тяну, по-твоему?

– Ну не знаю… – даже мегафон не смог скрыть растерянности в ее голосе. – Какой-то… хомо супериор… Супермен, если с латинского на русский.

– Супермены вместе с Америкой все перевелись, – сказал Данил. – А человек-Паук скоро сдохнет в адских мучениях, это я тебе гарантирую. Видишь: две ноги, две руки, голова. Все на месте.

– У обезьяны тоже все на месте… А чего такое огромное? Мутант?

– Это не мое. Одолжил погонять.

– А чьих будешь? И как тут оказался? Семьсот рентген за бортом, здесь в окрестностях вообще никого не живет!

Добрынин усмехнулся:

– Если ты никого не видишь, это не значит, что здесь никого нет. Сама-то кто? Скорая помощь?.. И долго еще так будем стоять? Либо внутрь пускай – либо езжай себе дальше.

Честно говоря, он не знал, что ему делать. Пребывал в полной растерянности. Женщина за баранкой боевой машины? С таким он сталкивался впервые. Хотя… транспорт здоровенный, вполне возможно, что она там и не одна, а с компанией. Ехали, остановились полюбопытствовать, поговорили и дальше помчали. А хорошо бы внутрь попасть, до Пензы с ветерком прокатиться – но нисколько не удивительно, если туда его никто не пустит. Времена-то нынче…

Так, похоже, думал и водитель. Однако, кажется, по какой-то причине Добрынин смог заинтересовать обитателей этой крепости на колесах, и теперь там гадали, пустить ли незнакомца, или пусть себе и дальше по дороге тащится.

Видимо, все же была причина, по которой победил именно второй вариант.

– Я сейчас пандус открою. В кабину через дверь ты все равно не пролезешь, да это и не надо, фонит от тебя… Пандус сзади, с торца. Залезешь в модуль – там сразу первый отсек душевая. Он хоть и небольшой, но уместишься как-нибудь. Снимай комбез, ополосни его, сам ополоснись – и после уж через вторую дверь входи. Воды много не трать, еще неизвестно, когда в следующий раз накачать получится! И смотри, пожалуйста, чтоб дозиметр не орал. Чистым входи, мне лишней дряни на борту не надо.

Добрынин послушался – и, надо сказать, послушался с радостью. До Пензы тащиться – это у него дней пять уйдет. А на этой боевой колеснице еще до вечера там будет. Да и заинтересовал его сей агрегат до невозможности. Он – а еще больше та, кто им управляет. Это же недюжинной смелости девчонке нужно быть, чтоб по радиационным просторам, пусть даже и на таком броневике, мотаться.

Пока ходил за рюкзаком, пандус сзади уже начал опускаться. Данил ступил на его ребристую внутреннюю поверхность, намереваясь подняться внутрь – однако был остановлен хозяйкой.

– Подожди. Сбоку метелочка, видишь? Обмети себя, чтоб воды меньше тратить. И после уже заходи.

– У тебя тут что, камеры что ли? – проворчал Добрынин, отыскивая глазами метелочку.

– У меня тут – да, камеры. По всему периметру.

– И в душе наверно есть? – усмехнулся он.

– И в душе. Вдруг ты ствол за пазухой прячешь…

Данил философски пожал плечами. Надо так надо. Мужик он здоровый, стесняться ему нечего – сплошной мускул кругом, ни пузика, ни жиринки. Все в полном порядке. Причем – гы-гы – везде. А нога… Ну что – нога… Нога – это свидетельство железной воли и бойцового духа. Шрамы, опять же, украшают мужчину.

Пока мылся в душе да ополаскивал комбез с рюкзаком – все крутил головой, пытаясь отыскать камеру, однако таковой не обнаружил. То ли пошутила, то ли просто скрытая установка… После того как стационарный дозиметр на стене показал приемлемый фон, Добрынин открыл внутреннюю дверь и оказался во втором тамбуре. Сгрузил тут свои вещи – сложил и оружие, и снарягу, не желая пугать гостеприимную хозяйку, – переоделся в комок и, оставив при себе только один нож, открыл третью дверь, в жилое пространство модуля.

Признаться, он вполне ожидал кого-то вроде пары-тройки крепких ребят со стволами и был готов при малейшей опасности взорваться серией ударов для ограниченного пространства – но все оказалось совсем не так. Внутри, прямо посреди модуля, стояла девчонка лет двадцати пяти – и хоть и немного напряженно, но с интересом смотрела на него.

Она была красивая, это Добрынин отметил сразу же. Небольшого росточка, ему едва до шеи макушкой. Аккуратная, складная, подтянутая. Стрижка под японку – короткие, до середины шеи, черные волосы и две длинные пряди, спускающиеся по вискам. Лицо тоже какого-то восточного типа: чуть суженные глаза, немного заостренный книзу овал, узкий подбородок… Данил сглотнул. Почти два года он не видел женщину, а эта стояла в майке, которую натягивала интересных размеров грудь, и обтягивающих тренировочных легинсах, подчеркивающих плавные изгибы бедер и голени, и улыбалась…

Нож за спиной в такой ситуации был ну совершенно неуместен. Тоже мне мужик – здоровее девчонки раза в четыре, а в гости с тесаком пришел… Чувствуя, как начинает краснеть от неловкости, Добрынин повел рукой в сторону, намереваясь положить клинок на столик справа… и краем глаза едва успел уловить короткое смазанное движение. Направление удара не понял, но тело сработало само – скрутилось вправо, подставляя под удар левый бок, уводя голову под защиту плеча и бросая навстречу правую руку… Если б не это – удар пришелся бы аккурат в «солнышко». Теперь же угодило куда-то в широчайшую, в мышцу, и вреда не принесло. А следующую атаку Добрынин уже видел и реагировал соответствующе – мягко сблокировал правый прямой, нырнул под левый боковой, подставил бедро под лоу по колену, заставляя удар пройти не в сустав, а выше, и погаснуть в набитом, жестком мясе квадрицепса. И, скользнув вперед, толкнул девчонку рукой в лоб. Да так, что она, отлетев к левому борту модуля и упав на мягкий диванчик, так и осталась сидеть, глядя на него круглыми от страха глазами.

Похоже, имело место некое недоразумение. Добрынин вряд ли мог поверить, что одинокая девушка заманила его сюда, чтобы обезвредить, набить морду и заграбастать добро. Скорее наоборот. Это она сейчас сидит, смотрит снизу вверх на здоровенного лысого мужика, и в голове полный сумбур, страх и ожидание… Наверняка видела, как он неторопливо моется и разоблачается, а не бежит сразу в кабину с автоматом наперевес – вот и расслабилась. Значит, не бандит с большой дороги, простой путник. А он как вошел – сразу давай тесак из-за пояса тянуть, грабить беззащитную девушку! Впрочем… не такую уж и беззащитную, руками-ногами махать умеет.

Следовало немедленно же разрешить это недоразумение.

Добрынин осторожно положил клинок на край столика, демонстративно отпихнул его от себя и развел руки в стороны:

– Не хотел. Ей-богу, не хотел напугать, прошу меня извинить. Нож – это так, по привычке. Если скажешь – немедленно соберусь и уйду.

И сразу понял, в каком страшном напряжении находится девчонка: она дернулась, обмякла, и лицо, застывшее в маске ужаса, расслабилось, покрываясь пятнами яркого румянца.

– Тебе никто не говорил, что в гости с железками не ходят? – потирая правую ногу, через силу усмехнулась она. – Напугал, бугай! Ну и реакция у тебя… И нога как каменная!

Добрынин усмехнулся, стараясь продемонстрировать самую наидоброжелательнейшую улыбку.

– Особенности организма…

– Ага. Я же говорила – мутант, – она решительно тряхнула головой. – Ладно. Раз все у нас нормально разрешилось – давай в кабину. Торопиться я не то чтоб особо тороплюсь, но и посреди дороги торчать незачем. Поехали.