Самосбор: Легенды Гигахрущевки

– Ну ты и груздь. Ладно, до завтра. Пацану привет!

– Угу, – Рома переложил из спецовки в карман штанов безделушку, которую смастерил на обеде из бракованных шестеренок. – Передам.

Спустившись на свой этаж, Рома привычно постучал в гермодверь своей соседки. Спустя минуту заскрежетал вентиль, и тяжелая дверь распахнулась.

– Папа! – маленький ураган юркнул в образовавшуюся щель двери и бросился на шею.

– Гришка, все, уронишь ведь. Тяжелый стал! Кабаненок…

– Ром, я ему пуговицы пришила, а то совсем в распашонке носится уже.

– Спасибо, Зинаида Ивановна!

– Чаю?

– Нет-нет, мы пойдем, – Рома рассмеялся, глядя на скачущего вокруг него сына. – И вот, возьмите. Это за грядущий семисменок.

– Ох, Ромка, да потом бы занес. Ты же знаешь, я готова и просто так…

– Берите-берите, – замахал Рома руками. – Завтра опять приведу.

– Конечно приводи! – защебетала седая женщина, ловко пряча тюбик зеленого концентрата в переднике. – Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! Спокойной ночи! Спокойной ночи! – довольно завопил Гришка, ни на секунду не переставая скакать.

Гермодверь соседки закрылась. Тихое и протяжное шипение отделило ее жилячейку от остального Гигахруща. Рома взял маленькую ладошку в свою, четырехпалую, загрубевшую от сотен мелких порезов и мозолей. Теперь можно было возвращаться домой. Поужинать, правда, будет нечем. Но, что поделать. Не привыкать уже.

– Пап, пап, па-ап! А знаешь, что я сегодня узнал? Ты вообще пр-р-росто обалдеешь!

– Ну, давай, – Рома ласково потрепал Гришку по загривку, – рассказывай…

Озорная физиономия сына с горящими карими глазами была для него единственным светлым пятнышком в серой бесконечности Гигахруща.

Дома Гришка с веселым визгом понесся играть с новой игрушкой – фигуркой ликвидатора, которую папа выточил на заводе. Таких вещиц, которые делал его отец, не было ни у одного мальчугана в окрестностях жилячейки ЯЖД-РГ-154/17(к).

Заняв сына игрой, Рома сел за свой любимый письменный стол. Когда-то он сварил его из списанной гермодвери, так что сдвинуть его было трудновато, но вот работать – одно удовольствие. На металлической поверхности вновь появились пачки с пожелтевшей бумагой и стопки старых советских книг и учебников. Бумага, как и всегда, стоила Роме половины семисменного пайка. Но он не мог оставить свой труд незавершенным. Иначе и смысла в нем попросту не было.

«Когда-нибудь… Когда-нибудь Управблоком меня за это вознаградит. А может, и к награде приставит. Ячейку сменим, на зеленый концентрат перейдем. Заживем… Гришку в НИИ устрою, там хоть работа не пыльная», – Рома затянулся самокруткой в такт приятным мыслям. Раньше он выходил на перекур в коридор, берег воздушные фильтры жилячейки. Теперь же, когда работа близилась к завершению, он не хотел лишний раз отвлекаться от дела.

«Хотя… могут ведь и не дать ничего. Так, лишь, вручат Орден Ленина, пожмут руку, снабдят десятком лишних талонов и все, «Спасибо за службу Гигаотечеству!». Обидно будет, с одной стороны… А с другой – слизь с ними, этими наградами, – Рома нахмурился, открывая начатую страницу. – Не ради наживы я все начал. Не ради нее и закончу».

С этими мыслями он положил перед собой два учебника, несколько полуистлевших писем и монографию. Сверяя данные заранее отсортированных источников, он продолжил свой великий труд. Уже много циклов подряд Рома искал и выменивал на талоны старые, разваливающиеся книги исторических романов, исследований, учебников и разрозненных томов Большой Советской Энциклопедии. По разбросанным фрагментам, он собирал воедино далекое Прошлое, чтобы составить крупнейшую летопись событий исчезнувшего мира. Это было делом, которому он, больше гигацикла назад, решил посвятить свою жизнь. Маленький сын наполнял его жизнь простой и искренней радостью. Но Летопись – вдохновением и смыслом.

«Кто не знает прошлого, не знает ни настоящего, ни будущего», – вычитанная однажды фраза звучала в голове Ромы все так же пронзительно и звонко. И он готов подарить это знание жителям Гигахрущевки. Уже совсем скоро все будет готово.

Работа кипит, даже когда Гришка засыпает, и с кушетки начинает доноситься мирное сопение. В жилячейке царит полумрак. Основной свет выключен, лишь настольная лампа освещает лист бумаги, испещренный аккуратным убористым почерком. Каждая новая строка приближает столь желанный финал.

«…не имел иных возможностей по стабилизации состояния в стране. Главой правительства был одобрен проект «Гигадом». После утверждения сопутствующей документации, начались подготовительные работы. Срок сдачи проекта был назначен на август две тысячи…»

Вдруг раздался настойчивый стук в гермодверь.

Чертыхнувшись, Рома отложил работу и пошел открывать. На сегодня гостей запланировано не было. Опять, наверняка, Серега набрался и пришел талон клянчить на закусь.

«Никогда такого не было и вот опять», – пробурчал Рома, поворачивая вентиль. Однако, вваливающегося в отворившуюся дверь полуживого тела не последовало. Из темного проема в Рому вперился тяжелый взгляд двух налитых кровью глаз. На лице незваного гостя был порванный противогаз.

– Рома, я полагаю? – внезапно спокойный голос предупредил вспышку страха.

– Верно. Кто ты и что тебе нужно? Учти, у меня сосед ликвидатор. Крикну, и он с жерновом через…

– Прошу, не стоит, – замахал руками человек напротив. – Меня зовут Туман. И ничего дурного я не замышляю. Сам был ликвидатором, как и твой сосед. Демобилизовался, правда, уже. В звании капитана.

– Тебе поболтать не с кем на ночь глядя? – враждебно спросил Рома. – Так я занят, найди другого собеседника.

Он хотел, было, закрыть дверь, но рука в черной кожаной перчатке придержала ее.

– Занят Летописью, как я понимаю?

Рома замер. Раздражение в его глазах сменилось неподдельным любопытством. О своем труде он никогда не распространялся. Если незнакомец так хорошо осведомлен, его явно стоит хотя бы выслушать.

– Ладно, проходи и рассказывай, зачем пришел.

Пройдя в жилячейку, Туман уселся на стул и жестом пригласил Рому к столу.

– Скажи мне, ты слышал о Большой Перестройке?..

Поначалу Рома слушал неохотно. Затем с интересом подался вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. К концу рассказа он был внимателен и сосредоточен, изредка задавая уточняющие вопросы, на которые Туман с радостью отвечал. По его словам, раз в неизвестное число гигациклов, в Гигахрущевке происходит некое явление, получившее неофициальное название Большая Перестройка. По неизвестному и непостижимому алгоритму, блоки вдруг начинают менять свое местоположение. Связывающие их ранее лифтовые шахты, лестницы и переходы, перестают вести в привычные места. Известные ранее ступени утыкаются в глухие стены, в лифтах пропадают кнопки знакомых этажей, а тяжелые бронированные гермодвери переходов ведут в блоки, которые людям еще не приходилось видеть в своей жизни. Со своих мест исчезают целые кластеры. Заводы и фабрики растворяются в бесконечности панельного Лимба, а на их месте возникают жилые блоки с людьми, точно так же не понимающими, где они оказались. И это в лучшем случае.

Гигахрущ бесконечен. Он простирается всюду, существуя во многих измерениях одновременно. Обычная Перестройка может просто поменять жильцов местами с другими такими же пострадавшими, это не страшно. Подумаешь, соседи сменились, Управблоком стал потолще и на завод теперь нужно ходить не через три этажа, а через десять. А в Большой Перестройке, проявляется вся извращенная сущность этого архитектурного кошмара. Блоки меняются местами точно так же, как и при обычной Перестройке. Но вот расстояние возрастает в триллионы раз. Блоки с обычными, вполне себе разумными жителями разбрасывает настолько далеко, что нет никакой надежды на то, что в такой дали все существует по тому же самому укладу. В бесконечности Хруща несчастных может поджидать все, что угодно. Одичавшие жители-каннибалы законсервированного этажа, на котором сломались автоматы выдачи концентратов. Разложившиеся на плесень и липовую слизь поклонники Чернобога. Твари самосбора, сросшиеся в единый хтонический кошмар… В своей фантазии переплюнуть Гигахрущ бесполезно, ведь в его нутре возможно абсолютно все, что угодно. И противостоять ему практически нет смысла. Ведь, если утратить связь с цивилизацией, очень легко утратить и связь с разумом. Скатиться в каменный век. Сбросить человеческий облик, утонув в хаосе анархии. И позволить самосбору пополнить орду его тварей твоей плотью.

Чтобы не допустить деградации блоков хотя бы одного кластера, сообществом единомышленников было создано Хранилище. Крупнейший банк данных, содержащий информацию о всех технологиях человечества, научные труды и произведения искусства, созданные в Гигахруще. Его местоположение надежно скрыто ото всех жителей, включая руководство Партии, во избежание посягательств на интеллектуальные богатства. Хранилище откроет свои двери в том случае, если кластер попадет под Большую Перестройку, чтобы позволить людям заново отстроить вокруг анклав цивилизации, омываемый морями самосбора. Но даже всех знаний, содержащихся в Хранилище, не хватит, чтобы не позволить людям отчаяться. Ведь у них не будет привычного мира вокруг, надежного ликвидаторского корпуса, стерегущего коридоры, всевидящей Партии и… истории. У них не будет ничего, за что бы их разум мог зацепиться. Людям нужно знать свою историю, чтобы вымостить надежную тропу в будущее.

– Ведь те, кто не знает прошлого…

– …не знает ни настоящего, ни будущего, – закончил за него Рома. – Теперь я начинаю все понимать. Хранилищу не хватает лишь Летописи, чтобы быть готовым ко всему?

– Ну, это чересчур громко сказано. Мы будем наполнять его так долго, как это возможно. Однако, отчасти ты прав. Твой исторический труд об истории человечества действительно самый полный и всеобъемлющий документ из всех, что я встречал. Он бы очень пригодился людям, попавшим в страшную беду.

– Ты правда думаешь, что все это способно помочь в должной мере?

– Послушай, – Туман наклонился к столу. Его красные глаза горели под треснувшими линзами противогаза. – Это не просто помощь. Это шанс. Единственный способ не сгинуть в этом бетонном мешке. Это спасательный круг, созданный человеком для человека. Можно дать человеку оружие и научить сражаться. Можно снабдить его лучшими инструментами. Научить его всему, что было изучено его предками. Но без своего прошлого… Без этого фонаря истории, ничто не сможет осветить ему дорогу в будущее. Ничто.

Когда Рома закрыл дверь за Туманом и повернул вентиль, его накрыло чувством странной опустошенности. Многие циклы подряд он работал над рукописью, которая стала чуть ли не смыслом его жизни. А сейчас, он добровольно отдал свою Летопись в руки незнакомца в обмен на небольшую памятку. Так просто. И не было никакой торжественности, которую он себе представлял столь ярко все эти циклы.

– Так оно и бывает, наверное… Либо награды и отправка результатов на пыльные полки партийных архивов, либо… Большая цель. Да, Гришка? – тихо пробормотал себе под нос Рома, выключая свет и ложась на кушетку.

Гришка ничего не ответил. Он сладко спал и, почувствовав отца, поплотнее прижался к нему. Рома обнял сына и мгновенно уснул. В ту ночь он спал без сновидений. Крепко и, впервые за гигацикл, совершенно спокойно.

* * *