Каждый день

– А–а–а–а! Хммм…

– В смысле не был, а есть…ну ты понял. И, скажем так…этот веселый дядя очень любил эксперименты, как у настоящего музыканта, его сердце стремилось к приключениям… Ну и вот… Однажды, вздумал маленький десятилетний Дэвид Хейли спросить у Луи, на что похожа любовь? Он не задумываясь, повернулся, будучи уже слегка под шафе, ответил – на огромный бокал…именно бокал…бурбона, который ты закусываешь шоколадными бисквитами.

Моя старая семейная байка чуть–чуть размягчила настроение Глена, он стал хохотать, прикрывая свой рот, чтобы не выдавать себя. Не знаю, как ему это поможет, так то, стоит лишь посмотреть на позу, в который стоит смеющийся юноша, и уже появляются вопросы. Ладно я дурак невидимый, но он то знает, что смеется с пустотой!

– Помнишь мелодию, что я тебе один раз наигрывал на пианино? – вернулся к своей инкогнито–идее я, поэтому, снова ехидно улыбнувшись, спросил у Глена.

– Ох да… Я так понимаю, это та самая песня, что ты посвятил своей девушке? – интересуется Ен.

– Именно так! Только…не девушки…а…ну…любви… Ты понял! Так вот, помнишь я тебе натурщиком бесплатным служил? Пора отрабатывать долг…друг…

– И что это ты хочешь этим сказать…ведь ты говорил…

Пока он пытался взглядом мне сообщить, что не совсем понял меня, я повернулся и взглянул на выходящих из помещения детей, которые будут с чем–то выступать. Его осенило очень быстро. Пожалуй, не сложно было догадаться чего хочу, делая вывод по моей хитрой роже, которую я в данный момент строю, глядя в глаза Глена, не моргая. И тут неожиданно он ткнул в меня пальцем, вскрикнув от возмущения – нет! На это действо, я стал медленно и злобно смеяться в такт метроному. Механизм, создающий такт как раз стучал за стеной, в каморке, видимо кто–то репетировал. Но яростные брызги из очей моего друга было уже не сдержать, это состояние не нужно поддерживать накалом даже.

– НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! И еще раз…НЕТ! Даже не думай! Я не собраюсь выступать на сцене, а уж тем более, петь…Нет! – резко стал кричать Глен, даже не обращая внимание на людей, которые давно заметили его странное, с их точки зрения, поведение.

– Глен ты бы потише восторгался…а то…тут люди ходят, и ты все равно разговариваешь с пустотой…получается… – пытаюсь сгладить конфликт я.

– Да ты…ты…ты! Как эта идея вообще пришла тебе в голову! Черт возьми…уговора на долг не было, я тебе ничего не должен, нет уж! Фиг тебе, потусторонний провокатор!

– Тихо–тихо! Позволь мне объяснить… Ты ведь, даже не знаешь, о чем идет речь!

– Не хочу ничего слышать! Я тебя знаю, ничего хорошего не будет…

Мне еще при первом споре, надо было уяснить одно, на этого робкого и пугливого художника не особо действует добрая просьба, но и крики с прямыми приказами, в том числе не дают желаемого результата. Тут нужен один очень провокационный подход, вернее, не подход, а прямая провокация, надо называть вещи своими именами. А посему, я медленно опускаю глаза в пол, делая безысходный и спокойный взгляд, чуть–чуть понижаю голос и делаю все, чтобы показать – мне все равно.

– Ну ладно…раз уж ты не хочешь очаровать девушку, чтобы окончательно приблизить себя к желаемому результату…то…да… Ты не обязан это делать, это лишь твое желание. – с таким упрекающим тоном, стал говорить я.

– На что это ты намекаешь? – заметил искру интереса в голосе Глена я. – И…ты так говоришь…желаемый результат…у меня чувства к этой девушке, а не спортивный интерес…

– Просто я подумал…раз муза любит музыку, то это удваивает твои шансы… Знаешь ли…

– Немного не догоняю…

– Дурак! Ты произведешь на нее впечатление!

– А–а–а…пффф…

– Подожди ты… Ты хоть осознаешь, какой это шанс, девушку покорить. – набравшись изрядным количеством пафоса, я похлопал по плечу своего друга и стал объяснять ему как мотивационный оратор, что можно сделать. – Представь! Ты…сцена…фортепиано…Анна–Мария смотрит на тебя из зала и ты начинаешь петь! А уж своим мастерством играть ты сразишь ее…наповал…!

Глен направил на меня свой осмысленный взгляд. Ох, по расширению его зрачков было видно, ему эта идея тоже была по нраву, буквально он загорелся этой идеей.

– Ты что актер или коуч?! – но мое мнение оказалось ошибочным, своим скептическим вопросом, он буквально сбил меня с небес моей уверенности.

– Да брось…! Ведь знаешь, что ей эта тема зайдет! – продолжал уговаривать я, отбросив пафосные излишки.

– Не сомневаюсь даже, но ты не учел одну малю–ю–ю–сенькую деталь…

– Ммм.......?

– Я! Не! Умею! Играть! Ясно тебе?!

– Вот сказанул…как будто я умею это делать, ох насмешил дружище, зачет по юмору!

– А–а–а? Это мне говорит человек, который сочинял песни, играя на пианино?! Что–то не очень вяжется с понятием "не умею играть"…

– Я? Во–первых… написал лишь одну единственную песню, если помнишь, в группе я исполнял партию соло и ритм гитары… А во–вторых, боже Ен…было бы что там сочинять! Пару обрезков из мелодии под Шопена и серия спокойных аккордов! Да мне ее исправить даже пришлось, потому–что тридцать лет назад она была примитивная…

– Imagine тоже примитивная…и что? Зато ее признают лучшей песней всех времен и народов…

Ух ты, как очень скоро я заметил, Глен защищает этой репликой мою идею, но не осознает этого. Из его уст это звучит словно "не важно, что играешь, важно, как и важно с душой".

– Что это ты на меня так смотришь? – заметил мою злорадную улыбку и взгляд Глен. – Что…погоди ка! Это я сейчас…выходит, согласился что ли… О, нет!

– Получается так…дружище! – радостно говорю я, хлопая в ладоши. – Браво! Поздравляем вас!

– Все равно нет, об этом не может быть и речи… Я и сцена – вещь столь такие же не совместимые, как соль с лимоном! Исключено…нет, не в этот раз! Можешь хоть по всей школы меня прокатить, захочешь – сожги! Но я не готов на это…

– Почему?

– Почему?! Почему…а… Я не знаю, наверное…боюсь, страх сцены…

– Слушай… один раз сплясать на сцене, возможно, это изменит твою жизнь к лучшему! Вряд ли ты что–то существенное потеряешь, злом это точно не обернётся. Ну ка, напомни мне сво план, что ты собрался делать после школы, м?

– Поступать в университет…

– В какой?

– Любой, подальше от Винсенса.

– Так вот тебе и ответ, ты все равно отсюда свалишь, так чего тебе вообще стесняться или боятся? Зажги всех к чертовой матери так, чтобы они всю жизнь помнили не Ена нытика, а Глена красавчика!

– Ты на календарь смотрел, м? 10 число…Эй! Уже поздно что–то репетировать! Уже и запись закончится скоро…

– Никогда не поздно изменить мир мой друг! …Да…я стою в позе супермена…ничего не говори! Плюс, если ты будешь готов, тебя утвердят! Можешь мне поверить…

Мотивация – это мое, и кто бы, что не говорил, но у меня есть опыт во всем. Я без колебаний подскажу любую фишку, и правда, зачем обращать внимание на что–то плохое, когда жизни без ошибок не бывает, а хороших сторон все равно больше. А их количество и частота зависит от нас. Думаете, чудес не бывает? Бывает, если бы мы только пожелали, быть может, не сейчас, а в следующий раз, но чудо случится.

– Ну здравствуй, Петти! – пока я пытался доказать Глену правильность победы над страхом, к нам подошел Уильям. – Что, рад меня видеть, друг?

– Что тебе нужно?! – слегка нервно спрашивает Ен, пока Уилл прижал его к стене, где стоял я.

– Черт…кхе…кхе…вот так всегда, в ответственный момент… А–а–а–а–а! Кхм…ч..б..рр…а–а–а… – бормочу я, находясь прижатым с одной стороны стеной, с другой стороны Уильямом, который вогнал в меня Глена. – Уильям, как почетный и единственный призрак школы округа Винсенс…кхе…кхе…штата Техас, я заявляю тебе…ты мразь!

– Давай ка поговорим…живописец! Пойдем туда! – со злобой говорит схвативший Глена за воротник и потащивший его куда–то Родс.

– Вот и правильно…отличная идея! Кхе…кхе…вытащи его уже из меня…дебил! – продолжаю на взрыть кричать я. – Глен…Глен…а…а…втащи ему!