Незримые тени

Незримые тени
Дея Нира

В антикварной лавке всегда можно найти что-то необыкновенное! Но куда удивительнее обнаружить, что понравившаяся вещь вызывает видения о людях, что давным-давно покинули этот мир. Весьма убедительный повод отправиться на поиски ответов, чтобы узнать историю одной семьи, которая началась много лет назад.

Дея Нира

Незримые тени

Некоторые истории, словно натянутые нити между пальцев – сразу видно, где тут начало, а где конец. Другие – повод испытать себя на терпеливость. Придется потратить немало времени, чтобы размотать весь клубок.

Анна

Маленькая Анна исчезла темной холодной ночью.

Ребенком она была не самым послушным, но к ужину возвращалась всегда вовремя. Поэтому, когда после назначенного времени прошло еще тридцать минут, ее мать и отец испытали тревогу. Громкие оклики ее имени не привели ни к какому результату. Не оказалось ее и в саду, ни даже в самом отдаленном его уголке, где Анна соорудила себе шалаш из подручных средств.

Всхлипывающая мать побежала к соседям, у которых была своя маленькая дочка, но та испуганно вытаращила глазенки и, отчаянно тряся головой, заверила, что в последний раз переговаривалась с Анной через изгородь несколько часов назад.

Поднялся настоящий переполох. Через час уже весь городок знал, что пропала маленькая девочка.

Откликнулись все жители Скальной Гряды, но поиски осложнялись неумолимой темнотой. Вдоль поросшего лесом океанского побережья потянулись фигуры, озаряемые легкими отблесками фонарей и светильников.

Давно жители Гряды не испытывали столь тягостного и беспокойного чувства. Их скромный, патриархальный и домашний мирок был избавлен от волнений Большой земли. Им удавалось сохранять спокойное добродушие в своих домах и сердцах. Здесь мужчины оставались мужчинами, а женщины – женщинами. Ни одной родившейся здесь девушке не приходили в голову вопросы о возможном неравенстве или нежелании выходить замуж. Здесь все хотели иметь свой домашний очаг, работящего мужа, хорошую хозяйку-жену и стайку веселых ребятишек.

Детей тут особенно любили. Другое такое место на земле еще стоило поискать. Наверное, богиня семьи и плодородия была особенно благосклонна к здешним людям, когда благословляла их.

Может мужчины так и норовили приложиться к стакану, особенно пасмурными осенними или зимними вечерами в местном кабаке, а их грубоватые шутки могли бы смутить чьи-то невинные уши, но при всем этом они были похожи в своем мировоззрении: мужчина – глава семьи, ее оплот и защита, женщина – мать и заботливая жена, прощающая мелкие недостатки своему мужу. Помыслить о том, что кто-то из здешних мог похитить ребенка, казалось диким и невозможным.

Так что, пропажа маленькой Анны для небольшого городка стала настоящим потрясением, ведь тут на свадьбы и похороны собирались все вместе, зная каждого по имени. Вместе смеялись и вместе плакали. Одиночество было не в чести.

Каждый, кто ободряюще похлопал по плечу отца Анны в ту ночь и твердым голосом говорил, что они ее непременно найдут, в глубине души готовился к худшему. Знал это и сам отец девочки.

Кристина – мать Анны, несмотря на попытки заставить ее остаться дома, бесстрашно ходила с фонарем в темной лесной чаще, куда бы она ни за какие деньги не пошла после захода солнца.

Предания и легенды Скальной Гряды о потустороннем мире были частью этих мест. Здешние убеждения покоились на диковинной смеси веры во всевидящего, карающего Бога и фантастическую природу их края. Их вера в ангелов и второе пришествие была столь же сильна, как и то, что в воде обитают русалки, а в лесу может поджидать его хозяин – Лесовик.

Но сейчас любая страшная легенда казалась сущим пустяком. Быть матерью означало отринуть любые сомнения и презреть страх за свою жизнь. Возможная встреча с Лесным Хозяином не могла остановить женщину, разыскивающую свое дитя. Все свои помыслы она обратила к другой Матери, когда-то потерявшей своего ребенка. Сейчас ей могла помочь только Пресвятая Дева. Все молитвы и заверения посвящались ей одной.

Время шло. Поисковые отряды прочесывали окрестные овраги и побережье вдоль и поперек, пока небо не затянуло густыми черными облаками, а луна, мягко озарявшая землю, словно большой светлячок, не скрылась из вида. Ночь поглотила всех, кто попал в тот миг под сень ее темного покрывала.

Пришлось отложить поиски до раннего утра, чтобы возобновить их с первым лучом солнца. Что и говорить, убитые горем родители, не сомкнули глаз до самого рассвета, впрочем, как и большая часть жителей Скальной Гряды. Давно здесь не происходило подобного и, уже вернувшись домой, многие отцы, даже те, кто обычно скупились открыто проявлять свои чувства, обняли своих детей, испытав прикосновение первобытного страха сродни тому, что испытывают животные, потеряв детеныша. Этот инстинкт стократно усиливался у людей, познавших долг родительского обета и бесконечной, непреодолимой силы родительской любви.

Раннее утро выдалось туманным. Над берегом клубились белые нити, мешавшие видеть. Но скоро рассвет вошел в свою полную силу, и серая тьма отступила перед беспощадным огненным светилом. Люди встретили солнце с ликованием и горячими молитвами.

Отлив только начался, поэтому было решено исследовать ту часть мыса, которая была подтоплена вчера ночью.

Вода постепенно отступала, обнажая обломки скал и нагромождения камней с намотанными на них водорослями. Под ногами то и дело пробегали крабы, суетливо покачивая клешнями, а потом в панике метались взад и вперед, испуганно косясь на незваных пришельцев. Но людям было не до этого. Они пристально вглядывались во все пригорки и углубления, созданные силой океана.

Под тяжестью сапог хлюпала вода и потрескивали раздавленные пустые раковины. Сейчас эти звуки не приносили того умиротворения, которое возникало от обычной прогулки вдоль океанской кромки. Над спокойной поверхностью воды неслось надрывное: «Анна! Анна!», теряясь, исчезая в солнечных бликах и брызгах.

Когда берег стал понемногу уходить наверх, превращаясь в утес, на лица людей опустилась тень. Они продолжали поиски, но надежда таяла с каждым шагом. Совсем как тот туман, что ранним утром покрывал побережье. Этот утес был так велик, что казался необъятным и бесконечным. Окажись слабому человеку оказаться под его отвесно нависающей громадой во время прилива, то сразу станет понятно, каков будет исход. Человеку ни за что не взобраться наверх. Не ухватиться пальцами за скользкие камни. Его неизбежно собьют с ног, накроют тяжелые потоки соленой воды и утащат в темные глубины.

Люди боялись произнести вслух то, что так хотелось сказать. Они смотрели вниз и в отчаянии тщетно пытались найти следы маленьких ног, хотя это и было невозможно. Они это знали и все же продолжали смотреть, пусть даже это было против всякой логики. Если бы Анна и была здесь, то неукротимая мощь океана давно стерла бы все следы. Сколько бы раз тут ни ступали люди, всякий раз они своими глазами видели, как раз за разом меняется и отмель, и песчаные холмики, и дно.

Сейчас то вода уже далеко ушла, но люди знали, что это ненадолго и спустя несколько часов неумолимая приливная волна вновь накроет песок и камни. Оставалось совсем немного времени. Текли драгоценные минуты, одна за другой, набегая друг на друга. И с этим тоже ничего нельзя было поделать.

Если бы сейчас кто-то проник в головы этих сосредоточенных на поиске маленькой девочки мужчин и женщин, он бы услышал: «совсем одна, совсем одна», «не уберегли малютку», «напрасно ищем, отдала душу Господу», «бедный ребенок». Такие обрывки мыслей носились в их головах, слово стая взбудораженных пчел. Лица были одинаково напряжены и сосредоточены.

– Анна! Анна!

Визгливые чайки носились над берегом, собирая оставшуюся после отлива рыбу. Заплывая на отмель в прибрежные впадины и ямы, глупые рыбешки становились вскоре добычей прожорливых птиц.

Отец Анны шел впереди. Иногда у него сдавливало в груди и перехватывало дыхание.

«Как же это?» – думал он. От отчаяния и бессилия подкашивались ноги. Он чувствовал себя столетним стариком, не способным передвигаться.

Внезапно океан словно распахнулся перед ними. Они обогнули скальный мыс, где в самом его конце утес делал резкий поворот и затем совершал свой плавный спуск к воде, чтобы слиться с береговой линией. Еще двести шагов и перед ними вновь возникнет лесная чаща. Вот и погода снова начала портиться.

Пока они шли, солнце, словно устав светить все утро, стало готовиться к обеденному отдыху. Уже собрались пухлые молочно-серые облака, а вскоре упали первые капли дождя.

Отец Анны внезапно резко остановился, как-то безумно и обреченно поглядел на следовавших за ним людей. Ком в горле мешал ему. Наконец, он справился с ним.

– Эй, Мартин, – сказал один из мужчин, – скала кончается. Сейчас выйдем к просеке. Мы как раз еще не смотрели у торфяных болот.

– Да, вижу, – обронил тот глухо.

Стараясь не замечать исполненных жалости взглядов, обращенных на него, он пошел дальше, чувствуя, что неожиданная ярость закипает в нем.

«Что они так смотрят? Надежда еще есть!»

Злясь на них и на себя, он прекрасно осознавал причину этой злости. Ему было страшно так, как никогда прежде. Еще и проклятый дождь усиливался, низвергаясь из серых облаков. Морось дождя смешивалась с океанской поверхностью, становясь новым прохладным клубком тумана, мешавшим видеть.

У подножия скалы, где обнажился песок и камни, вдруг открылось углубление, словно странная ухмылка на базальтовой плите, зиявшая как беззубый рот. А потом события завертелись, словно представление на рыночной ярмарке.

В темном проеме из ниоткуда возникла маленькая девичья фигурка, будто по мановению волшебной палочки перед смертными предстало мифическое морское создание. Ее длинные темные волосы облепили ее плечи, падая на грудь, платье было мокрым, а подол грязным. На ножках не было ни башмачков, ни чулочков. Лицо было бледным, застывшим, но глаза на этом лице были живыми, черными и огромными.

Все остолбенели от неожиданности, замерли, как вкопанные, ведь у каждого мелькнула мысль о том, что это невозможно! Она не настоящая! Это видение! Они слишком долго ее искали, вглядываясь во тьму, в воды океана. И теперь проклятая усталость дает о себе знать! Но все это прошло через секунду, а затем у всех одновременно вырвался не то вздох, не то крик.

Все к ней бросились, заговорив разом, принялись растирать ее холодные ручки и ножки, закутывая в теплую шаль. Ну, а отец и вовсе, чуть не умер от радости прямо там, на пустынном берегу. Он подхватил ее, как перышко, прижимая к плечу, задыхаясь от переполняющих его чувств, не переставая повторять ее имя и уже не отпускал до самого дома, неся ее на дрожащих от волнения, но сильных руках.

Вот так маленькая Анна и нашлась.

Сперва никого не смутило, что она молчала. Слишком много пережил этот ребенок и всем была понятна ее неразговорчивость.

Но она продолжала хранить молчание и на второй день, и на третий. Когда ей заглядывали в глаза, то казалось, будто она и не смотрит на человека, а сквозь него. Тут уж родители снова забеспокоились.

Решили позвать священника. Он прочел несколько молитв, окропил святой водой весь дом и саму Анну. Девочка никак не реагировала на это действо, но как только священник ушел, она подняла голову и зрачки ее расширились. Голубые глаза снова стали черными. Совсем как тогда в пещере! Плотно сомкнутые губы разжались. И тут Анна медленно, но четко произнесла каким-то чужим, низким голосом:

– Он умрет, как только увидит яркий свет.