Спи, моя радость

– Принеси мне из комнаты халат. Пожалуйста.

Ким смотрит ясным взглядом, тепло улыбается и тянется ко мне.

– Прости за клуб. Сорвался. Ярин, хотел тебе понравится, а получилось…

Внезапно его голос мне кажется таким волнующим и близким, что меня немного ведёт. От него мелкой дрожью и приятными колючками обсыпает плечи.

– Ты замёрзла, – замечает Ким, – сейчас, я быстро. – Бегло целует в меня щеку и, смущаясь, как подросток, выскальзывает через коридор в комнату. Вижу, как впопыхах чуть не сбивает широким плечом косяк. Что-то шипит сквозь зубы.

Приносит вместо халата вечернее красно-медное платье с v-образным вырезом и бисерной вышивкой. Не моё.

– Прошу… – и протягивает комплект алого белья, упакованного прозрачным тонким пластиком и перевязанного мерцающим дождиком. – Это от меня подарок к Новому году.

– Не нужно…

– Тише. Не говори. Ужин в кругу семьи, и только. Никаких обязательств, – он легко толкает меня в ванну и, оставаясь в коридоре, закрывает дверь.

Смотрю на платье в руках, мну мягкую ткань и не знаю, что делать. Наверное, просто идти дальше. Пытаться жить в настоящем. Со временем сны сотрутся, воспоминания отдалятся, и я смогу дышать по-новому. Смогу. Должна.

Мама принесла оливье и запекла курицу. По дому растекается сладкий аромат поджаристой корочки. А ещё запах апельсин и хвои. Мне даже нравится этот запах сегодня.

В зале стало уютно и сказочно: фонарики дрожат, но не мерцают, не переключаются. В лентах дождика путаются еловые ветки и прячутся игрушки.

Ким возится с сервировкой, ведёт себя непринужденно, словно не в гостях, а у себя дома. На нём белая рубашка и обтягивающие стройные ноги джинсы. Задерживаю взгляд на его локтях и спине. Как бы я хотела найти в нём сходство с Призраком. Понять, что не зря столько лет мучилась, не просто так сейчас ошиблась и обидела любимого.

Я замираю в проходе и смотрю, как мужчина красивыми пальцами поправляет приборы, скручивает салфетки и укладывает каждому на тарелку крошечного лебедя. Это мило, даже позволяю себе улыбнуться.

Бросаю взгляд на часы на стене и замираю. Стрелки показывают половину двенадцатого: я потеряла последний шанс увидеть Призрака. Каждая минута разрывает наши отношения и прокладывает между нами пропасть. Меня качает, но Ким подходит ближе и, поддерживая за талию, ведёт к столу.

– Веришь в чудеса и совпадения?

– Не очень, – голос слабый от переживаний и болезни, но я стараюсь показать сдержанную улыбку. Я не хочу быть тварью и портить родным праздник. И Киму не хочу его портить.

– Хочешь расскажу тебе кое-что?

Киваю и тянусь за долькой апельсина. Кладу в рот и с удовольствием облизываю пальцы. Никогда не любила цитрусовые, а сейчас жутко захотелось. Ким сглатывает, присаживается напротив и только собирается начать, как в комнату заходят родители.

19

Ненавижу тебя, ненавижу

за то, что так сильно люблю.

И голос родной мне не слышен,

и вновь по пустыне бреду.

– Ты помнишь Максима, доча? – спрашивает мама. Она ставит по центру стола тарелку с горкой пюре. – Мальчика, что ноги тебе наминал на уроках?

Гляжу на мужчину, а Ким не сводит глаз с мамы. Почти с сыновьей любовью смотрит на неё и ясно улыбается. Какой же он красивый. Высокий, мужественный. Как я могла думать о нём плохо, не разобравшись?

– Ты меня не узнала? – говорит Альдов, повернув голову. В синих глазах прячутся грозы и дожди, волны и моря, а в светлых волосах отражаются пятнышки цветных лампочек. – Времени прошло много, да. Лет двадцать точно. А я узнал тебя. Такая же рыжая веснушка, как и раньше.

– Но ты же в Америку уехал еще в третьем классе. Да и поменялся очень, – немного дрожу от волнения. Вот почему я видела Кима во сне, в том зале. Вот почему он так потрясающе танцует. Бывший мамин ученик, бывший мой партнёр. Столько лет прошло, не сосчитать. После него я бросила танцы, увлеклась сочинительством и рисованием. Правда, мама заставляла два раза в неделю на контемп ходить, для души, так сказать. Ну, и гибкость телу не помешает. Я и не сопротивлялась.

– Ярина, а ты почему не сказала, что с работы ушла? – строго спрашивает папа. Несёт перед собой румяную курицу. Ставит её на стол и быстро подходит ко мне. Садится на диван и ласково обнимает за плечи.

– Меня ушли, – отвечаю натянуто и улыбаюсь виновато. – Вовка меня в плагиате обвинил… Помнишь тот рисунок, что мы вместе с ним рисовали?

Отец сокрушенно покачивает головой.

– Он ведь на зло сделал, Яра. И почему ты не поделилась? Закрылась в своей ракушке, ведь так нельзя. Мы что не люди, поняли бы? Перед праздником сидишь без гроша, – отец убирает мои волосы за ухо и прижимает к себе сильней. – Ох, упертая и самовольная. Всё правильно. Так и должно быть, дочь, но только в меру. А если бы мы не пришли?

– Отмечала бы в постели, – грустно улыбаюсь и пожимаю плечом, ласково глажу папину сухую руку.

– Всё, садимся! – приглашает мама за стол. – На часах без пяти. Скорее. Позже обсудите работу и бывших друзей.

Ким откупоривает шампанское, я гляжу в его лицо и хочу, пытаюсь, силюсь узнать. Не получается. Просто старый знакомый, просто далекий забытый друг. Не более. Каждый поворот секундной стрелки впивается в грудь и заставляет сцепить зубы до боли. Я просто должна отпустить прошлое и начать будущее. Ступить в Новый год с новыми надеждами и желаниями. Посмотреть на другого мужчину и забыть Призрака, потому что его нет, не было и никогда не будет.

Ким подает наполненный бокал и слегка касается моей руки тёплыми пальцами. Нежно и осторожно, не навязываясь. Смотрит на меня, как на божество, а мне от этого неловко и горько. Он здесь – реальный, настоящий, безумно красивый, а я тоскую по безликому, бесплотному духу, что украл покой много лет назад. По мужчине, что остался за пределами декабря.

Разве это справедливо? Ведь уже тогда, четыре года назад, глядя на Кима на плакатах, я безумно была влюблена. Тайно мечтала познакомиться, услышать его голос вживую, а не только из колонок. Убеждала себя, что ревность к его похождениям беспочвенна, что он «звязда», а я – никто. Да только, когда появился Призрак, я о шебутном музыканте забыла. Всегда считала просто фанатичной любовью подростка.

И сейчас Ким, как простой обычный парень, стоит рядом и говорит мне:

– С Новым годом, Ярина! С Новым…

Его слова обрывают куранты. Бой переплетается с широкой композицией Ханса Зиммера, что звучит из динамика. Меня ведёт от осознания, что все происходящее слишком знакомо и близко.

Повторяется.

Всматриваюсь в глаза мужчины и вижу в них золотое пламя: фейерверк взрывается за окном огромным пионом и отражается в радужках Максима кругляшками боке.

Обнимаю его от накативших чувств и узнаю запах чайного дерева от волнистых волос.

Мой. Призрак. Нашёл меня.

Эпилог

С тобою стать должны мы каплей моря,

но чтоб могли мы многих напоить.

И, обязательно, ты должен стать судьбою,

за что и буду я тебя любить.

Отец не пьёт шампанское, потому что за рулём. Он поднимает бокал с апельсиновым соком и щедро раздаривает веселые тосты. Я сижу возле Кима и сжимаю его ладонь. Мой. Никому не отдам. Никогда не отпущу.