Спи, моя радость

Снова, распылившись,

ищем счастье слепо.

Оно, не дождавшись,

улетело в лету.

Не пришёл. Призрак не пришёл. Я предала его мыслями о другом. Тем поцелуем, что Киму удалось сорвать. Жалею, так сильно жалею, что реву целый день, не отвечаю на звонки и не открываю дверь, когда кто-то приходит. Не хочу никого видеть, даже родителей. Мне нужно побыть одной. Я и так одна всегда, но сейчас лишние голоса и внимание совсем не в радость.

Когда под вечер в дверь кто-то начинает колотить ногами, я всё-таки приподнимаюсь и ползу к дверям. Как привидение. Я сама стала призраком.

– Ярина, открывай! Это мама! – слышу родной голос с другой стороны. Нащупываю замок, но сил не хватает даже ключ провернуть.

– Погоди, – приваливаюсь плечом к стене и со второго раза получается. В глазах на миг темнеет, падаю, но мне всё равно, даже если убьюсь на месте.

Он бросил меня. Так больно мне ещё никогда не было. Даже ждать его бесконечно было легче, чем осознавать, что потеряла.

– Неси её в комнату, – слышу мамин голос из вакуума.

Взлетаю. Все кружится. Меня сдавливает тяжёлым воздухом, и режущая боль скручивает в сильных лапах. Я не открываю глаза и не вслушиваюсь больше в голоса. Хочу просто провалиться в вечный сон.

– Забери меня, умоляю, забери меня… – с губ срывается шепот, а потом кто-то гладит по щеке и отвечает:

– Все будет хорошо. Ты только держись.

И мне кажетсЯ, что это голос Призрака. Я даже улыбаюсь. Слабо, невесомо, а потом застываю в чёрной тьме маленьким ненужным никому человечком.

Прихожу в себя через несколько часов. Открываю тяжело глаза и вижу, как в окне разливаются сумерки. Плотные, как и тьма в моей душе.

Колючая тоска бьёт в грудь и сгибает пополам. Реву, как сумасшедшая, вою и терзаю зубами подушку.

Почему я согласилась на этот вальс? Зачем? Ненавижу Кима! Себя ненавижу. Всех ненавижу…

– Эй, как ты? – кто-то кладёт руку на плечо, и я приподнимаюсь. Сквозь дрожащую муть слёз вижу силуэт мужчины, а когда понимаю, кто передо мной стоит, хочется взорваться от ярости. Только сил нет.

– Иди прочь, Ким. Зачем ты здесь?

– Мама переживала за тебя, попросила помочь дверь открыть. – Он присаживается рядом и подает стакан воды. – Выпей. Ты в бреду была. Звала кого-то.

– Проваливай, я не хочу, чтобы за мной ухаживали.

– Я не ухаживаю, – Альдов мягко улыбается и, приподнимая мне голову, прижимает стакан к губам. – Как только твоя мама вернётся, я уйду.

– Для неё же выступление важней меня, – вырывается обида. Знаю, что тридцать первого в клубе вечер вальса. Жадно пью воду и откидываюсь на подушку. – Можешь уходить сейчас, я уже в норме.

– Конечно, – хмыкает Ким. – Но я всё же останусь, не хочу отвечать потом за твой трупик, если ты пойдёшь в туалет и грохнешься головой об умывальник.

– В уборную со мной попрёшься?

– Если нужно будет, – отрезает непоколебимо и громко ставит стакан на тумбочку.

– Иди ты, Альдов! Ненавижу тебя всем сердцем.

– Само собой. Я это уже слышал. И не удивлён. Пиар – злая штука, может сделать тебя монстром. Так ведь?

Смотрю в его синие морозные глаза и не понимаю, что меня так бесит. Привлекательный, обходительный, но я не могу удержаться от неприязни и злобы.

– Расскажешь, за что ты меня так не любишь? – мягко приподнимает уголок губ, будто хочет улыбнуться, но не может.

– Нет.

– Мне же интересно, – он усмехается и немного наклоняется, отчего я снова слышу запах гвоздики и бергамота. Я отодвигаюсь и подтягиваю одеяло на подбородок.

– Потому что ты – самоуверенный козёл! – всё что могу сказать. Перед глазами расплывается мир, и мне приходится захлопнуть веки и справиться с полётом на кровати – голова кругом.

– Не убедительно, – наклоняясь ближе, шепчет Ким. Тёплое дыхание скользит по щеке и нагревает её ещё сильнее. Меня подкидывает от дрожи.

– Ты разрушил… – хочу сказать «мою жизнь», но понимаю, как это глупо звучит. Разве сон можно назвать жизнью? Разве иллюзия станет реальностью? Нет. Так за что я его обвиняю? За свою промашку? Перекладываю вину на другого. Это нечестно.

Молчу и жую потрескавшиеся губы, а потом тихо добавляю:

– Извини, ты не виноват…

18

Разлетаюсь вдребезги,

связи все нарушила.

Не видать нам, уж, ни зги,

страсти вьются кружевом.

Через час приходят родители. Мне приходится выбраться из постели и даже позволить Киму отвести себя в ванную.

– Помощь нужна? – говорит он, придерживая за плечи. Мне уже легче, но всё ещё потряхивает от эмоций, да и мышцы крутит от болезни, но на ногах стою крепко.

– Нет, – не говорю, а гаркаю.

Мужчина хмыкает и тихо запирает за собой дверь. Ненавижу его за то, что такой хороший. Давно понимаю, что ошиблась и нет смысла злиться на Кима, но признать не могу. Любовь к Призраку ещё жива. Да что там? Я никогда не смогу его забыть и всегда буду ждать. Даже если он не придёт.

Дрожу под душем, но тёплая вода смывает мерзкий пот и позволяет телу расслабиться. Мне легче и немного хочется есть.

Когда выползаю из душа, понимаю, что не взяла одежду. Только грязная измокшая потом ночная сорочка валяется на кафеле. Пока обтираюсь, слышу в коридоре голоса и напевы знакомой песни. Кажется Litesound, одна из любимых групп – заслушала до дыр. Песня напоминает мне о том, кого потеряла. По глупости. По нелепому влечению к другому. К незнакомцу.

– Ты как там? – тихо говорит Ким за дверью и аккуратно постукивает по дереву.

Завернувшись в полотенце, выглядываю в коридор и шепчу, чтобы никто не услышал: