Скажи пчелам, что меня больше нет

Роджер пожал плечами.

– Зато второй раз молния сюда точно не ударит! Более безопасного места не найти. Ну что, пойдем? Лиззи со своим mеnage[47 - Зд.: Семейство (фр.).] уже заждалась.

– Ты хотел сказать «зверинцем»? – проворчала Бри, подхватывая полы юбки, чтобы удобнее было взбираться на гору к хижине Бердсли. – Лиззи, Джо, Кеззи… Сколько же у них сейчас детей? Мама говорила, но у меня вылетело из головы.

– У меня тоже, – признался Роджер. – Сосчитаем на месте.

Лишь когда они вошли в лесную чащу и оказались на тропинке, он решился задать вопрос. Преодолевая вместе с ним тяготы опасного путешествия, Бри старалась не загадывать наперед, сосредоточившись на единственной задаче: выжить. Однако теперь все злоключения позади, так что вряд ли она захочет довольствоваться стиркой белья и охотой на индюков.

– Ты уже решила, чем займешься? Раз уж мы здесь надолго.

Бри обернулась, и ее рыжие волосы вспыхнули огнем в лучах солнца.

– Я?.. Подумываю стать оружейником. – Она улыбалась, но глаза оставались серьезными. – Риджу это точно пригодится.

12

Былые товарищи

Плантация «Гора Джосайи»,

королевская колония Вирджиния

Уильям почувствовал запах дыма. Это не был запах очага или лесного костра; лишь принесенный порывом ветра шлейф пепла с нотками древесного угля, жира – и рыбы. Он доносился не со стороны разрушенного дома: дымоход обвалился, утянув за собой часть крыши; по обломкам камней и черепицы плелись красноватые побеги девичьего винограда.

Сквозь вспученные доски маленькой веранды пробивались ростки тополей: лес постепенно отвоевывал свои владения. Но лес не умел коптить пищу. Значит, там кто-то был.

Спешившись, Уилли привязал Барта к молодому деревцу, зарядил пистолет и направился к дому. Возможно, индейцы решили подкоптить добытую на охоте дичь, прежде чем вернуться к себе в деревню. Он ничего не имел против охотников, но если это сквоттеры, положившие глаз на пустое жилище, – им несдобровать. Здесь его территория.

К счастью, это были индейцы – по крайней мере, один из них. Полуобнаженный мужчина сидел на корточках в тени огромного бука, наблюдая за тлеющим в небольшой ямке костром, накрытым влажной мешковиной; до Уильяма доносился густой аромат свежего мяса, смешанный с запахом ореховых поленьев и крови, а также резкая вонь вялящейся рыбы. У огня стояли небольшие козлы с перекладиной, на которой висели тушки разрезанной надвое форели. В животе заурчало.

Индеец – с виду молодой, однако крупный и мускулистый – сидел спиной к Уильяму и ловко потрошил кабанчика, лежащего на пустом холщовом мешке рядом с костром.

– Эй! – громко окликнул Уильям.

Мужчина обернулся, моргая и отмахиваясь от едкого дыма. Затем медленно поднялся, не выпуская из рук ножа; в его позе не было ничего угрожающего – Уильям вел себя вполне дружелюбно. К тому же индеец оказался вовсе не незнакомым. Как только он вышел из тени дерева и солнце осветило его волосы, Уильям вздрогнул от изумления, увидев знакомые черты.

Очевидно, молодой человек тоже его узнал.

– Лейтенант? – недоверчиво сказал он. Затем быстро оглядел гостя с головы до ног, отметив отсутствие военной формы, и остановил взгляд больших карих глаз на лице. – Лейтенант… Лорд Элсмир?

– Был им когда-то. А вы – мистер Синнамон?

Произнося это имя, Уильям не сдержал улыбки. Волосы молодого индейца были не длиннее дюйма, однако их красновато-коричневый оттенок и буйная курчавость сразу притягивали взгляд. Такое не спрячешь – разве что если подстричься налысо. Благодаря приметной шевелюре выросший во французской миссии сирота и получил свое имя[48 - Cinnamon (англ.) – корица.].

– Джон Синнамон, сэр. Ваш покорный слуга… сэр.

Бывший лазутчик подобающим образом согнулся в поклоне, хотя «сэр» прозвучало с оттенком сомнения.

– Уильям Рэнсом. К вашим услугам, сэр. – Уильям улыбнулся и протянул руку.

За последние несколько лет Джон Синнамон заметно возмужал и обзавелся крепким рукопожатием. Теперь он был на пару дюймов ниже и шире Уильяма.

– Простите мое любопытство, мистер Синнамон, – но как, черт возьми, вас сюда занесло? – спросил Уилли, отпуская руку парня.

Они познакомились три года назад в Квебеке; тогда молодой лейтенант провел в компании индейца-полукровки (примерно одного с ним возраста) большую часть долгой холодной зимы – охотясь и ставя ловушки на зверя.

У него вдруг мелькнула абсурдная мысль, что Синнамона отправили на его поиски. Конечно, это полная ерунда: Уильям ни разу не упоминал «Гору Джосайи». А даже если упоминал бы – откуда индейцу было знать, что он появится именно здесь? В последний раз Уильям посещал плантацию лет в шестнадцать.

– Сюда? – К его удивлению, широкие скулы Синнамона залились краской. – Я… кхм… В общем, я направляюсь на юг. – Лицо парня стало пунцовым.

Уильям вскинул бровь. Вирджиния в самом деле находится к югу от Квебека – однако это далеко не самая южная часть Америки. К тому же «Гора Джосайи» расположена в стороне от дорог. Ему пришлось сплавляться с конем на барже до Оврагов, где горные обвалы неожиданно преграждают путь бурлящей от водопадов Джеймс-ривер. Дальше можно проехать только верхом. По дороге он встретил лишь трех человек – да и те направлялись в противоположную сторону.

Тут широкие плечи Синнамона расслабились и выражение беспокойства на лице сменилось облегчением.

– Вообще-то я приехал повидать друга, – сказал он, кивнув на дом.

Уильям резко обернулся и увидел другого индейца, который пробирался сквозь колючий малинник, заполонивший бывшую лужайку для крокета.

– Маноке! – окликнул Уильям. Затем крикнул громче: – Маноке!

Тот поднял голову. Лицо пожилого индейца осветилось радостью, и Уильям вдруг ощутил прилив безмятежного счастья, чистого, словно весенний дождик.

Индеец остался таким же ловким и поджарым – лишь морщин на лице прибавилось. Обнимая его, Уильям почувствовал исходящий от знакомых волос запах костра; сами волосы – по-прежнему густые и жесткие – тронула седина, и теперь в них появились дымчатые пряди. Маноке, который был на полголовы ниже, крепко прижался щекой к его плечу.

– Ты что-то сказал? – переспросил Уильям, разжимая объятия.

– Я сказал: «Господи, как же ты вырос, мой мальчик», – повторил Маноке, сияя улыбкой. – Есть будешь?

* * *

Маноке был старым другом отца. Он приходил и уходил, когда вздумается, обычно без предупреждения, хотя на «Гору Джосайи» наведывался чаще всего. Не являясь ни слугой, ни наемным работником, старый индеец во время своих визитов занимался готовкой, мыл посуду, а также разводил кур (из небольшой рощицы у развалин дома по-прежнему доносилось их квохтанье и возня) и помогал разделывать дичь.

– Борова подстрелил? – спросил Уильям у Синнамона, кивнув на прикрытый костер. Задав корм Барту, он присоединился к индейцам, собиравшимся поужинать на полуразрушенной веранде. Все трое наслаждались теплым вечером и стерегли рыбу, чтобы ее не утащили еноты, лисы или другие оголодавшие хищники.

– Oui[49 - Да (фр.).]. Там, – Синнамон махнул в направлении севера. – В двух часах отсюда. Хотя кабанов в лесу немного. Видел всего парочку.

– У тебя и лошадь есть? – спросил Уильям.

Боров весил не более шестидесяти фунтов, но нести такую тушу два часа, к тому же не зная дороги, мало кому под силу – а если верить Синнамону, он никогда прежде не бывал на «Горе Джосайи».

Парень кивнул с набитым ртом и дернул подбородком в сторону навесов и покосившегося табачного сарая. Интересно, давно ли Маноке обитает в этих краях? Плантация выглядела совершенно заброшенной, будто здесь годами никто не появлялся – только как тогда объяснить наличие цыплят?

Звуки птичьей возни и кудахтанья отчетливо вызвали в памяти образ Рэйчел Хантер, и в ту же секунду он будто вновь ощутил запах дождя, промокших куриц… и промокшей девушки.

«…мой брат прозвал ее Великой Вавилонской блудницей. Все курицы отличаются скудоумием, но эта еще и на редкость порочна.

– “Порочна”? – Его позабавил такой эпитет в отношении птицы.