Почти все книги сгорели во время пожара, поглотившего Большой дом, и теперь мы заново создавали свою крошечную библиотеку. Благодаря подаркам Брианны она увеличилась почти вдвое. Кроме привезенных дочкой книг – включая драгоценный «Справочник Мерка», обладание которым так грело мне сердце, – у нас была маленькая зеленая Библия Джейми, учебник по латинской грамматике, «Приключения Робинзона Крузо» (без обложки, зато с прекрасными иллюстрациями) и «Путешествия в некоторые отдаленные страны мира в четырех частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей» Джонатана Свифта. И еще какой-то роман не то на французском, не то на английском.
Скорлупа раскалывалась легко, но сухая кожица орешков – тонкая, словно папиросная бумага, – липла к пальцам. Приходилось постоянно вытирать руки о юбку: теперь она выглядела так, будто ее облепила стая светло-коричневых мотыльков. Может, у новых жильцов найдется почитать что-нибудь интересное и Бри догадается взять пару книжек? Хирам Кромби, староста поселенцев из Терсо, любил читать. Правда, его литературные вкусы ограничивались проповедями и историческими свидетельствами; романы казались ему безнравственными. Однако я видела у него экземпляр «Энеиды».
Джейми написал своему другу Эндрю Беллу, эдинбургскому типографщику и издателю, и попросил выслать несколько книг, включая «Дедушкины сказки» собственного авторства и мое скромное творение с рецептами народной медицины. Оплатить заказ предполагалось нашей частью прибыли с продаж – за два года должна была накопиться приличная сумма. Интересно, когда прибудут книги? И случится ли это вообще? В Саванне по-прежнему заправляли британцы, однако Чарльстон оставался американским; если мистер Белл поторопится, груженный книгами корабль успеет прибыть в порт до холодов.
Шаги за спиной прервали мои литературные размышления, и я обернулась. Джейми, босой и взъерошенный, стоял позади, пряча в спорран очки.
– Интересная книжка? – с улыбкой спросила я.
– Да. – Он сел рядом, взял из таза орех и, очистив от скорлупы, сунул в рот. – Брианна говорит, Доктор Зойс написал целую кучу книг. Ты прочла их все, саксоночка?
Джейми произнес фамилию писателя на немецкий манер, и я невольно рассмеялась.
– Конечно! И не один раз. У Бри когда-то было полное собрание сочинений – все, что издали на тот момент. Если он написал потом новые книжки, Роджер, скорее всего, покупал их для Джема и Мэнди. Кстати, американцы произносят фамилию автора «Сьюз». Не знаю, сколько он прожил – то есть проживет. В 1968-м он еще писал.
Джейми кивнул с мечтательным выражением лица.
– Вот бы и мне их прочесть! Может, Брианна знает кое-что наизусть?
– Скорее Джем. Бри говорит, он читал Мэнди книжки чуть ли не с ее младенчества. А память у нашего внука великолепная. – Вспомнив парочку забавных иллюстраций Сьюза, я улыбнулась. – Попроси дочь нарисовать по памяти слона Хортона или черепаху Эртеля.
– Эртель? – В его глазах запрыгали веселые искорки. – Надеюсь, это не настоящее имя?
– Нет, зато идеально вписывалось в рифму. – Я расколола очередной орех и бросила остатки скорлупы в траву.
– Похоже на женское.
– Однако Эртель – мальчик. Черепаха-девочка никогда бы на такое не сподобилась.
– Что же он натворил?
– Заставил всех черепах своего острова выстроиться в пирамиду, чтобы он смог взобраться наверх и править «всем, на что глядит». Аллегория гордыни и высокомерия. Конечно, женщинам тоже свойственны подобные эмоции, но они проявили бы их более изощренно. И художник не сумел бы это изобразить.
Джейми зачерпнул горсть орехов и рассеянно сжал кулак, раскалывая скорлупу.
– Хм… Тогда какая, по-твоему, аллегория скрывается в «Зеленых яйцах с ветчиной»?
– Полагаю, идея в том, чтобы дети не привередничали в еде, – с сомнением предположила я. – Или чтобы не боялись пробовать новые проду… что ты делаешь?!! – Джейми бросил пригоршню арахиса в таз вместе с кожицей и скорлупой.
– Тебе помогаю, – ответил Джейми и зачерпнул новую горсть. – Иначе ты весь день так просидишь, перебирая их по одной штучке. – Следующая порция орехов и мусора полетела в таз.
– И как я буду выковыривать оттуда скорлупу? На это уйдет…
– Мы их вывеем, – прервал меня Джейми, кивнув подбородком в сторону дальнего склона горы Роан. – Видишь, как деревья клонятся от ветра? Надвигается буря.
И правда: за вершиной скопились тучи; бледные листья редких осин трепетали на ветру, а сосновые кроны словно подернулись темно-зеленой рябью. Я кивнула и, взяв несколько орехов, раскрошила пальцами скорлупу.
– Фрэнк, – выпалил вдруг Джейми, и я замерла. – Вернее, его книги…
– Что?
Он сказал «Фрэнк»?.. Я не верила собственным ушам. В глубине души шевельнулось смутное чувство тревоги.
– Хочу кое-что о нем спросить, – небрежно бросил Джейми, старательно делая вид, что поглощен арахисом.
– Что именно? – Я отряхнула юбку от арахисовой шелухи и посмотрела на мужа. По-прежнему не глядя на меня, он раздавил очередную пригоршню. Но на миг его губы сжались.
– Там на обложке его портрет – то есть фотография. Мне стало интересно, сколько лет ему было, когда сделали это изображение?
Я удивилась, однако напрягла память.
– Дай-ка подумать… когда он умер, ему было шестьдесят…
Меньше, чем мне сейчас! Я невольно прикусила нижнюю губу, и Джейми пристально на меня посмотрел. Опустив глаза, я смахнула остатки орехов.
– Пятьдесят девять. Фотографию сделали специально для обложки. Я точно помню, потому что для шести предыдущих книг он использовал другой снимок, более ранний. Еще шутил: не хочу, мол, чтобы люди при встрече заглядывали мне за спину, ожидая увидеть кого-то вдвое моложе. – Я улыбнулась воспоминаниям, но, встретившись с мужем глазами, насторожилась: – А почему ты спрашиваешь?
– Мне часто хотелось узнать, как он выглядел. – Джейми посмотрел на таз с арахисом и рассеянно потянулся за очередной порцией. – Когда я молился за него.
– Ты за него молился? – Я даже не пыталась скрыть изумление в голосе, и муж бросил на меня мимолетный взгляд.
– Да. Ну а что мне еще оставалось? – с горечью усмехнулся он и смущенно кашлянул. – «Храни тебя Господь, чертов англичанин!» Вот что я повторял в молитвах, когда думал о тебе и ребенке долгими ночами. – На мгновение сжав губы, он продолжил: – И еще мне очень хотелось узнать, как выглядит наш малыш.
Я легонько сжала его большую сильную руку, похолодевшую от осеннего ветра. Джейми перестал очищать арахис и вздохнул, расслабив плечи.
– А каким ты представлял Фрэнка? Таким, как на фотографии? – полюбопытствовала я, убирая руку. Джейми тут же зачерпнул новую порцию орехов.
– Нет. Ты ведь никогда не описывала его внешность.
На то была чертовски веская причина, – подумала я. – А ты никогда и не спрашивал. Что вдруг изменилось?
Он пожал плечами и продолжил с легкой ироничной улыбкой:
– Мне нравилось представлять его лысеющим коротышкой с брюшком. Хотя я не сомневался, что он умен, – ты никогда не полюбила бы дурака. И насчет очков я угадал. Только думал, что оправа у них золотая, а не черная. Из чего она, из рога? Или темного черепашьего панциря?
Я фыркнула, хотя его расспросы меня немного смущали.
– Это пластик. Фрэнк и правда не был дураком. – Отнюдь… – По спине пробежали мурашки.
– Он был честным человеком?
Раздался треск скорлупы, и очередная горсть орехов со стуком упала в таз. В воздухе чувствовался запах дождя и густой, сладковатый аромат арахиса.
– В основном да, – медленно ответила я, глядя на мужа. Он склонил голову над орехами, поглощенный процессом. – Конечно, у него были свои секреты. Как и у меня.
В любви всегда найдется место секретам – так ты сказал мне однажды… Однако сейчас между нами не осталось ничего, кроме правды.
Издав неопределенное шотландское хмыканье, Джейми бросил в таз последнюю пригоршню арахиса и посмотрел мне в глаза.