Карнивора

– Да нет же, не лиса, – нетерпеливо махнула рукой Кит. – Я видел Лиса.

– Лиса? – переспросила Дора.

– Лиса. Ну… Моего Лиса, – смущенно объяснил Кит. – Понимаете?

Дора медленно кивнула.

– Он вышел из Леса, подошел ко мне, и посмотрел на меня… Так.

– Как?

– Ну… Вот так. Странно. И еще… – Кит запнулся.

– Что?

– Мне показалось, он сказал мне, что капканы нужно убрать.

Лагит подняла брови.

– Так и сказал?

– Ну… мне так показалось.

Марика не отрываясь смотрела на опушку Леса. Ей показалось, что она заметила там что-то рыжее.

– Ну что ж, – тихо проговорила Дора. – Раз Лис сказал, что их нужно убрать, то мы их, конечно, уберем…

Вдруг она повысила голос:

– Но и он пусть не трогает нас.

Кит обернулся в сторону Леса. Рыжее пятно метнулось и исчезло.

В тот же день Дора отнесла капканы Туру Кийри.

– Поймали кого-нибудь? – спросил Тур. Дора покачала головой.

– Нет. Но я боюсь, в них могут вместо этого попасть дети. Быть может, все обойдется.

В тот вечер Дора долго сидела на крыльце. В руках она вертела пучок трав, и с ее губ то и дело срывалось тихое пение.

Далеко в Лесу в это время рыжая тень неслышно пробежала между темных стволов. Лес возмущенно зашумел, но Лис не слышал его. Ему не было дела до законов этого Леса.

* * *

Книги были идеей Кита. Точнее сказать, Кит полагал, что книги – по идее – должны быть в каждом доме. И после первой бесконечно-долгой зимы Кристофер настоял, что их дом не должен быть исключением. Тот факт, что «дом» представлял собою хижину ведьмы на краю света, Кита не особо волновал.

Дора и Лагит не возражали. Обе успели пожить в городе и знали, что книги – это не диковинка или блажь, а совершенно нормальное дело в семье мало-мальски образованного человека. Отец же Кита был весьма образован. Казалось несправедливым лишать мальчика той части его прежней жизни, которую они относительно легко могли ему обеспечить, и поэтому в скором времени по соседству с книгой Доры на полке появилось множество других томов, сильно потрепанных, но безусловно имевших право называться книгами. Их приносил все тот же сборщик податей. В обмен Дора выдавала ему защитные обереги и амулеты. Сборщик продавал их в несколько раз дороже, чем ему обходились книги, но, поскольку Дора плохо представляла себе настоящую цену и того и другого, она ничего не подозревала и была искренне благодарна сборщику за то, что тот брался тащить на себе тяжелые фолианты.

«Улов», как называл свою ношу сборщик, далеко не всегда был удачным, и поначалу Кит всякий раз оставался разочарованным, да и Марика вместе с ним. Первое время она готова была читать и справочники по бухучету, но из рассказов Кита быстро поняла, что книги могут быть куда увлекательнее. Так продолжалось, пока Доре ни надоели расстроенные лица детей. Неизвестно, что именно она сказала сборщику, встретив его на темной лесной тропинке, но с тех пор тот приносил только самые лучшие образцы книгопечатания.

Кит тут же накинулся на тома по истории и военному делу, а Марика пыталась угнаться за ним, хватая то, что мальчик уже успел прочитать. Оказалось, что чтение книг – не такое уж и легкое занятие. Марика читала медленно, то и дело спотыкаясь на незнакомых словах. Она пыталась спросить Кита, но тот, едва взяв в руки книгу, уже не слышал никого и ничего. Тогда Марика решила запоминать непонятное, и спрашивать Кита потом, когда он мог уделить ей внимание, но и тогда Кит важно отмахивался от нее, заявляя, что это слишком сложно объяснять.

Постепенно Марика стала догадываться, что Кит и сам не так уж и много знал. Чем дольше она слушала его рассказы про жизнь в городе, тем больше понимала, что это был точно такой же ограниченный мирок, как и их хижина в Лесу, с тем лишь отличием, что молоко давала не коза, а молочник, а вместо лепешек в булочной продавался хлеб. Рассказы Кита о рыночной площади и ярмарке первое время завораживали Марику – но скоро и они приелись, оставив у нее впечатление, что в городе любят все яркое и шумное и совершенно не ценят тишину. Марика и не догадывалась, насколько на самом деле была права.

Однажды вечером, выбирая, что бы еще почитать, она наткнулась на книжку, которую раньше там не замечала. Строго говоря, это была и не книга даже, а тоненькая брошюрка в потрепанной обложке. Марика прочитала название: «Сказки Леса».

– Кто-нибудь знает, откуда это у нас? – спросила Марика, но все молчали. Кит был погружен в чтение, Лагит шила, сидя у окна, Дора вышла доить козу. Не дождавшись ответа, Марика села на пол поближе к разожженному очагу и стала лениво листать странички.

– Ого! Смотри-ка, Кит. Тут про нас с тобой написали.

– Что?

– Сказка. Про нас с тобой.

– Это сказка про очень надоедливую девочку и очень вредного мальчика? – спросила Лагит, не поднимая головы от шитья.

– Ой, бабушка. Не такая уж я надоедливая, – возразила Марика.

– Но я-то точно вредный, – хмыкнул Кит.

– Вовсе нет, – серьезно отозвалась Марика. – Ты совсем не вредный. Пока не начинаешь вредничать.

Кит снова хмыкнул и отложил книгу в сторону.

– Ну, что у тебя там?

Марика тут же выпрямилась и убрала упавшие на лицо волосы. Она все еще не очень хорошо читала вслух и потому нервничала. Лагит отложила шитье и подняла глаза на внучку. Марика откашлялась и начала:

«И была зима. И была весна. И было лето.

И в первый день осени Королева Леса собрала всех зверей и птиц, всех, кто ползал, бегал и летал. И каждый из них получал от нее дар, и каждый из них взамен должен был жить по законам этого Леса.

И подошли к Королеве Гордый Волк и Дерзкий Лис. И Волк сказал:

– О, моя Королева. Сделай меня сильным и жестоким – потому что я не хочу жить по законам этого Леса.

И Лис сказал:

– О моя Королева! Сделай меня умным и хитрым – потому что я не хочу жить по законам этого Леса.

И Королева ответила им:

– Хорошо. Будь по-вашему. Ты, Волк, будешь сильным и жестоким, и ты, Лис, будешь умным и хитрым. Но наступит день, когда ты, Волк, станешь слабым, и ты, Лис, станешь глупым. И тогда вас будут судить по законам этого Леса.

И было по ее слову. Волк был сильным и жестоким, и никто, даже сама Королева, не смел указывать ему. И Лис был умным и хитрым, и никто, даже сама Королева, не мог заставить его повиноваться себе.

Но настал день, когда Волк стал слабым. И настал день, когда Лис стал глупым. И тогда Лес осудил их по своим законам.