Сказ о том, как кожа спадает с ночи, и оголяются просторы для завоевания днём

Такой удачи братья не ожидали, перед ними находилась Лесная ведьма, владычица леса, растерявшая силы в схватке.

Переступая через пораженные кочки, Бом остановился, дожидаясь, пока Лесная ведьма, лютая колдунья этих диких мест доползет до вонзенных кольев в кочке и постарается вытащить, хотя бы невысокий и слабо воткнутый в землю. Она доползла, но как ни тянула колья, они не поддавались, прочно застряв в земле.

Лесная Ведьма зашипела, не в силах заговорить. Бом спросил у неё:

«Я могу вытащить ещё один кол, чтобы ты не умерла к утру. Мы знаем, что в твоем лесном краю редко происходит что-то новое, поэтому ты, старая карга, знаешь, почему мы здесь. Кивни, если готова рассказать нам, зачем мы пришли. Иначе умрешь здесь, так и не освободив великую часть своих магических сил».

Лесная Ведьма затихла, лежа на животе. Она обдумывала предложения братьев так продолжительно, что им показалось, что Лесная ведьма, любившая поедать незначительные поселения людей, обгладывать до костей мирно пасущихся или скачущих лошадей, косить недугами людской урожай, стада коров заражать смертельными болезнями, уносить по ночам младенцев из домов, где матери по неосторожности, отвлекаясь на дела по хозяйству, оставляли детей – умерла. Но близнецы продолжали ждать, так как понимали, что искать ещё одного лесного гада, чтобы выведать у него место обитания Трехголовой Гидры, времени у них не хватит. Бом уже собирался отпустить ещё один холмик, вытащив кол, служившей ему тюремной камерой, в надежде, что он успеет помочь умирающей ведьме. Вдруг та зашевелилась, перевернулась на спину и энергично закивала, соглашаясь.

Бом двумя руками схватил кол и потянул на себя, освобождая холмик. Тот послушно побежал к хозяйке, Лесная Ведьма приняла его мощь, тут же взялась тянуть ещё один кол, но как бы она не прилагала усилий – у неё ничего не выходило.

«Теряешь наше время, тебе не вытащить колья, даже если я отпущу всех твоих подземных помощников. Давай рассказывай про гидру, а мы чутко послушаем и вкусно поедим. Ты на еду можешь не рассчитывать, твоя забота мощь себе вернуть, а уж для этого тебе постараться придется на славу» – сообщили ей братья.

Лесная Ведьма поднялась, постаралась сделать шаг, но тут же, потеряв равновесие, упала на бок, завалившись на траву. Бом подошел к ней и небрежно перенес её ближе к костру так, чтобы её спина смотрела в лес.

Бим снял мясо с огня, ровно разделил и передал Бому его долю. Братья жадно принялись за трапезу из-за подступившего голода, буквально проглатывая откусываемое.

Лесная Ведьма зашипела, но уже не так как до этого, из шипения ушли ярость и злость, осталось отчаяние: до встречи с этими людьми ей было достаточно зашипеть, чтобы кровь в человеке вскипела и его парализовало, а эти создания плевать хотели на все её фокусы. Кем они были?

– Гидра любит воду, берлога её на острове, обнесённом ледяной подземной речушкой. Вокруг такой холод, что птица, залетевшая на остров, вскоре замерзает. Гидра любит их есть морожеными. Также гидра быстро летает, так быстро, что ваши трюки с… – тут Лесная Ведьма всхлипнула. – … моими воронами не помогут. Гидра не убивает только из лени. Людишек, её похищаемых, гидра держит на острове, щадит их, выкопала им землянку накидала туда травы, чтобы они в ней грелись, сегодня гидра притащила на остров прекрасную девушку. Целый день гидра сидит на острове, охраняет свой живой запас еды, иногда поедая.

– Пойдешь с нами, не верю тебе на слово. Силу твою будем возвращать по мере твоего ослабевания. Умереть точно не дадим, если выполнишь свою часть договора: покажешь дорогу верно, найдем гидру; когда убьем её, сожрешь её, отлежишься и восстановишь дьявольские силы. Мы за это время успеем добраться до той точки, откуда зашли в лес, и уйти домой. Мы должны понимать, что не получим от тебя удара в спину. Холмики отпустим здесь. Если не согласишься, то голову твою с плеч срубим. Потеряем время, но нам то что, мы идем принцессу вызволять, она приманка для нас, поэтому гидра её не съест, будет нас дожидаться. После того как голову твою срубим, тело твое сожжём, на запах кто-нибудь придёт, а не придёт, то по-другому сделаем – голову твою на кол наденем и с ним в лес пойдем на прогулку. Сама видишь, храбрости нам ни занимать. Идти будем ровно на запад, к утру привал с костром и жаркой мяса организуем. Глядь и кто-нибудь выйдет к нам, посотрудничать не сопротивляясь, вдохновленный твоей головой, из которой к тому событию через распоротую глотку вытекут мозг и кровь, а глаза для устрашения вытащим, чтобы пустые глазницы птиц одурманивали. В случае, если никто не выйдет, то примемся за поиск, распотрошим пол-леса, а то и подожжём, уверен не быстро, но уж в ночи заломаем кого-нибудь, кто понимает человеческую речь.

Звучало внятно.

– Хрен с вами. Согласная я.

– Умничка, правильный выбор в пенсионном возрасте снижает серость лица.

Бим достал из своего вещмешка ещё один свернутый мешок и лопату, подошел к проткнутым холмикам и ловкими колющими движениями начал их выкапывать так, чтобы холмик с землей и воткнутый в него кол оставались целостными. После того, как они были вырыты, Бим погрузил их в мешок, складывая наподобие восковых свеч.

Ведьму связали длиннющей верёвкой, какая у них имелась в одном экземпляре, а оставшийся конец в четыре метра закрепили за Бомом, мудрено привязав к его кожаному поясу. Лошадей распрягли и нашептали уйти пастись к дому, сбруи и седла мастерски спрятали в невысоком кустарнике у леса, остальные вещи взяли с собой.

Когда вошли в лес, ночь стояла в самом разгаре: в кромешной тьме периодически, то там то сям всплывали жёлтые глаза, из разных уголков раздавались тревожные звуки, отдаленно напоминающие последние истошные мольбы и просьбы о сохранении жизни, но их тут же заглушали и останавливали звуки жевания и жадного глотания.

Но спустя минуту всё затихло.

– Там, где есть деревья, там моя власть. – Пояснила Лесная Ведьма. – Идем строго на север. Под ноги не смотрите, перед нами лес послушно расступается и не причинит вреда.

И правда так и было, шли ровно, как по каменной площади у дворца короля, не спотыкнешься и не растянешься, вывихнув ногу, потому что трава прижималась к земле; грибы, корни и пни держались поодаль; животные, птицы и насекомые попрятались в лабиринтах растительности, деревья расступались. Из-за этой суеты образовывалась безопасная дорога, направляющая братьев туда, где никогда не ступала нога человека, к поляне слизи.

Без остановки на отдых и сон шли они оставшуюся часть ночи, утро и до обеда, к началу которого лес стал редеть, просвечивая серыми тонами, несимпатично смотревшимися после густой и насыщенной зелени.

Когда вышли туда, где лес переходит в пустую серую даль, то остановились на границе, не перешагивая её. Впереди находилась серая земля, местами мокрая, как от прошедшего затяжного дождя, от чего была покрыта лужами разной глубины, без какой-либо растительности, над ней не пролетали птицы, и следы животных на глиняной почве отсутствовали. Хотя их мог смыть продолжительный дождь.

– Ну, Ведьма, рассказывай, как далее пойдем. – Приказал Бим.

– Этот участок мне не подчиняется, поляна слизи появилась в лесу после того, как гидра забеременела от Крысьяка во второй раз. Первым же её ребенком было создание совсем другое – успешное, вы, люди, знаете его как Чудище Пучеглазое.

***

Краткая неожиданная история про Слизня.

Тяжело гидра переносила вторую беременность: стояло жаркое лето, она постоянно горланила змеиные мольбы, от чего лес дрожал, деревья роняли плоды и осыпались листья. С наступлением осени стала выборочно жечь деревья, к зиме совсем разум потеряла, прилетела на этот, тогда ещё цветущий участок леса, второй головой дыхнула и превратила его в серый камень, третьей головой дыхнула, и рассыпался камень в пыль. На следующий день пошёл дождь со снегом, он прибил пыль, так и появилась серая невзрачная поляна, растянувшаяся на долгие мили.

Обиделась я на неё, знала, что соседство с вольнолюбивой гидрой тяжелая ноша, но мой лес разрушать, превращая его в безжизненную пустошь, и не понести за это действие наказание, значит ставить мое положение ниже, чем положение у других ведьм. Открыто действовать я не привыкла, всегда исподтишка. Знала я, в каком месте гидра воду из реки любит пить, и нагрянула в гости к водяной ведьме той реки с просьбой, чтобы она в следующий раз, когда гидра сподобится воды попить, в том месте остановила течение реки на столько времени, сколько она будет пить, а в воде будут мелкоизмельченные зерна спорыньи плавать. Заглотит их гидра вместе с водой, и как начнет вода с желудочным соком смешиваться – заболеет гидра на пару дней глупостью, а глупость не известно, куда может завести.

Удался мой план, и заболела гидра. Два дня сидела в своем логове, разворотила весь остров, лишив его остатков деревьев и кустарников. И на четвертый родила раньше положенного срока, да родила черте че. Размером с пол – лошади, серого цвета, длинного и толстого, формой на слизняка похожего, только без глаз антенн, совсем слепой и на спине с руками, жалким подобием маменькиных крыльев и ртом – трубкой длиною в два локтя. Вот потеха была до того дня, пока гидра на пятые сутки после трагичного посещения водопоя, притащила на пустошь свое новорожденное черте че и бросила его здесь подыхать. И больше сюда никогда не прилетала. Ну, думали, что сдохнет этот слизняк, и истории конец.

Но этот скользкий отросток адаптировался. Скользил по серой поверхности легко и свободно, как будто плавал, оставлял там, где проползал след из слизи, выделяемой его кожей и сутками не высыхающей, от чего серая местность превращалась в каток. По началу питался по глупости зашедшими в серую пустошь маленькими животными, которые были не в состоянии передвигаться по слизкой поверхности и, теряя равновесие, падали. Он же появлялся, оплёвывал их своей слюной, такой же густой как слизь, но такой липкой, что стоило, к примеру, мышки прижать лапы к телу, как они приклеивались к нему, и она теряла способность двигаться, становясь беззащитной. Тогда он беспрепятственно втягивал её ртом-трубкой. Такие фокусы проходили с сусликами, зайцами, лисами; другие же, поняв, что местность крайне опасная, держались подальше от поляны слизи.

Слизень принялся брюхом рыть в земле ямы, да такие глубокие, что не видно было и дна. Их заполняло дождем. После этого вода в них отстаивалась, а в сезон дождей река, разливаясь, затапливала большие территории и, выходя из берегов, приносила сюда рыбу. В вырытых ямах завелась живность разного рода и размера, и чем шире была лужа, тем больше рыбка вырастала и без хищных обитателей плодилась неимоверно. И день изо дня луж становилась до того много, что этого хватало Слизняку на «прокормиться»: а кормиться Слизень уж как любит и вскоре вырос размером в три лошади.

Хищные птицы стали наведываться на серую землю в надежде полакомиться рыбкой, но стоило птице приземлиться на серую липкую поверхность, как молниеносно прискользал на брюхе Слизень и всасывал птицу беззубым ртом. Слизень окреп.

Вскоре, в первый год нахождения на серой земле Слизень начинал болеть, думала, что сдохнет мягкотелая бескостная субстанция. Но фиг тебе, он не то, что не сдох, а оказался гермафродитом и рожал каждый год по такому же липкому наземному слизню. Так произошло и на второй год и следующий. Повезло, что другие слизни, им рожденные, не могли рожать, так что матка у них одна – сам Слизень.

Но, как только общее число этих улиток без панциря становилось больше семи, свежорождённого не трогали – съедали самого слабого из его выводка, так как пропитания на всех не хватило бы. Поляна слизи протяженностью несколько километров не расширялась, остальная местность для слизней была не доступна – для них укол в тело, за исключением брюха, любой веткой наносил невосполнимый урон.

Как-то один слизень из выводка, понимая, что он самый слабый и в этом году его съедят, решился добраться до речки: там, где гидра поживает, полз на запах свежести близлежащей реки. Так он не смог проползти и десяти метров. Когда добирался по репейнику, то погиб от порезов, даже не смог вернуться, пытаясь спастись. Поняв это, слизень отчаялся, и тело начало терять способность сохранять жизненную энергию. Труп за час склевали птицы, и объели мыши: на столько оно было мягкое и не приспособленное к лесным трудностям, зато на вкус жирное и нежное. У этих слезней только брюхо выносливое.

***

– И теперь о вашей миссии. Поляна слизи, расширяющаяся в обе стороны так, что если нам вздумается обойти её слева, то потеряем пару дней, потому что упрёмся ещё и в болотную топь. Там правит другая ведьма, с ней я не дружу, от того гибель нас ждёт. Вздумаем обойти слева – упрёмся в скалистую местность, а её я не знаю. В скалах обитает «маленький народ» и постоянно находится в пещере в поисках драгоценных камней, поэтому подсказки, как добраться до острова гидры, от вечно занятых людишек-маломерок особо не жди. К тому же в высокой скале Имер обитает Крысьяк, этот оттяпает голову, не успеешь заметить. Напрямик, по полям слизи, часа три топать. Выбор за вами.

– Три часа устраивают, – ответил Бим. – Как безопаснее двигаться?

– Обходим невысохшую слизь и слюни, – ответила Лесная ведьма.

– Сапоги по-прежнему использовать не будем, – рассуждал вслух Бим. – Если по поляне слизи в них передвигаться: сапоги кожаные, а кожа портится от воды и слизи. Побережём волшебные сапоги для финальной битвы. Пойдём в обычных ботах в том ритме, что даст дорога.

– Как охотятся и убивают слизней? – спросил Бом ведьму.

– На серой земле, как ранее рассказывала, они передвигаются молниеносно по слизи, выделяемой их кожей; поравнявшись с заблудшей жертвой, они оплёвывают её. Жертва, покрытая слюной, запугиваемая резкими выпадами толстых тел слизней и устрашающими гримасами их ртов-трубок, не может дальше передвигаться, и поэтому приходится прикладывать массу усилий. От чего, в бесконечных попытках встать, сопротивляемость оборонявшегося ослабевала, и он, со слипшимися под влиянием слюны частями тела, в очередной раз терял равновесие и падал. Жертва долгое время оставалась лежать на одном месте в надежде вскоре восстановить свои потерянные силы и пробовала после противостоять клейким свойствам слюны этих мерзких тварей. Но все оказывалось напрасным – в итоге она целиком заглатывалась одним из слизней.

Но, если соблюдать тривиальные условия, то напрямик преодолеть серую проплешину леса сможем запросто. Надобно, слегка поторапливаясь, передвигаться, избегая слизи, в лужи и маленькие, но крайне глубокие, траншеи.

Моя помощница, лиса, научилась таскать у слизней рыбу из траншей. Особо крупной величины рыба водится почти в середине этой поляны, отсюда не увидишь. Несколько раз ей удавалось полакомиться именно обильным уловом и вернуться невредимой. Разве что в последний раз, слизни уловили её появление и погнались за ней. Лиса, облепленная слизью – в которой измазалась, неразборчиво наступая, когда убегала от погони – успела выйти с той стороны, где лес сходится с рекой, и туда, куда вы направляетесь. После этого случая охота посещать этот чужеродный серозём у лисы пропала напрочь.

Но мы же не лиса, доберемся. Хотя слизни, поняв, что их родной край безнаказанно посещают без спроса, изменили манеру держаться вместе на правой стороне поляны, почти рядом со скалами. Прежде они находились там, потому что ребенок гидры, помня, как его бросила мать, на протяжении нескольких лет звал отца, Крысьяка, надеясь на его помощь и умоляя его прийти и выслушать. И как-то раз отец пришёл поглядеть на свое второе порождение. Его ребенок просил на своем «трубодурчатом» языке, чтобы тот уговорил гидру расширить поляну, сравняв её с лесом: вровень на пару миль, сделав её серой, как его текущая пустошь. Отец не внял просьбам уродливого ребёнка и в знак этого показал, что разговор раз и навсегда закончен, и чтобы Слизень никогда его не звал. Он схватил одного из детей, унёс на тропу между скал, чтобы мерзкие твари могли увидеть похищенного и, разорвав его на мелкие куски, сожрать.

С тех пор слизняки, потеряв надежду на постороннюю помощь, что-то планировали: придумали конвоировать траншеи, рыли новые и разводили в них рыбу, чтобы увеличить объем пропитания и по всему размножить поголовье своего рода. Так как поляна эта значительно растянута, то слизни вынуждены конвоировать поодиночке. Если попасться слизнякам тогда, когда их в группе больше двух, то уйти невредимым никому не удавалось. Но мы же «не никому», доберёмся.

Как-то зимой четыре оголодавших волка, зная о том, что слизняки часто передвигаются поодиночке, решились полакомиться ими. Ворвались на поляну, покрытую местами снегом: который почти отсутствует зимой, потому что тает, попав на слизь. Увидели одного слизня-конвоира и бросились на него. Он тоже, сразу их заметив, издал трубный клич, и когда волки почти приблизились к нему, предвкушая трапезу, то неожиданно для них были окружены другими слизняками, незамедлительно прибывшими на помощь товарищу и изрыгающими клейкие слюни. От этого волки со слипшимися лапами потеряли скорость в передвижении и, беспомощно скользя по серой почве, вскоре были целиком засосаны близко стоящими тварями.

– Это мне нравится. Дождь не намечается, а он бы нам помог размыть слизь. Ну и это не беда: отсюда заметно, что она на солнце там, где долгое время не проползали слизни, высохла, так что найдётся нам сухая дорога. Пойдем напрямик, – подытожил Бим.

Сказано – сделано.