Сказ о том, как кожа спадает с ночи, и оголяются просторы для завоевания днём

Отец с трудом успел привыкнуть к тому, что седовласый, как созревшую морковь из грядки, вытягивал самородки из жижи, но когда седовласый ловко из неё же вытянул пару отменных живых скакунов, тянущих за собой по телеге, то в его глазах слава жижи так ярко вспыхнула, что на долю секунды отец потерял рассудок, и когда он к нему вернулся, он совсем потерял страх – его заменило то чувство, когда ты присутствуешь при восхитительном чуде, и оно объединяет всех участников независимо от их целей.

С потолка продолжала угрожающе сыпаться земля, поэтому мужчина заторопился: стал быстро кидать в телеги золотые самородки. Седоволосый, загружая в телеги разбросанное богатство, не замечал отца, который прижимаясь к стене, аккуратно стал огибать седовласого и подкрадываться к жиже: потому что отец решил, что ему тоже надо пожелать для себя того чего он сам, как человек, не мог себе обещать. Бояться же седоволосого отец не мог и не хотел по нескольким причинам: седоволосый занимался погрузкой золота в телеги, чтобы покинуть дрожащую нестабильную нору, грозившуюся осыпаться; отец, пока лежал на полу норы измазался с ног до головы землей и глиной и был плохо заметен на фоне происходящей тряски, спешащей обвалить стены, засыпать пол, завалив нору. Отец отошел от стены и приблизился к жиже, отбросил нож, присел и опустил в неё руки. Горло пересохло от волнения, и поэтому он не сразу произнес того, чего ему так хотелось.

Седоволосый заметил отца тогда, когда, забросив самородки в обе телеги, запрыгнул на одного Ксира и обернулся на жижу, чтобы в последний раз взглянуть на то, что так сильно изменило его жизнь.

Будучи молодым, он услышал историю о том, как стать богатейшим, найдя речку, спрятанную в недрах земли. Для этого он начал с истока: заставил себя пуститься на поиск книги древних магов; найдя одну из книг, перевел её с корявого и убогого языка полуграмотных магов, выделив и поняв сокровенную тайну, объясняющую по каким признакам обнаружить червя новорожденного Простода в скалистой местности; выкормить и приучить червя и после, на его языке попросить найти речку Етролиум, исполняющей любые желания, так долго насколько хватало сил просящего. После того как Простода открывал небольшой участок подземной реки Етролиум, то, будучи ранее прирученным и привязанным к хозяину, он получал полную свободу, это было безоговорочным условием сделки между человеком и червем; как ни грустно было прощаться с червем, служившим ему верой и правдой, даря ему свободу коротким и противным шипением. И вот длительный поиск закончен, с подаренными речкой самородками его ожидала беспечная и веселая жизнь. Оставался последний рывок. Выбраться из земляной норы.

Седоволосый также научился тому, как избежать смерти у реки Етролиум, которая пленила любого просящего безграничным исполнением желаний, превращая в считанные минуты просящего в раба, и не отпускала до тех пор, пока одолеваемый жадностью просящий, не в силах будет самостоятельно покинуть её, лишенный питания и питья, продолжал желать до тех пор, пока не терял последние жизненные силы и умирал от истощения. И река Етролиум, дерзко смеясь, меняла направление своего текущего течения, унося жизненные силы погибшего просящего и усыхая в том месте, где её, ранее ещё живому просящему удалось найти и откопать, умело поймав её ловкие подземные передвижения. Чтобы не оказаться в таком положении седоволосый научился смеяться таким образом, чтобы смех постепенно разрушал потолок и стены свежевырытой норы, приводя в конечном итоге к завалу норы. И сейчас сыплющая на голову земля трезвила его и подстегивала покинуть нору как можно скорее, ища спасения снаружи.

Увидев отца, седоволосый, понимая, что неожиданно увидел «прихлебателя» на созданном им празднике жизни, засмеялся громче, усиливая тряску, чем вызвал обвал норы в тупике. Седоволосый перестарался, смех лишний раз заставлял содрогнуться стены и потолок, но, не желая делить дары реки, седоволосый пошёл на риск быть погребённым заживо преждевременно, чем сам успеет покинут нору. Осознав, что поступил опрометчиво и погибать не входило в его планы, он с обеими лошадьми породы Ксира, что было мочи немедленно поскакал к тому выходу, через который Простода начинал рыть земляную нору –из-за её узкости первой шла лошадь с восседающим на ней седоволосым, следом послушно следовала вторая телега.

Отец не обращал внимания на седоволосого, на то, как тот покинул тупик норы и усиливающийся землепад. Он, прокашлявшись, отчетливо произнес:

«Хочу, чтобы мой род никогда не прекращал своего существования, дай мне это!!!»

Руки его тут же потяжелели. Отец вынул их из воды и увидел в них сапожки и меч. Приняв дары на веру, не думая ни секунды, он снял свои ботинки, надел сапоги и бросился догонять седовласого. Побежал и сразу почувствовал, как сапожки набирают невероятную скорость, благодаря которой можно было бегать по стенам или по потолку вверх головой, скользя как ветер. И такая скорость была кстати, потому что стены, следуя за ним, стали складываться, и потолок обрушаться, накрывая тяжелым грузом то пространство, что было старательно вырыто червем Простодой.

Отец, бежав по потолку пещеры, нагнал кортеж седовласого через пару секунд: поравнявшись со второй телегой, свободной рукой он схватил с телеги один самородок и побежал по стене норы далее, понимая, что любое промедление приведет к гибели – стены и потолок осыпались за ним неудержимо и его спину иногда хлестало клубами земли, кусками глины и мелкими камешками. Из-за мельчайших кусочков земли дышать становилось тяжело.

Поравнявшись с седоволосым, отцу хотелось обернуться и показать высунутый язык, как делают маленькие дети, дразнящие друг друга, но неровные стены пещеры не позволили отцу отвлекаться по пустякам на глупости, и он продолжил бег по стенке, будучи крайне внимательным ко всему: резво встречающимся под ногами корням и неровностям, образовывающимся от приближающей тряски.

Отец через минуту выбрался наружу, вылетев как ветер из того обвала, что позволил ему ранее спуститься в нору. Он остановился недалеко от того места, заглядывая в него, рассчитывая понаблюдать за тем, удастся ли седоволосому проскочить обвал и двинуться к спасительному выходу, который дозволит выпустить бьющихся лошадей в диком азарте выжить, тянущих тяготеющих их телеги, золото и новоиспеченного хозяина.

Ему не пришлось долго ждать, потолок норы продолжал обваливаться, приводя в шевеление землю под ногами отца, подталкивая седовласого прибавить ходу.

Из обвала выскочила Ксир в узде, без телеги с золотом и седовласым мужиком, следом второй Ксир в узде, без телеги с золотом.

Отец походил около завала некоторое время, рассчитывая увидеть хоть беглое движение, но оказалось напрасно, лошади Ксир избавились от груза, затрудняющего скорость передвижения, разорвав упряжку где-то по дороге к обвалу. Земля поглотила седоволосого, похоронив по-царски: обильно обложив золотом, спрятав от посторонних глаз, присыпав землей, глиной и камнями и накрыв телегами.

Отец, естественно, оставил лошадей себе, и по возвращению в фермерский городок под предлогом строительства крупной теплицы для выращивания дорогостоящих чужеземных фруктов нанял рабочих, чтобы те территорию вокруг на тысячу шагов от того, где произошел завал норы, окружили особой прочностью и высоким забором. Вход на территорию планируемой теплицы проходил исключительно через ворота запертых на несколько крупных и сложных замков.

Затем отец отправил гонца в город Тирд с письмом для Короля земли Вид Дабома-A с просьбой принять предложение о совместном владении всеми землями в окраине города Поставк на следующих условиях:

– вся земля в окраине города Поставк переходит в совместное и равное пользование короля и моего отца, Толь-Толи-Бома, кроме небольшого участка земли, обнесенного забором особой прочностью и высотой, предназначенного под строительство крупной теплицы для выращивания дорогостоящих чужеземных фруктов;

– весь расход от совместного пользования землей делится в равных долях между королем и отцом;

– весь доход от сбора урожая делится в равных долях между королем и отцом;

– доля полученного дохода отца не обкладывается никакими королевскими налогами;

– о вводе должности главного смотрителя за сбором урожая, которую будет занимать исключительно вассал Короля;

– землю в окраине города Поставк считать важным стратегическим сельскохозяйственным объектом, на котором всегда должна располагаться рота солдат, вооруженная по стандарту военного времени на полном довольствии отца, и три солдата всегда должны сопровождать моего отца, Толь-Толи-Бома, куда бы он не следовал.

Король земли Вид Дабома-A с удовольствием принял неожиданно обильное предложение моего отца.

Отец, после рождения моей дочери, его внучки, передавая мне сапожки, меч и лошадей Ксир не смог объяснить, в чем их предназначение, примитивно сказал, чтобы я всегда держал меч и сапоги при себе, куда бы я ни направлялся. Он объяснил, как их использовать, а момент для их использования, я думаю, настал.

***

– Отец отослал имеющиеся свободные обозы с яблоками, какие были в его распоряжении, но они до сих пор не дошли до меня. – Заканчивал рассказ Тим-Тили-Бим. – Сам же отец слишком стар и немощен, чтобы помочь мне лично, но я знаю, что он послал королю города Тирд гонца с просьбой, чтобы тот оказал мне, как можно скорее необходимую помощь. По какой-то причине король Тирда до сих пор не соизволил эту помощь мне оказать…

Не стали больше терять времени Бим и Бом и отправились в путь. Рассказ Тим-Тили-Бима о мече и сапожках дали братьям уверенность в том, что освобождение из плена Бимбочки из лап Чудища Пучеглазого более чем осуществимо.

Долго стоял около своего замка Тим-Тили-Бим, провожая новоиспеченных храбрецов усталым взглядом. Он очень хотел пойти с ними и помочь, но ещё больше боялся, что Чудище Пучеглазое увидев его, разом проглотит Бимбочку. Тим-Тили-Бим вдруг вздрогнул от легкого прикосновения, обернулся и увидел собачку Бимбочки, Миму, тыкающую носиком в его ногу. «Пойдем, покормлю тебя что ли…» – промямлил Тим-Тили-Бим.

Темнота наполнила поля, через которые проходили Бим и Бом, но не была помехой, так как братья хорошо видели в тёмное время суток.

Они решительно шли вперед на север к четырем скалам и с легкостью тянули длиннющую и тяжёлейшую телегу, которую взяли с собой, чтобы в случае, если Чудище их встретит, то, как представители от Тим-Тили-Бима, они смогли бы преподнести яблоки в качестве дара и при удобном моменте напасть на Пучеглазого.

Предварительно из телеги выложили яблоки «припевочки», чтобы избежать сопровождающего пения и максимально соблюдать тишину. Долго братья вышагивали, как вдруг в нос ударил противный запах гниющих яблок. Бим и Бом души не чаяли в яблоках, но даже они сморщились от гадкого смрада и прибавили шаг по направлению в его гущу, чтобы скорее решить вопрос с захваченной в плен Бимбочкой. Под ногами от брошенных гниющих яблок хлюпало и противно жижилось. Пучеглазый зажрался – выбирал из того, что поставлял ему Тим-Тили-Бим особенно вкусные плоды, не имея понятия о чистоплотности, какую прививают людям с детства родители и общество, раскидывал прочие плоды в близи проживания.

Наконец братья подошли к высокому каменному массиву. К тому времени глаза слезились из-за противного запаха гниения, выедающего их. Кожа на теле невыносимо зачесалась как от укосов клопов. Преодолевая вонь и почесываясь, братья оставили телегу, бесшумно обшарили местность вокруг скал, нашли ту самую с дымящейся головой и обнаружили приземленный вход в неё через пещеру, откуда тянуло теплым паром.

Первый вход в недра скалы, как им показалось, должен был находиться у края неба, где скала упиралась острым носом в облака, и откуда из её носа поднималась паровая завеса, создавая кучевые облака. Скорее всего, там, в верхушке скалы находился разъем, позволяющий Пучеглазому перемещаться по воздуху. Братья предположили, что не смогут бесшумно добраться до верхушки скалы – она с резкими очертаниями, с крутыми отвесными склонами. Из-за голой каменной серы поверхность негостеприимно темнела, и они вернулись к варианту с приземистым входом.

Тот вход в пещеру был узок: по ширине рассчитанный на пятилетних детей, никто из тех героев не смог бы протиснуться внутрь неё по созданному кем-то маломерному туннелю. Об этом, говорила тонкая струя пара, волочащаяся под давлением сквозняка из пещеры в скале. Она, радуя братьев свежестью, добавлялась в эту вонь и разбавляла невыносимый коктейль.

Братья легли на землю рядом с входом и стали тянуть в разные стороны руки и ноги, стараясь выпрямить их в длину так, чтобы принять размер более тонкий и от того длинный. Этому приему их научил Ни-Там-Ни-Тут. Прошло несколько часов упражнений, пока братья не осознали, что готовы почти без препятствий преодолеть узкий туннель.

Когда Бим и Бом поползли по нему, карябая и сдирая не только одежду, но и кожу на теле, особенно на животе, то от такого передвижения была одна радость – чесаться стало не нужно. В туннеле слегка сквозило, что помогало дышать немного легче, чем снаружи.

На смену запаха пришло тепло. Чем дольше братья ползли по туннелю, тем теплее становилось. Наконец настал момент, когда стало жарко, а затем невыносимо жарко. Стены туннеля буквально обжигали исцарапанные тела братьев. Пот ручьями тек по лбам братьев, заливая глаза и попадая в рот… и туннель закончился.

Первым свет увидел Бим. На всякий случай он потряс вытянутым перед собой мечом. Но ничего не произошло, только позади него забурчал Бом о том, что надо поскорее вылезать из этой дыры и не мешало бы промочить горло любым вкусным холодным напитком, намекая на сидр. Отдельно надо сказать, что братья крайне редко общались, так как интуитивно понимали друг друга, у людей это называется телепатия. Голосом же братья общались исключительно редко, чтобы не разучиться говорить и, чтобы рот не зарос.

Бим аккуратно стал осматриваться. Понемногу, после глубинной темноты в туннеле, глаза привыкли к свету, и перед ним предстала следующая картина.

Глубоко в скале была вырублена огромная яйцеобразная пещера – в неё мог вместиться дворец Тим-Тили-Бима, и оставалось место на его сад с многочисленными фруктовыми деревьями.

Пещера делилась на три элемента. Первый – речка, окружающая каменную площадку, она и была вторым элементом, высеченным в центре пещеры, и слегка поднималась над рекой; и, третий элемент, лава, в центре площадки.

По краям пещеры из горячей речки поднимался пар, он являлся источником густого тумана, нависшего над ней. И дальше он выходил из негерметичных мест в скале, таких же туннелей, которые помогли войти сюда братьям. Выше пар, не нашедший себе пристанище, образовывал облака через отсутствующую вершину, после чего массово поднимался и покидал теплую оболочку скалы – крохотную фабрику по производству облаков.

На каменной площадке, в середине – диаметром не более трех шагов – пылала обжигающей жаром лава. У края лежало на боку Пучеглазое Чудище и отсюда, из туннеля, казалось небольшим.

Посередине пещеры, рядом с пылающей лавой, находилась клетка, походящая размерами для того, чтобы содержать там огромного медведя гризли, но никак не для маленькой девочки. А в ней сидела именно маленькая девочка и внимательно смотрела на громко храпящее Пучеглазое Чудовище. От резкого визга, иногда издаваемого Пучеглазым Чудищем при выдохе воздуха из пасти, девочка вздрагивала.

Пребывание в пещере несколько минут сравнимы для Бима и Бома с принятием бани в воскресный день – жар и пар пьянили, тело покрывалось потом, голова дурела. Легкий ветерок, наблюдавшийся в узком туннели, здесь, в яйцеобразной пещере, не наблюдался. Братья заставили себя крепиться.

Девочка, казалось, не замечала неудобной обстановки – перед ней стояла алюминиевая тарелка, наполненная нетронутыми яблоками, иной человеческой еды не наблюдалось. Ни кровати, ни стола, ни любого минимального комфорта не было.

Бим и Бом потихоньку, стараясь не привлекать внимания, взялись выбираться из туннеля, цепляясь за неровные шероховатости стен и, поддерживая друг друга, медленно и аккуратно спускались вниз, на площадку пещеры, к которой вели беспорядочно разбросанные мосты, образовавшиеся из твердых каменных пород и не поддавшиеся настойчивости водам реки. Спустившись на твердую поверхность, братья начали пробираться к клетке.

Старались шагать тихо, когда Чудище Пучеглазое выдыхало из своих легких воздух. Останавливались и замирали каждый раз, и Чудище Пучеглазое затихало на секунду перед тем как вдохнуть в себя очередную порцию воздуха. Во время очередного вдоха они ловко и стремительно приближались к клетке с девушкой, казалось, их силуэты мелькали сквозь поднимающийся пар, неожиданно становясь все ближе.

Не сговариваясь, Бим поравнялся с клеткой и сидящей в ней Бимбочкой и последовал в сторону спящего Чудища Пучеглазого, а Бом остановился и встретился с взглядом Бимбочки: приложил к губам палец, показывая, что нужно соблюдать тишину.