Даже если вдвоем

– Тебе и правда интересно? – спросил я Лидию.

– Почему нет? Здесь раскрыта проблема бытовой агрессии в этой, как её… – её речь замедлилась, а сама она, словно начала выпускать, как спущенное колесо, энергию.

– Семье? – подсказал я.

– Да, в ней. – сказала Лидия.

После последней фразы её внешний вид стал говорить уже без намеков, что человека нужно оставить в покое. Про фильм она права, я и не задумывался о том, что они могут быть направлены на такую широкую аудиторию. Я здесь видел просто идею о замещении разума человека паучьим, но моя тетя копнула глубже. Хотя есть вариант, что и Лидия что-то просто у себя в голове надумала.

С этими мыслями я ушёл на кухню, открыл дверцу под раковиной и без труда нашел длинный шланг с широкой насадкой на конце, которую легким движением открепил. Подняв голову, я увидел в отражении парня, в котором не сразу узнал себя, глаза и веки у меня тряслись, благо Лидия не особо поддерживала со мной зрительный контакт. Проведя рукой под краном, набрал в ладонь прохладной воды и плеснул себе на глаза в надежде, что это может хоть как-то помочь.

Пройдя на кухню, начал замечать, что изнутри мозги начали неприятно покалывать. Это случалось при приеме этих веществ крайне редко, но нужно было брать в расчет, что они были сегодня не первыми, что вызвало у меня неприятные мысли. Отогнав их, осмотрелся на наличие камер в помещении. Лидия, конечно, старой закалки, да и помещения снаружи достаточно фиксируются, но я не мог не перестраховаться. То, что в бывшей комнате дяди не было видеокамер, не значит, что здесь их тоже не будет. Но мне повезло, в углах помещения было чисто.

Порывшись в гарнитурах, нашел кошачий корм, который мне нужен был. Поставил миску Зары на стол и насыпал туда дневную кошачью порцию. Немного промедлив, рукой столкнул миску с края стола на пол. Корм разлетелся во все стороны.

Услышал приглушенный топот, а за ним и кошку породы "канадский сфинкс", пролезающую в отверстие для робота-пылесоса, который тоже, выполняя свои прямые обязанности, приехал на кухню. Пока кошка увлеченно поглощала корм прямо с пола, прицепил насадку, в виде небольшого шланга на робота, отчего он стал выглядеть нелепо, но модификация позволяла чистить все, от мебели до труднодоступных мест в квартире, но в этот раз случай, который вряд ли предусмотрен производителями.

Закончив с пылесосом, взял Зару на руки. Это была взрослая кошка, лет восьми, которая приехала в этот сектор с хозяевами.

Взяв робота за переходник, ногой нажал на кнопку включения ручного режима, попробовал сначала на своей руке, присосалось качественно, из-за чего я еле отцепил шланг, даже остался небольшой засос.

– Извини, Зара, я пообещал. – сказал я кошке, испытывая сожаление. – Вообще я читал, что это полезно для кровообращения, так что скажи спасибо. Прости.

Зара начала нервничать, а после того, как я присосал к ней шланг пылесоса, занервничала ещё больше и начала вырываться. Я старался сделать так, чтобы ей не было больно, но, в то же время, чтобы у неё не было варианта убежать. Через полминуты кошка начала жалобно мяукать, и я подумал, что уже достаточно её продержал. Нажав на выключатель, начал смотреть место предполагаемого засоса, но следа не было. Взяв Зару на руки и коснувшись её моськи носом, проговорил:

– Аллергии нет. Быстро мы тебя вылечили.

В этот момент мою голову пронзила неожиданная боль, похожая на пульсирующего ежа у меня в черепе. Кошка выпрыгнула у меня из рук, а Я оперся о стол, чуть не уронив подставку для салфеток с солонками. Действие препарата начало сбоить и вместо стимуляции мозговых процессов пришла внезапная боль, что ушла быстро, но оставила после себя фантомный осадок и опасение, что она может вернуться.

Чувствую, что в этот раз желание достичь мотивирующего дна принесло мне лишь боль. Прокрутил в голове варианты развития событий и способы избежать агонии. Сейчас мне стало легче, но нужно предотвратить подобные приступы, я даже не могу обратиться к доктору из-за того, что природа препарата, от которого мне плохо, неизвестна даже мне.

Сняв насадку с пылесоса, пошел в ванную. Затолкал её на место, положил руки на умывальник, поднял взгляд. Стараюсь не крутить мысли в голове, есть опасения, что они могут вызвать. Увидев глаза, в которые, как плесень на залежалой булочке, проникает отчаянье, почувствовал странное одиночество. С чего бы оно появилось, мне неизвестно, но я отчетливо почувствовал знакомый укол боли.

Снова пульсирующий укол боли. Он, словно появившийся из ниоткуда, перерастал в большой щелчок плетью по моим нервам, а затем медленно уходил в туман, оставляя за собой кровавый след. Из-за этого щелчка одна рука у меня соскользнула, и я упал на пятую точку, некоторое время не в состоянии встать. Страх окатил меня ледяной волной, потому что этот болевой удар был сильнее предыдущего и в нем не было ничего хорошего. Нужно было избежать боль, предотвратить её, прийти к спокойствию. Я сидел на полу и подбирал варианты. Пришло в голову попросить у Лидии обезболивающее, чтобы накидаться им до беспамятства, а дальше мне станет лучше. Всегда со временем все проходит.

Сначала нужно позвонить Юлиане. Почему-то мысль об этом оказалась сильнее, чем мое состояние.

Сидя на полу, набрал нужный контакт и включил голосовой вызов. Для видео звонка сейчас у меня было слишком плохое самочувствие.

– Слушаю. – у нее был мягкий, но, как всегда, уверенный голосок.

– Я все сделал. – голос у меня был измученный, я его старался сделать максимально собранным. Ничего не получается. – Я провёл этот твой эксперимент.

– Ничего себе. – голос стал заинтересованным. – И что же? У них остаются засосы, как у людей?

– Нет, не остаются.

– Дачс, ты просто… Не думала, что кто-то ради меня способен поцеловать кошку. Ты лучший. – пришлось ей соврать, но такое я не считаю за ложь.

Из всех людей, с которыми я знаком, ни у кого не видел что-нибудь, похожее на отношения. Общество стало сохранять демографическое положение, отчего институт семьи стал бессмысленным. Бывает, мысль о том, что целые сектора направлены на решение проблем рождаемости, а каждый человек на счету у системы и будет заменен, если вдруг доведет себя до исчезновения, подвергает в шок, но в этой машине все гайки смазаны, а главное, она едет, что позволяет не переживать о будущем.

Отсюда выходит, что быть привязанным к какому-то человеку становится незачем и, если подумать поглубже, опасно, даже, можно сказать, безрассудно. Мне же, как человеку, что вырос на старых фильмах и не страшна альтернатива быть расстроенным неудавшимся романом.

И снова она пришла. Боль опять появилась, как нарастающий ком, что скручивал меня до мозга костей, а затем разминал обратно. Потом снова скручивал, отпускал и в этот раз давал понять, что просто так он меня не отпустит. Из меня непроизвольно вырвался жалкий вскрик. В этот раз я валялся на полу, с каждым наплывом боли скручиваясь в позу эмбриона и сжимая голову руками, как будто это сможет меня спасти. Появилась мысль о том, чтобы поддаться боли и провалиться в беспамятство, чтобы очнуться уже в спокойной обстановке, в крайнем же случае, не проснуться вообще. Даже второй вариант меня вполне бы сейчас устроил, но чувствую, что неспособен сейчас уйти в небытие, нужно искать выход из этой агонии и обращаться сейчас к Лидии не вариант, ведь она увидит, что со мной.

Где у Лидии нормальная аптечка, я не знаю, так что ноги меня от безысходности потащили к месту, где находятся мои таблетки.

Ноги у меня подкашивались, но я старался идти как можно быстрее и сдерживать звуки, исходившие из меня. От боли на глазах была размывающаяся пелена, или она была от моих слез, сложно разобрать.

Доковыляв до комнаты дяди, я первым же делом открыл ящик, и, выкинув одежду оттуда, достал коробку с таблетками. Перевернув её, вывалил таблетки на поверхности, подцепил и выдрал второе дно, что заметил там еще давно. Всегда поражало, что в потайном отсеке находятся обычные препараты, а на поверхности экспериментальные. Нашел обезболивающее.

Таблетки рассчитаны на двадцать килограмм веса, но сейчас, чтобы наверняка, выпотрошил всё себе в руку. Тень сомнения прошла мимо меня, даже не успев остановиться, я не видел вариантов, боль осталась со мной наедине, и я не знал, куда её проводить. Положил поглубже на язык первые две таблетки, проглотил со второго раза, положил ещё три, отправить по пищеводу их было ещё труднее. Последние застряли у меня в горле, проглотить их я уже не мог. Качаясь и опираясь на стены, проковылял до кухни и налил себе в стакан прохладной воды, которой и пропихнул пробку из обезболивающего у себя в глотке.

Зайдя обратно в комнату, закрыл за собой дверную заглушку и заметил, что боль начала отступать. Лёг на кровать, чтобы спокойно пережить все это.

Дурак. Если бы я в восемнадцать лет не нашёл у тети дома эти препараты, мне сейчас не было бы так плохо. Хотя, может быть, если бы я тогда не смешал пару несовместимых веществ, меня бы не стали мучить рывки в сознании и мой мозг бы не оплавился, перестав в дальнейшем выдерживать такие нагрузки. Чувствую себя полнейшим неудачником, посадившим своё здоровье на сомнительном развлечении в виде таблеток, о которых не известно ни на каких информационных платформах.

Постепенно во мне не осталось ничего, кроме этих мыслей. Я не чувствовал ни рук, ни ног, да и сознание постепенно проваливалось. Единственное, что мне оставалось, это надеяться, что, когда я проснусь, боль уйдет и у меня будет еще хотя бы один шанс чувствовать себя нормально или хотя бы жить. Эта надежда была последним, что у меня оставалось, когда я провалился в мягкий сон.

Глава 3

Пробуждение было похоже на отрыв от сна с плотью, с рвущимися нервными окончаниями, как будто распутывали клубок из сросшихся кожаных нитей, что никак не хотели поддаваться. Первое чувство было светлым облегчением от того, что больше не нужно терпеть муки, я достиг катарсиса и это дало мне освобождение, которым не стоит пренебрегать. Вторым пришёл страх повторения этого цикла и боязнь не пережить в следующий раз подобное. Нет уверенности, что не появится соблазн начать его сначала. В конце пришло осознание, что после этого мне в любом случае нужно восстановление.

Теперь стоит взять себя в железную хватку, потратить на подъем на ноги скрытый ресурс. Постарался агрессивно и с напором открыть глаза, рывком встать с кровати, но не получилось из этого ровным счётом ничего. Думаю, со стороны это, скорее, было похоже на первое открытие глаз у котят, но и это считаю успехом.

Первое, что вижу, это своё отражение. Странно, но я не выгляжу уставшим. Да, помятое лицо, растрёпанные волосы, но взгляд как никогда бодрый и цепкий. Никогда такого в себе не замечал. Облизнул пересохшие губы, не понимая, что не так. В спинном мозге начала резонировать паника, причины которой не видел. Как только я понял, в чем дело, мое тело перестало меня слушаться. Это было не отражение, со стороны двери не было зеркал. На кровати, рядом со мной лежала моя точная копия, в этот момент начинающая осматривать уже меня. Паника сковала меня параличом, я хотел вскрикнуть, но из груди выходил лишь заглушенный хрип. Когда еле-еле получилось оторвать свое тело с мертвого места, я, отстранившись, свалился с кровати. Встав на вялых, непослушных ногах, завывая от ужаса я попятился, упершись задом в подоконник.

Другой я спокойно приподнялся на кровати, начиная осматривать все подряд. У меня появился порыв понять, что происходит, но даже на стадии зародыша этой мысли ко мне стала подходить паника, а за ней и рвотный рефлекс. Мне казалось, что сейчас мое сознание просто схлопнется от абсурда.

Развернувшись, я начал судорожно пытаться открыть окно, когда меня настигла очередная волна ужаса. Я оглянулся, там еще стоял он. Разворачиваюсь обратно и меня начинает тошнить.

Эта яркая картина еще нескоро выйдет у меня из головы. Подоконник, трясущиеся руки и рвота, какого-то по-особому яркого, кислотного цвета. На контрасте с этим цветом я и увидел серую защелку, как лазейку из этого кошмара. Было чувство, что это будет, как во сне, что защелка не будет открываться, что я буду вылезать слишком долго и этот другой я успеет меня поймать, но нет, вот я уже падаю на газон, весь в своей рвоте и слезах и заставляю ватные ноги начать перебирать плоскость, унося меня дальше и дальше. Я был бы рад, чтобы это оказалось кошмаром, в обычном сне я бы даже ему поддался, чтобы он меня обволок, использовал и выпустил, но здесь мой инстинкт самосохранения мне истошно кричал, что это не просто сновидение.

Пару кварталов я просто бежал. У меня больше не было других мыслей, кроме как уйти отсюда, найти выход. Скорее я искал выход из этой реальности, которая стала для меня сломана, законы которой оказались лживы.

Когда начали покидать силы, я начал заметать следы, пробегать дворами, врываться в двери, нарушая право собственности, пока не понял, что если он захочет, он отследит меня в любом случае. Выходя из очередного здания, я огляделся и вжался в стену. Прощупав карманы, стало понятно, что забыл дома смартфон. На меня, покрытого содержимым моего желудка, если я не сливаюсь с толпой, начинают косо смотреть окружающие. Думают, что мне нужна помощь, или же качусь прямиком на дно, не знаю, не знаю, даже, что из этого является правдой.

Понял, что происходящее похоже на сонный паралич, попробовал ущипнуть себя за запястье. Не помогает, но все чувствую. Попробовал посильнее, ни куда мое создание возвращаться не собирается. Только задумался о том, что делать дальше, точно такое болевое ощущение появилось на другой руке. Странная реакция.

Решил, что нужно себя сначала привести в порядок. Впервые после пробуждения сконцентрировался на окружении. Забрел я на границу квартала приезжих, где нагромождение информации и элементов самовыражения ещё не переступает черту того, что мне неприятно терпеть.

Передо мной стоял торговый комплекс, с которым я знаком лучше, чем с каким-либо в этом городе. Выполнен он был в виде гигантского лежащего восьмигранника, изнутри прорезанного по спирали лестницами с прилегающими к ней зонами. Долгое время я не понимал такого странного строения, пока не догадался, что оно располагает к равномерному течению по нему людей.

Мне нужно было первым делом вытереть одежду и обуздать мандраж перед тем, как начать хоть что-то соображать.

Посмотрел вниз, видок тот ещё. Руки трясутся, все заляпано в субстанциях непонятного происхождения. Не очень приятное зрелище, чем раньше прохожие перестанут видеть то же самое, тем раньше я успокоюсь.

Передо мной на земле прямоугольник, переливающийся зеленым и красным цветом, перегораживающим мне путь к комплексу. Красные пятна на земле означают места, опасные для жизни. Будь я на нём, была бы высока вероятность того, что меня собьет какой-нибудь транспорт. Не знаю, в чем тут смысл, если, перейдя я по переходу до наступления полного зеленого цвета, все равно схвачу штраф.