За стеной сна

– Да, это место подойдет.

Вадим чуть поёжился, всё происходящее казалось слишком непонятным.

– Сегодня двадцать седьмой лунный день, убывающая луна, – продолжил говорить Илья. – Подойди, Вадим, к воде, дотронься до неё, посмотри на волну…

Молодой следователь медленно подошёл к реке. Не слишком ему это нравилось, уж больно начинало напоминать магию. Но возражать не стал. Присел над песчаным берегом, протянул руки к воде, почувствовал её прохладу, посмотрел на тёмные небольшие волны.

– А теперь вспомни тот старый сон с тётушкой, – звучал голос Ильи за спиной.

Вадим напрягся. Вспоминался скорее уже тот рассказ, что сотворил Илья из того сна. Вода же гладила, ласкала ладони.

– Вот, хорошо, – говорил Илья. – И теперь ответь мне, там же была не только тётушка, не только её квартира?

И Вадим вдруг вспомнил. Сначала большое старинное здание с мощёнными стенами да куполом на крыше. А потом уже и простой старый сельский дом – и рядом с ним еще одного человека. Он отдёрнул ладони:

– Нет, не может быть. Она от меня сбежала!

Он резко встал и повернулся лицом к Илье. Философ мягко улыбнулся:

– Раз ты вспомнил, значит, ты видел это в том сне.

– Но что это такое?!

– А вот для этого мы и пользуемся нашим календарём, – Илья поднял старую книгу вверх. – Тот старый сон ведь не просто так приглашал тебя в Москву. Это было не только твоё будущее, но твои долги… Карма…

Илья сказал последнее слово так, будто смаковал его как некое яство.

– Я не верю во всё это! – громко сказал Вадим. – И не хочу вспоминать о ней. Ведь это она от меня ушла!

Но образ той девушки опять встал перед его глазами. Девушки, которую он считал своей невестой…

– Я и не заставляю тебя в это верить. Но опиши подробней мне те места, что ты вспомнил. Думаю, теперь мы можем уезжать от реки.

Вадим повторил свои воспоминания, уже не задумываясь о том, что говорит, почти механически. Однако Илья опять довольно улыбнулся. Оба мужчины поднялись наверх к машине. Мотор заурчал, «Эмка» сдвинулась с места, чуть скрипя рессорами. Снова вокруг замелькали улицы, люди, дома. И вот опять остановка.

– Взгляни, – указал Илья направо.

Вадим медленно повернул голову и замер, поражённый. Они стояли неподалёку от Дома Союзов. И он очень походил на то здание из сна. Странно, очень странно. Характерные стены, колонны – и тот самый купол наверху. Не то чтобы молодой следователь никогда раньше не видел этого здания. Доводилось проходить здесь. Просто Вадим не связывал это здание со сном. А вот теперь…

– Оно? – спросил Илья.

И Вадим кивнул в ответ.

– Хорошо. Но сон, похоже, говорил о растущей луне, здесь твоё будущее. А теперь давай-ка опять вернемся к прошлому и съездим за город. Сны ведь уже давно рассказали тебе, где живёт она. Да, Вадим?

Поведение Ильи стало пугать молодого человека. Факт передвижения философа на дорогой машине, на которой не побрезговал бы передвигаться сам товарищ Сталин, ещё можно объяснить. Может, авто вовсе не мифического друга, а его собственный. Возможно, Илья давал частные консультации по психологии и восстановлению душевного здоровья недобитым буржуям и прочей контре, хранящих под подушками и в дореволюционных матрасах награбленные у трудового народа драгоценности. Но почему этот загадочный человек не боится напоказ демонстрировать своё богатство? Вопрос. Неужели фининспектор не приходил по его душу? А, может, приходил, а тот взял и загипнотизировал его, подобно знаменитому Мессингу?

А вот тот факт, что философ, психолог и даже сомнолог каким-то образом вызнал о существовании бывшей невесты, очень и очень смущал. Это была одной из тех тайн, делиться с которыми Вадим не желал и даже боялся.

Наталья происходила из древнего дворянского рода. Она рассказала об этом Вадиму слишком поздно, а ведь он, остолоп, мог бы догадаться сам. Откуда у простой девушки может быть такая гордая осанка, благородство манер, наконец, знание английского и французского языков? Только у отпрысков из богатых именитых родов, из века в век улучшающих свою породу хорошим питанием, образованием, музыкальными экзерсисами, – что там ещё входит в их ежедневный рацион?

Встретились они случайно, романтично. Никто их не знакомил: ни родственники, ни школьные друзья, ни доморощенные свахи. То есть это был стопроцентный акт судьбы во всём её великолепии.

Тогда Вадим только поступил на первый курс Высшей школы милиции и ездил на громыхающем трамвае на занятия по узенькой Новоподмосковной улице.

Десять лет как кончилась Гражданская война, красные знамёна безраздельно царствовали на одной шестой суши, всех, кто сопротивлялся учению Маркса-Ленина-Сталина, уничтожили или благополучно выдавили из страны. Остались лишь социально близкие люди, требующие простой перековки и воспитания.

Но не все поддавались влиянию единственно правильного учения. Отдельные несознательные элементы вставали утром не с целью дать Отчизне стали в два раза больше плана, а потискаться в трамвайной толпе спешащих тружеников и отжать у самых беспечных кошелёк с сотней, а то и больше советских рублей.

Сентябрь ещё баловал москвичей теплом, только-только начиная собирать свою осеннюю жатву из листьев тополей, вязов да ясеней. В синем небе курлыкали прощальную песню гуси и журавли. Девушки ещё носили коротенькие платьица, выставляя напоказ загорелые за лето коленки. Мужчины ходили в рубашках, с рукавами, закатанными по локоть, и в полюбившихся за лето щегольских широких штанах из белого парусинового материала.

Вадим ничем не отличался от остальных москвичей мужского пола. Кто сказал бы, глядя на щегольски одетого парня в блестящих лакированных туфлях, что он еще пару недель топтал пыльные улицы провинциального городка? В левой руке он держал шикарный кожаный портфель гранатового цвета, извлечённый из дальнего угла шкафа тётушкой. Книги и тетради отлично помещались в нём, а ещё имелось отделение для линейки, циркуля, карандашей и прочих атрибутов студенческого быта. В школе милиции требовались и навыки черчения, как ни странно это звучало. Портфель раньше принадлежал мужу тёти Ани, погибшему в Гражданскую. Родословная Леонида Любанова не подкачала, настоящая, пролетарская. Рабочий на Механическом и литейном заводе инженеров братьев Струве, затем участие в революции, где он сражался в рядах красных. Погиб на Врангелевском фронте в 1920 году в сорокалетнем возрасте. Детишек им Бог не дал, остался тёте Любе от мужа лишь трофейный портфель, который тот привёз ей однажды прямо с фронта.

Так что, открывая портфель, Вадиму чудилось, что он явственно ощущает невыветрившийся за столько лет запах гари, пороха и дыма.

Правой же рукой молодой человек держался за стойку, и хватка должна быть очень крепкой, поскольку напирали изрядно со всех сторон. Уже на первых занятиях в милицейской школе лектора и преподаватели психологически подготавливали своих студентов к будущей профессии. Худощавый седой профессор, из бывших, читал лекции по криминалистике, но делал часто лирические отступления. «Вы, – повторял он, – молодые люди, должны постоянно шлифовать навыки сыщиков, криминалистов и даже прокуроров, овладевать всеми смежными профессиями. Научитесь подмечать любые мелочи. Только посмотрев на случайного прохожего, вы должны мысленно раздеть его догола, почувствовать, чем он дышит, что ел сегодня на завтрак, каково семейное положение. Поверьте, на первый взгляд, это кажется сложным, но постепенно вы привыкнете и даже войдете во вкус. Очень скоро будете понимать в первое же мгновение знакомства, что можно ожидать от вашего визави, честный ли это человек или же имеет, так сказать, криминальные интенции».

Профессора Зверева, несмотря на сомнительное прошлое, все в милицейской школе уважали. В своё время ещё в дореволюционной России он раскрыл немало громких преступлений, а теперь же полностью перешёл на преподавательскую работу.

Рогов старался следовать советам умудрённого светила полицейской ранее, а теперь уже милицейской науки. Даже при поездках в трамвае шлифовал свои интуитивные способности, пытаясь определить, что за человек стоит рядом с ним, нет ли у него, и впрямь, криминальных интенций.

Случилось так, что в то сентябрьское утро, никакой такой интуиции не понадобилось. Вадим бросил взгляд на суетящегося парня, энергично пробивающего себе дорогу среди напряжённо застывших горожан, готовящихся к очередным трудовым будням. Внимание будущего следователя привлекли руки молодого человека, а вернее, его левая ладонь, которая молниеносно открыла коричневый ридикюль рядом стоящей девушки, скользнула внутрь и извлекла наружу чёрный кошелёк с блестящими застёжками. Не успел Рогов хлопнуть ресницами, как тот уже исчез в заднем кармане широченных брюк трамвайного воришки. Более того, он почёл за нужное замести следы преступления и захлопнул ридикюль. Теперь уже жертва долго не обнаружит свою пропажу.

Кража среди бела дня настолько потрясла Вадима, что на мгновение он опешил и потерял дар речи. Конечно, он знал о существовании воров и даже грабителей в Белокаменной, но наяву столкнулся с этим впервые. Через мгновение он уже, сжав покрепче портфель, пробивался через ту же толпу, за преступником. На ходу сказал красивой девушке, то сих пор беспечно держащейся за стойку, о том, что её обворовали и побежал на выход. Трамвай в это время, дребезжа, останавливался. Всё – согласно планам хитроумного вора, рассчитывавшего улизнуть с добычей и раствориться в многочисленных переулках северо-запада столицы.

Трофейный портфель ужасно мешал передвижению юного следователя, который ещё не закончив милицейской школы, уже приступил к своим обязанностям. Секунда и портфель вознесся над головами, так молодой человек и продрался на выход. За ним, как в фарватере огромного теплохода, следовала и ограбленная красавица. Мысли Рогова занимал сбегающий ворюга, но он не мог не отметить стройности талии, пышности каштановых волос и лучезарных глаз случайной попутчицы. Он потерял пару драгоценных мгновений, дожидаясь, пока девушка спрыгнет с подножки трамвая. Ещё раз поразился её красоте, попросил подождать его тут, не сходя никуда с этого места, вручил объемистый портфель, а сам ринулся за улепётывающим вором.

Тот не бежал, а просто стелился по земле. Роста среднего, лица незапоминающегося. Именно такое должно быть у воров и у сыскарей. И те, и другие просто обязаны влачить неприметное существование, не вызывая особых эмоций в первых встречных. Вор иногда оглядывался и бросал на преследователя насмешливый взгляд, мол, вряд ли ты догонишь меня, паря, и не от таких удирали. Но тут он ошибся и ошибся очень серьёзно.

В милицейскую школу слабаков не берут. Это первое. А во-вторых, Рогов являлся чемпионом своей школы в беге на все дистанции. Ни в спринте, не в стайерских дистанциях никому пальмы первенства не отдавал. Мешали бежать только эти модные узкие штиблеты, но постепенно Вадим приноровился и к ним, хотя мозоли в результате сумасшедшего бега всё-таки натёр. Расстояние стало неумолимо сокращаться. Вор уже не насмехался над ним, а молча добавил скорости. Но силы его иссякали с каждым шагом. Видать, бедолага, ещё не завтракал, рассчитывал подкрепиться после удачной поездки на трамвае, но не тут-то было. Преступник оглянулся, смерил дистанцию, затем приняв трудное решение, запустил руку в карман, вытащил бумажник и, плюнув, сбросил его, словно ящерица – хвост.

Рогов решил довольствоваться достигнутым. Кошелёк взял, а беглеца оставил в покое. Всё-таки не те туфли, не та одежда, да и на занятия уже опаздывал.

Красивая незнакомка ходила взад-вперёд с его тяжёлым портфелем.

– У вас что, там кирпичи, что ли? – недоуменно спросила она Вадима, когда тот, задыхаясь, весь потный, вернулся с утренней пробежки за чужим кошельком.

– Книжные кирпичи, точнее если выразиться, – ответил он, улыбаясь.

К такой красавице он ни за что бы не решился подойти. А вот судьба сама вручила такой великолепный шанс. Он с удовольствием продемонстрировал ей отнятую у вора добычу.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – сказала девушка. – Меня зовут Наталья.

– Вадим, – представился и молодой человек.

Так благодаря трамвайному вору и произошло их знакомство.

Юноше в ней всё казалось очаровательным: и печальные глаза, и ласковая улыбка, и потрясающие знания в музыке и литературе, то, как она одевалась, скромно, а вместе с тем, изысканно.