За стеной сна

Так что не долго думал Вадим Рогов, заглянул в папочку, а на второй же странице и ответ сыскал. Имелся у Ивана Сергеевича сын, шедший как раз по аббревиатуре «КТРД». Ну, понятно, вполне возможно и изменник Родины, тем более, жена у него латышка, а тут соседка бдительность проявляет. Мол, возмущался прилюдно этот самый Иван Сергеевич, критиковал власть нашу советскую, так что, вполне возможно, не только сын, а и евонный папаша никто иной, как агент латвийской разведки.

– Вы подтверждаете слова из заявления вашей соседки? – как-то даже иронично спросил Вадим.

Добряк улыбнулся, кротко взглянул на следователя желтыми от сигаретного дыма и тусклого заводского освещения глазами, и ответил:

– Нет.

Рогов улыбнулся.

– Иван Сергеевич, зачем вы так?

Токарь осторожно положил заскорузлые руки на письменный стол, как бы опасаясь, не воспримет ли гражданин начальник его действия за некую агрессию. Однако Рогов даже не пошевелился. Любой следователь мгновенно вычисляет человечка, притащенного к нему на допрос: агрессивен или нет, склонен ли к резким действиям или тише аквариумной рыбки. Да и процедурные правила конвой выполнял четко.

– Гражданин начальник, – Воронин уже успел подхватить от других арестованных устоявшийся этикет обращения к следователю, – тут такое дело…

Арестованный, казалось, вовсе не был запуган. Он смотрел на Рогова бесхитростным взглядом, из которого можно было прочесть все, что угодно, но не признание тяжкой вины.

Нет, так не пойдет, подумал Рогов. Шалишь. Клеветал на советскую власть? Клеветал. Обижал товарища Сталина нехорошими словами? Обижал. Говоришь, некая гражданка Сазонова Вера Петровна, соседка твоя, написала донос только по причине соседства по коммунальной квартире? Мол, удобное дело, не так ли? Сын – в лагере, осталось спровадить отца, и вот имеются все шансы на свалившееся с неба наследство. Тем более, у Веры Петровны обширное семейство, и всех надо бы пристроить…

Вадим задумался. Своя логика в словах токаря имелась, да и случаи такие происходили сплошь и рядом. Воронин, рассчитывая на то, что сбивчивый рассказ его дошёл до цели, тепло улыбался и глядел на следователя лучистыми глазами, и каждая чёрточка его физиономии буквально противоречила нелестной характеристике, прописанной в доносе ушлой соседки.

Внезапно дверь кабинета широко распахнулась. Так входят начальники, облечённые право входить без стука и когда им вздумается. Рогов вздрогнул. Никогда еще капитан Евсеев не тревожил его своими визитами. То ли занят был, то ли чего-то выжидал, то ли просто бездельничал, отдыхая от бесконечных ночных и дневных бдений. Даже не поздоровался, а проследовал к стене, где приютилась пара таких же стандартных стульев, на одном из которых ёрзал добродушный токарь.

Воронин с таким же лукавым и простодушным взглядом глянул на пришедшее начальство. Теперь ему будет еще проще доказать свою невиновность. И он опять принялся за своё. По-мужицки пытался хитрить, не рассказывая про заблудшего сына, смывающего вину в сибирском лагере, упирал на корыстную стерву соседку, имеющую нрав зловредный, а руки загребущие.

Евсеев между тем лениво поднялся, подошёл к столу и взял папку с делом. Пару минут поизучал, послушал, как Воронин неуклюже пытается выгородить себя, а затем неожиданно для Рогова встал и, не говоря ни слова, ударом толстой ноги в кожаном сапоге ударил по спинке стула подследственного.

Мощный Евсеев свою силу знал прекрасно, и видно по всему, метод опрокидывания контрика отшлифовал. Несмотря на дородность тела, токарь вместе со стулом полетел вниз, не успев даже вскрикнуть и вытянуть руки. Раздался чудовищный грохот от удара тела о пол, еще недавно покрашенный уродливой красной охрой. Токарь закряхтел, пытаясь встать, однако Евсеев не позволил ему это сделать. Он искоса зыркнул на подчиненного, мол, хватит миндальничать, Рогов, не то время, вот смотри на меня и учись, вот так надо делать. На беззащитную голову Воронина полетели страшные удары ногами, при этом капитан норовил ударить именно носком сапога, что было особенно болезненно.

Вадим остолбенел, он не знал, что и предпринять. О том, чтобы броситься и оттащить начальника не было и речи. Какое-то оцепенение овладело им. Евсеев и сам кряхтел, сопел, багровое лицо его стало еще краснее. Молодой человек знал, что тот страдает бронхитом, оттого и цвет лица такой. Но капитану болезнь вовсе не мешала впадать в сладострастное неистовство, он распалялся всё больше и больше.

Наконец Рогов не выдержал, заметив, что токарь уже не поднимает руки, не пытается защититься. Он бросился к начальнику и обнял его за спину, ласково, как обнимают женщину и оттащил от уже не дышащего тела.

Евсеев тяжело дышал, со лба его текли капельки пота, и он постоянно вытирал глаза. Толкнул Вадима, и тот ослабил объятия. Затем подошёл к стулу, смахнул папку с делом на пол и рухнул на сиденье.

– Вот так…надо…с ними…– прохрипел он, – иначе нельзя. Вызывай врача, пусть заключение пишет…

Потрясённый Рогов поспешил выбежать из кабинета и долго рыгал в кабинке туалета, стоя на коленях перед фаянсовой дырой продолговатого унитаза, время от времени поднимаясь и дёргая цепочку сливного бачка…

Этот случай и вовсе подорвал психику Вадима. Так что в общении с Ильёй он находил некоторое успокоение, а в его словах искал какую-то зацепку. После случая с токарем он заболел и три дня провалялся дома, врач без всяких слов выписал справку с диагнозом «переутомление». Теперь же он не знал, как ему вернуться на привычное место работы, понимая, что Евсеев не отстанет, заставит и его причаститься великим тайнам чекистской инквизиции.

Вадим все надеялся на Илью, но пока не посвящал его в проблемы. «Какой лунный календарь, какая мистика?», – хотелось крикнуть ему прямо в водянистые голубые глаза философа, но тайная надежда на то, что тот поможет ему, отыщет какой-то неведомый путь из жизненного лабиринта, не отпускала.

– Да, «Лунный календарь», – повторил он еще раз. – Но причем тут физика?

Илья хитро сощурился. И опять Рогову почудилось, что тому известно про него всё, даже то, что он никому никогда не рассказывал и не расскажет…

Глава 7

Весь следующий день Вадима мучили сомнения. Он не знал, как быть и что делать. И это заметили сослуживцы, даже спрашивали с усмешкой в столовой, дескать, что с тобой, излишне дерябнул что ли накануне?

«Что со мной… Что со мной…» – в ответ сам для себя шептал Вадим. А потом вдруг воспрянул. Так это и есть подсказка. Он пошёл к майору и попросил у него ещё отгул на следующий день, ссылаясь на то, что до сих пор не оправился и опять надо сходить к врачу. Алдонин был на удивление благожелателен:

– Ты и правда как-то не очень смотришься. Нам нужны люди крепкие, без всякой «инфлюэнции», – он дружески похлопал парню по плечу.

Илья звонок Вадима воспринял спокойно, будто ждал этого.

– Нам сейчас нужно время, а чуток отдохнуть тебе от службы никогда вредно не будет. Есть у меня хороший знакомый врач-терапевт. Пообщаюсь, думаю, он не откажется нам помочь.

Вадима удивило поведение Ильи. Он вёл себя так, будто давно знал о таком повороте событий.

– А потом нам надо будет кое-куда съездить вдвоем. Ты же сам хотел узнать, зачем нам «Лунный календарь» и причем тут твои старые сны?

Вадиму ничего не оставалось, кроме как согласиться.

На следующий день к девяти утра Рогов прибыл во двор дома Ильи. Тот его уже поджидал там. Серый сюртук и брюки, на голове шляпа. Одежда скромная, но со своим стилем. Тут парень вдруг понял, что он никогда и не видел философа вне квартиры. А теперь, под тенистыми деревьями, в таком костюме – это было нечто совсем иное. Каким-то новым духом от этого веяло, и Вадим слегка поёжился, ведь это сделано ради него.

В руках у Ильи был всё тот же бумажный свёрток с книгой, с тем самым «Лунным календарём». Заметив взгляд парня, Илья улыбнулся, кивнул и чуть приподнял груз:

– Да, как раз сегодня, как говорит эта книга, у нас есть неплохой шанс кое-что найти.

Вадим чуть отпрянул:

– Вы гадали, что ли?

Илья засмеялся:

– Зачем? Просто кое-какие подсказки, анализ твоих снов и небольшая работа с логикой. Ну, впрочем, сам увидишь. Нам пора выезжать.

Они вышли на улицу. Молодой следователь думал пройти к ближайшей автобусной остановке. Но Илья вдруг остановил его, мягко потянул за рукав. Вадим обернулся. Философ показывал на стоящий у обочины неподалёку черный автомобиль. Газ М-1, или просто «Эмка». Округлые формы, позади запаска.

– Ваш? – удивился Вадим.

Илья улыбнулся и отрицательно качнул головой:

– Что ты. Так, одолжил на денек у знакомого.

– А кто же будет за рулем… – растерянно протянул Рогов.

– Ну это-то я смогу, ты не бойся, – последовал смех старшего.

И спустя минуту они оба уселись в автомобиль.

– Для начала кое-куда к Москве-реке, – выдал первую цель их поездки Илья.

Двигатель заурчал, и эмка плавно повезла людей по городским улицам. От проспектов к тихим проулкам и затем снова к проспектам. Вскоре впереди показалась Москва-река и её мощенные набережные. Но сосредоточенный на вождении философ не стал там останавливаться, а не понимающий в чем дело Вадим просто молчал, глядя на дорогу. Вот ещё один поворот, и они, наконец, остановились у одного из старых мостов.

– Пошли, – коротко сказал Илья, и оба выбрались из машины. Здесь вниз к реке вела тропинка. Мужчины спустились по ней и остановились в тени моста. Илья огляделся: