Цеховик. Книга 3. Вершина мира

– Присказка такая. Но мой куратор это вы, Роман Александрович. Моя надежда, опора и крыша. А я ваш шанс на прекрасное будущее.

– Я что-то не пойму, ты меня сейчас вербуешь что ли?

– Да бросьте вы. Меня, между прочим, Злобин уговаривал в школу КГБ поступать. Так что, может мы ещё и братьями по оружию станем. Когда-нибудь. В общем думайте. Но не забывайте, это только начало. Мы с вами таких дел наворотим, что ого-го. Нам ещё Россию предстоит спасать.

– Так, хватит!

– Ладно, пошёл я вашу кровиночку первым секретарём делать.

– Брагин! – прикрикивает он. – Сильно высоко-то не взлетай, крылышки опалишь. Понимаешь, о чём я говорю?

– Конечно, понимаю, – улыбаюсь я. – Я вообще вас понимаю с полуслова. У нас прям отличный с вами тандем получается. Слаженная команда. Подпишите пропуск, пожалуйста.

Думаю, он согласится. Возможно, не стоило быть таким откровенным, но, в любом случае, он мне нужен. Ну и мою энергию он тоже чувствует. Операцию мы с ним крутую провели. Двух шишек скпнули и сами целыми остались, да и расклады все такие хорошие, прям тьфу-тьфу-тьфу. Конечно, нужно на него какой-то компромат подсобрать. То что он будет брать бабки с тотализатора хорошо, но надо что-нибудь посерьёзнее.

Раздумывая над своими пасьянсами я за пять минут добегаю до горкома. Это вам не Москва, здесь всё рядом – КГБ, партия, комсомол. Суровая секретарша Новицкой, увидев меня поджимает губы:

– Её нет.

Так и хочется спросить: «А если найду?»

– Когда будет? – как можно деликатнее уточняю я.

– Не знаю, она мне не докладывает, – недовольно заявляет грымза.

– Естественно, – киваю я, подразумевая, что я бы тоже не докладывал такой, как она. – Делать нечего, буду ждать.

Я усаживаюсь на стул, всем своим видом показывая, что буду сидеть до победного.

– Нечего здесь рассиживать, – говорит секретарша безапелляционным тоном.

– Почему? – спрашиваю я со всей кротостью, хотя в груди начинает шевелиться недовольство.

– Потому что вам приказано срочно явиться к первому секретарю горкома КПСС.

– Мне? – удивляюсь я, полагая, что она что-то напутала или просто хочет меня сбагрить.

– Ну вы же Брагин, – поводит она плечом. – Вот и бегите скорее, не заставляйте себя ждать.

5. Время убивать, и время врачевать

Горком партии и горком комсомола находятся в одном здании, так что идти мне недалеко. Только я не совсем понимаю, какого хрена меня туда дёрнули? К первому секретарю? Блин. В принципе, думаю, я могу просто туда не ходить. И что мне сделают?

Ничего мне не сделают, но мне интересно. Любопытство многих погубило, это я понимаю, но ощущая себя более-менее в безопасности, решаю удовлетворить эту маленькую страстишку и шагаю к кабинету первого секретаря.

Подъяков Иван Сергеевич, Первый секретарь городского комитета КПСС, написано на двери. Ну ладно, уважаемый И.С., посмотрим, чего тебе надобно. Я тяну на себя дверь и захожу в просторную приёмную, на удивление совершенно пустую. Даже секретарши нет.

Хм… я на мгновение зависаю перед дверью в кабинет, а потом уверенно стучу и тут же открываю дверь.

Подъяков Иван Сергеевич

– Разрешите?

Не понял… Немая сцена. Я не ошибся случайно? За столом первого секретаря сидит Ефим Прохорович Захарьин, а у длинного приставного стола – Ирина Викторовна Новицкая.

– А, – кивает товарищ Ефим, – заходи, Егор, гостем будешь.

Он удовлетворённо откидывается в кресле и так, как умели только персонажи Олега Табакова, улыбается. В этой улыбке торжество, восторг, превосходство и заискивание, всё вместе, одновременно, целая симфония эмоций и смыслов. Глаза горят, волосы топорщатся.

– Здравствуйте, товарищи, – с улыбкой произношу я и смотрю на Ирину.

Она тоже в хорошем настроении и тоже улыбается.

– Привет, – бросает она мне и показывает на стул напротив себя. – Долго же ты шёл.

– А где Иван Сергеевич? – называю я имя первого секретаря.

– Он, – отвечает Ирина, – уже не первый секретарь горкома. Он теперь второй секретарь обкома.

Ого! Вон оно что. Один ушёл и теперь пошёл сдвиг по всей цепи. Путь к вершине долог и непрост. Зато очень приятно оказываться там, куда стремился.

– Неужели?! – радостно восклицаю я. – Ефим Прохорович! Вот это событие! Я вас от души поздравляю. Но и не только вас, а весь наш замечательный город. Ведь теперь с таким руководством нас ждут тектонические сдвиги! Полагаю, концепцию социализма в отдельно взятой стране нужно доработать до коммунизма в отдельно взятом городе.

– Спасибо, мой дорогой, – улыбка Ефима становится ещё шире и добрее. Твой небольшой вклад в этом деле тоже имеется.

Небольшой? Ах ты ж бюрократ неблагодарный. Если бы не я, ты ещё сто лет ждал бы подобной возможности и, вполне возможно, никогда её не дождался.

– Да что вы, какой там вклад, я к этому делу не примазываюсь. Это всё исключительно ваша заслуга. Да, честно говоря, если бы вы за меня словечко не замолвили, у меня бы в Москве ничего, наверное и не выгорело. Так что, это вам спасибо, за то что вы есть.

– Хороший парень, умный, – смеётся Табаков-Захарьин, – и хитрый!

Он театрально выделяет слово «хитрый» и разражается кудахтающим смехом.

– Ну что, уважаемые товарищи, – заявляю я, – у меня тост родился. Я человек непьющий, так что скажу без спиртного. Поздравляю дорогого нашего Ефима Прохоровича и желаю ему продолжения стремительного карьерного взлёта. Будьте нашей звездой и светилом, не забывая, впрочем, отбрасывать на нас достаточное количество тепла и света. Поднимаю бокал за всех нас и с удовлетворением, как принято говорить в высших эшелонах, с удовлетворением хочу отметить, что счастлив находиться среди вас. Потому что мы что?

Они молчат, дожидаясь, пока я сам отвечу на вопрос.

– Потому что мы, – отвечаю я, – банда!

– У-у-у! – совсем не по-советски кричит Новицкая и я вспоминаю звуки, что она издавала в собственной спальне.

Надо это повторить в ближайшее время.

– Ну, а раз мы банда, – продолжаю я, – и находимся сейчас в состоянии эйфории, то воспользовавшись этим благоприятным стечением обстоятельств, хочу обратиться с просьбой.

– К кому? – хмурится товарищ Ефим.

– Ко всем, кого может касаться, – отвечаю я канцелярским штампом британского делопроизводства. – У меня после травмы амнезия. Память восстанавливается, но медленно. Дайте, пожалуйста, распоряжение в гороно, чтобы мне в аттестат оценки по текущим поставили.