Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое

– Да я безо всякой, – пожимаю я плечами. – И что вы ищете, позвольте узнать? Контрабанду или следы влияния тлетворного запада? Скажите, так я вам сам отдам. Ежели имею в наличии.

Рыжий здоровяк, выросший из одежды и ещё один крепыш только чёрной масти со смуглой кожей и, вероятно, горячим сердцем и холодным умом, подбегают ко мне и начинают осуществлять совершенно нескромные касания. Они обхлопывают меня, ощупывают и оглаживают, извлекая из карманов всё, что не является частью моего организма.

Орден «Знак почёта» на лацкане пиджака, несколько кубинских монеток, сложенная купюра в десять песо, взлётная карамель, бумажник… Так, это уже интереснее. Теплее… Раз-два-три-четыре сотни американских долларов и дореволюционные десять песо, похожие на баксы…

– Незаконно приобретённые доллары! – радостно восклицает Кухарчук. – Выкладывайте всё сюда. На стол. Да, прямо по порядку, давайте.

– С чего бы им быть незаконно приобретёнными? – улыбаюсь я.

Ром, сигары, футболки с изображением Че, берет, как у него, соломенные шляпы, туфли и сумки из крокодильей кожи, чучело крокодила, кофе, ещё кофе и опять кофе. Кубинский флаг, ключи от квартиры, мокасины фирмы «Гуччи», одежда, обувь, книга на немецком языке с изображением рыб.

– Во-первых, – ухмыляется Кухарчук, – явное превышение норм провоза алкогольной и табачной продукции. Контрабанда. Во-вторых, товары ввозимые с целью дальнейшей перепродажи. Спекуляция. И, наконец, валютные средства. Срок. Попал ты, Брагинг. Минимум пятачок тебе корячится. Как тебе такая ситуация?

– Страшно, конечно, товарищ майор, – делюсь я с ним своими эмоциями. – Странно, кстати, что вы до сих пор майор. После проведения несанкционированных операций с привлечением личного состава.

– Что?! – широко распахивает он глаза. – Ты выпил что ли?

– Я не пьющий, товарищ майор – выделяю я голосом слово «майор».

Лицо у Кухарчука довольно подвижное, мимика богатая, а глаза круглые, как пуговицы. Я раньше не обращал внимания, но когда он говорит, становится похожим на лемура или суриката. На зверушку, в общем.

– Давайте так, – предлагаю я. – Я вам дам коробочку сигар, «Коиба», между прочим, топ один в мировой табели о ранге. Так вот, дам вам коробочку, а вы сложите обратно мои вещи и пойдёте восвояси. Как вам такое предложение? Ром, к сожалению, предложить не могу, у меня всё посчитано, кому что дарить.

– Ты совсем что ли оборзел?! – вызверяется Кухарчук. – Ну-ка, вы двое, выйдите, мы один ни один покалякаем.

Крепыши-досмотрщики беспрекословно подчиняются и выходят за дверь.

– Ты кто такой, Брагин? – как бы удивлённо спрашивает он и смотрит на меня в упор. – Ты ох**вший школяр. Понимаешь? А что ты о себе возомнил в таком случае?

– Странный вы человечек, товарищ майор. Не знаете, кто я, а пыжитесь, как будто у вас запор.

– Сегодня я тебя ночевать в кутузку отправлю, и ты там хорошенько подумаешь о своём поведении и о жизни. О прошлой жизни, поскольку новая у тебя будет такой, что ты никогда не захочешь о ней вспоминать.

– В кутузку? А в чём смысл? Вам чего от меня надо, вы знаете? Или просто злитесь, что грохнуть не удалось?

– Смысл? – хмурится он, вроде как призадумываясь и через несколько секунд продолжает. – Хочу, чтобы ты мне отдал лилию. Прямо в руки.

– На блюдечке с голубой каёмочкой? – уточняю я.

– Можно и без блюдечка.

– Понятно, – хмыкаю я. – Правда не всё. Вы же сами устроили шухер с задержанием, нет? И что, в такой суете не уследили? У Шпака – куртка, у посла – медальон? Профукали лилию королевскую? А бабло-то хотя бы не профукали? Или что… тоже?!

При всех неприятных свойствах его характера, надо сказать, выдержки ему не занимать. Я его подначиваю, а он хоть бы что. Держится. Не взрывается. Ждёт, пока я выдам что-нибудь ценное. Проболтаюсь, значит.

– Так вы лох, получается, товарищ майор? – ржу я. – И бездарь. Без поддержки «конторы» своей сами ничего и спланировать не можете?

– Что-что? – щурится он. – Поясни, пожалуйста.

– Так это ж каждому дураку понятно, что вы хотели по-тихому брошку подломить. Но что-то пошло не так, похоже. Пришлось устранить криминального авторитета деда Назара, да? И что получается? Посадите вы меня в темницу, а я начну со следователем разговаривать, да и выдам ему инфу по операции. А он спросит, какая-такая операция? А я скажу, ну как же, майор Кухарчук лично проводил.

– Ты знаешь, где сейчас Назаров? – спрашивает он.

Я хмыкаю и ничего не говорю.

– Слушай сюда, Брагин, – говорит он. – Мне вообще похеру, какой ты бред будешь нести про операции и прочее. Я сейчас поеду и посажу тебя под замок, понял? Вот этого всего, всех твоих крокодилов и долларов хватит ни на один прекрасный год на курортах страны. И у тебя есть лишь один способ избежать этого. Лилия. Она у тебя?

– Нет.

– Ты знаешь, где она?

– Нет, – развожу я руками

– Понятно. Операция, к твоему сведению, была официальной, зарегистрированной, одобренной и…

– Да вы что, – перебиваю я, – значит, вы в отчёте и о водных процедурах написали? А может, вы включили и свои жуткие признания под пытками?

– Что?

– Вот что я скажу вам, Пётр Николаевич. Знаете сказку про колобка? Там, где «я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл»? Так вот, я целых генералов по стене размазывал, а вас, майор, и подавно размажу. Хотите? Давайте, складывайте обратно моё добро. Только белья крючками своими не касайтесь.

– Брагин, ты оху**шее животное и твоё место в…

Я не собираюсь слушать, где по его мнению моё место.

– У вас есть любимые записи, которые не надоедает слушать, товарищ майор? У меня есть. Я вот, например, могу нот-стоп крутить последний хит сезона. Думаю, он войдёт в анналы непреходящей классики. «Нет, нет, пожалуйста, хватит, я всё скажу! Больше не нужно! Я готов сообщить, всё что знаю! В результате проведённой встречи я должен был получить брошь в виде лилии, а агент Брагин и авторитет Назаров должны были погибнуть. Всё было бы обставлено, как криминальная разборка».

Кухарчук тяжело сглатывает и, глядя на дверь, произносит:

– Стало быть, она у тебя… Лилия…

Кто про что, а вшивый про баню.

– Да нет же, – говорю я с улыбкой. – Я-то думал, она у вас. Мне, в отличие от вас, побрякушки не слишком интересны. Бабки – да, а побрякушки – нет…

– Но, стало быть, ты не можешь не знать, где она. И где Назаров.

– Ладно, я вижу, мы начинаем ходить по кругу. Всё, зовите своих подручных, пусть упаковывают мои вещи. Мне пора уже. Там встречающие волнуются.

– Как я могу быть уверен, что существует запись? – спрашивает Кухарчук. – Может, ты был в соседней камере и всё это просто услышал? Тогда твоим словам цена пшик.

– Ну, – усмехаюсь я. – Пришлю кассетку. Будете слушать перед сном. А впрочем, может, и не пришлю. Точно. Давайте думать про неё, как про кота Шрёдингера. Может, она есть, а может, и нет. Нормальная интерпретация квантовой неопределённости?

– Мне нужна ясность, – качает он головой.

– Ясность – это то, к чему мы все стремимся, – пожимаю я плечами. – Но это по глупости, потому, что часто оказывается, что лучше было оставаться в дурманящем плену неизвестности. Короче, Кухарчук, я уже задолбался с тобой тусоваться. Ты нудный, пипец! Давай, на сегодня остановимся, чтобы не было мучительно больно, оке? Зови уже своих держиморд! Задолбал, короче!

– Егор! – Наташка виснет у меня на шее.