Адописные иконы: Когда Люцифер заплачет. Книга первая

– Прокуратора Марка. Я же сказала.

– Кого? – переспросил отец Герман, перебирая в одурманенной голове все возможные варианты, относящиеся к слову «прокуратор», совсем не рассматривая других вариантов, кроме того, что, она прислана кем-то из Ватикана, и поэтому лезла в голову только одна версия. – Случайно, вас не «Сидалитиум пианум» прислал присматривать за мной?

Гостья не знала, что это за организация, но заметила, с каким уважением и трепетом произнес ее название отец Герман, а значит, для него она является авторитетной. Она решила сыграть на этом, ведь лучше притворится ее агентом, чем долго и нудно объяснять, кто такой прокуратор Марк и, кто она на самом деле. И не факт, что «пес Господний» адекватно воспримет ту информацию, которую она ему поведает. Так, пусть будет даже этот неизвестный «Сидалитиум пианум». Подыгрывая, она утвердительно кивнула.

– Неужели мне так не доверяют, раз прислали агента тайной разведки Ватикана, которой якобы не существует.

Одлит покосилась на растерянного служителя церкви, у которого начали проявляться все признаки сильного, дурманящего опьянения, переходящее в невнятное бормотание. Ночная гостья запросто могла себя заставить прекратить источать внушающий вожделения запах, но ей хотелось проверить, как грозный отец Герман, который должен возглавить миссию для спасения этого жалкого мира людей от проклятия Сатаны, воспринимает ее силу воздействия. Оказалось, что он не такой уж сильный и стойкий, этот святой отец. Что тут можно сказать, в общем, он такой же обычный человек, как и тысячи других.

– Мне нужно выспаться. Полотенце и халат может принесешь? – начала распоряжаться одурманенным отцом Германом женщина. – Я ведь с дороги.

– Это мой номер. И кровать здесь одна. И она только моя! – вырвалось неожиданно у отца Германа.

– Тебя это не должно волновать. Приставать не буду. – с ехидной интонацией произнесла она в ответ. – И ты, постарайся, держать свои конечности при себе. Хоть ты и главный в нашей команде, но не настолько.

– Одлит? Что-то знакомое. – превозмогая окутавший дурман, старался раздумывать вслух отец Герман. – Это не из демонизма случайно? Одлит, вроде это имя демона, покровителя похоти и соблазна.

– Это только совпадение. – соврала демоница мило улыбнувшись.

Для ночной фурии казалось странным, что посланник Святой Церкви еще может как-то соображать в таком состоянии. Обычно, мужчины давно уже сдавались поглощенные дурманом развращенного соблазна. Сколько таких, как он она погубила своим запахом за время существования в аду и потом, находясь уже в этом мире – не сосчитать.

Одлит была решительно настроена на посещение душа, несмотря на протест со стороны владельца гостиничного номера. Полностью игнорируя присутствие мужчины, она стала снимать с себя верхнюю одежду, бросая ее на кресло. Отец Герман, соблюдая приличие, пытался не смотреть на провокационные действия демона, но краем глаза она все-таки оставалась в его поле зрения. Ее идеальная фигура не могла остаться незамеченной им без восхищения.

– Да налей себе выпить уже, а то душа твоя кричит об этом, что оглохнуть можно. – снимая с себя черное нижнее белье возмутилась демоница. – А я пока в душ. Смою адскую гарь с усталых девичьих плеч.

Отец Герман, пошатываясь, подошел к мини-бару. Открыв его, достал небольшую бутылку виски, вместе с чистым стаканом. Он надеялся, что спиртное, которое он практически не употреблял, возможно, поможет вышибить дурные мысли об этой соблазнительной женщине.

– Сейчас главное – не смотреть и не думать о ней. – вырвались у него вслух.

Держаться, только держаться, думал агент Ватикана, у которого все поплыло вокруг. Эх, сейчас бы хлыст и иссечь себя, как флагелланты использовали самобичевание, чтобы боль тела вытеснила дурь из головы. Развернувшись к незваной гостье, он застыл с стаканом в руке. Она в обнаженном виде направлялась в туалетную комнату.

– И не подглядывать. Я терпеть не могу извращенцев.

Отец Герман, провожая взглядом, не мог сдержать своего восторга ее телом. На лбу предательски выступили капельки пота, которые он вытер тыльной стороной ладони. А когда дверь за ней закрылась, он облегченно выдохнул:

– Может, я уже умер и это мой персональный ад?

Он опрокинул внутрь себя содержимое стакана. Такой чертовщины в его жизни еще не было. Все вокруг сверкало невероятными красками, не давая сфокусировать взгляд на каком-нибудь конкретном предмете. Дышать становилось все труднее, а уши закладывало как при быстром подъеме в горах, при этом сдавливая голову. Он бросил взгляд на окно, за которым находился спасительный освежающий воздух. Выйти через него наружу, неожиданно решил его воспаленный мозг, считая это разумным выходом из создавшихся обстоятельств, но при этом никак не осознавая, что его гостиничный номер находится на четвертом этаже. Сделав пару шагов в сторону спасительного проема наружу, ноги неожиданно подкосились, и он упал на колени. Расставив руки в стороны, агент Ватикана уперся в пол, чтобы как-то держать равновесие. Казалось, будто пол начал кружится в одну сторону, а потолок в совершенно в другую.

– Господи! – с трудом произнес отец Герман. – Господи, помоги.

Не выдержав вращения, представитель церкви завалился на пол. Но, неожиданно раздался щелчок пальцами, заставивший круговерть остановится. Пропало головокружения, мысли просветлели, и только огромная усталость овладела телом. С трудом поднявшись на ноги, он, пошатываясь, отправился в сторону кровати.

– Что за день. Будьте вы все, … – недоговорив, агент Ватикана плюхнулся спиной на кровать.

В последний момент, перед тем как закрыть глаза, он увидел улыбающееся ночную гостью в проходе в туалетную комнату, которая, щелкнув пальцами заставила его отправится в мир сновидений.

В своем номере сестра Роза не собиралась укладываться спать, а сидела на кровати с раскрытой папкой, в которой сделаны прозрачные кармашки с размещенными в них порванными вдоль карточек, с надписями дат на конвертах. Такая папка заводилась на каждого «пса Господня», который заключал тайный договор с Ватиканом. Она положила в пустой кармашек порванную недавно отцом Германом, карточку клирика Сирано. Закрыв папку с надписью «DECORS: pere Herman», она замерла в раздумьях, и, смотря на его фото на обложке, с нежностью провела по ней ладонью.

Через час, одолевающая бессонницей сестра Роза покинула свой номер, направившись по коридору в гостиничный бар. В это позднее время в нем практически никого не было, на что и был расчет. Заказав бокал вина в паре с шоколадкой, она уселась за самый дальний столик. Вынув смартфон, сразу написала в личных сообщениях, в одной из социальной сети, клирику Сирано: «Le p?re Herman est d’accord», означающее, что отец Герман согласился на их предложение.

– Сестра Роза? – раздался мужской голос.

Она быстро перевернула смартфон экраном вниз и посмотрела на подошедшего к ее столику мужчину крепкого телосложения, с ярко-голубыми глазами и светлыми волосами.

– Мы знакомы? – настороженно поинтересовалась она.

– Позволите? – отодвигая стул напротив нее, спросил мужчина. – Вы же учились в Папском технологическом институте «Дольче Вита».

– Разве мы обучались вместе? – удивилась сестра Роза. – Вас бы я точно запомнила.

– О, нет, – улыбнулся мужчина. – я там, скажем так, был сторонним наблюдателем.

Мужчина, вынув из кармана серебряный крестик на веревочке, протянул его ей. Увидев настороженность в ее глазах и нежелание брать в руки, он перевернул крестик, и там оказалось нацарапано: «Dieu, non». Теперь, опознав серебряное распятие, сестра Роза с огромным удивлением взяла его, не веря своим глазом.

– Где Вы его взяли? – Сестра Роза испуганно посмотрела на незнакомца.

– Веру нельзя смыть в унитаз, только бросив туда его символ. – улыбнулся незнакомец. – Она есть в тебе или нет.

– Мне стыдно за этот поступок. – прошептала она, потупив взгляд в бокал с вином.

Она не понимала, откуда он мог знать об этом? Тогда, когда она, еще совсем юная посещала технологический университет «Дольче Вита» в Ватикане, встретила там Германа, и влюбившись готова была ради него отступится от службы Святой Церкви. В своей кельи под сводами Ватикана, поддавшись чувствам, она в первый и последний раз ощутила мужскую любовь. После произошедшего, словно в наказание, поутру дела церкви развели их в разные стороны. Именно тогда, поддавшись мимолетному разочарованию, нацарапав на крестике надпись: «Бога нет», выкинула его в унитаз. В последующем, когда уже работали вместе, они ни разу не вспоминали о той ночи, и тем более не пытались повторить содеянное, несмотря на явное сильное притяжение друг к другу. Только, иногда ей снилась та незабываемая ночь, после которой она просыпалась в поту, прося потом у Господа покаяние.

– Ты дала клятву Святой Церкви, но нарушила его своим совокуплением с ним. И где? В лоне святости и целомудрия.

Сестра Роза закрыла лицо ладонями, стыдясь своему разоблачению. Ее плечи непроизвольно задрожали, и она с трудом спросила сквозь слезы:

– Разве я не искупила вину верной службой Святой Церкви?

– Откуда знать, что ты снова не предашь свою церковь, а твоя любовь к отцу Герману, не затуманит твой разум? – поинтересовался мужчина. – На кону слишком много поставлено.

– Я выполню поручение клирика Сирано, как и обещала. – проронила она, думая, что незнакомец послан Ватиканом.

– Ты не задумывалась, почему ангелы никогда не показываются людям? Так вот смотри!

Находившийся напротив мужчина вдруг стал сиять, расправив за спиной невероятно яркие крылья, обжигающие сетчатку глаза, словно мощная сварка на стройке, если смотреть на нее без защитного стекла. Тут же появилась сильное головокружение, словно стремительно-быстрая карусель понесла ее набирая скорость, заставив ухватится за кромки стола, чтобы не рухнуть на пол. Вспыхнувшая в голове невероятная жара, вперемежку с тошнотой, подкатившей к горлу, перекрывая при этом дыхание затуманивая сознание. Сердце с перебоями трепетало, пытаясь выскочить из груди, а в висках пульсировала боль. Вены начали вздуваться, словно в них теперь побежал кипяток, и кровь из-за этого моментально загустела. Она чувствовала, что умирает.

– Я буду краток, пока твой мозг не сварился в бульон из-за явления ангела. – торопясь, заговорил явивший свой истинный облик ангел Баллатон. – Пусть икона Сатаны заплачет. Приведи нас к четырем иконам Люцифера, на которые она укажет, и тогда мы, наконец, покончим с дьяволом! Любой твой последующий грех будет отпущен, а Святая Церковь пусть остается в неведенье всего.

Все стало резко удаляться. Неведомая сила опрокинула сестру Розу назад вместе со стулом, на котором сидела. Подбежавший бармен ее быстренько поднял, но она лишь растерянно смотрела по сторонам, не узнавая место где находилась и не понимая, что вообще происходит. Усадив ее на стул, бармен подал стакан воды, который она с жадностью выпила большими глотками, освежая пересохшее горло. Только сейчас стала ощущать, что промокла насквозь от пота, словно побывала в сауне. А когда через пару минут сознание постепенно начало возвращается, сестра Роза стала испуганно осматриваться, пытаясь найти ангела, но его не обнаружила. Вопрос об нем сначала обескуражило бармена, но потом он сообщил, что за столом она находилась одна, пока у нее не случился этот сердечный приступ.

Отказавшись от помощи, монахиня отправилась обратно в свой номер. Завалившись на кровать, она тупо уставилась в потолок, не в состоянии поверить в произошедшее. Почувствовав, что что-то сжимает в кулаке, она разжала пальцы, а когда увидела на ладони свой когда-то утраченный крестик, разрыдалась.

– «Только бы Святая Церковь не узнала о случившемся в стенах Ватикана». – думала она. – «Только не это».

Ее уставшее тело решило дать мозгу отдохнуть от стресса встречи с ангелом, заставив монахиню моментально провалится в безмятежный сон. Теперь стало понятным из-за чего ангелы не являются людям в своем истинном образе, чтобы их не убить своим аномальным сиянием. Только, воистину достойные могут выдержит такую встречу.

В то же время Одлит стояла в душевой кабинке туалетной комнаты в гостиничном номере отца Германа, а ее обворожительное тело, под воздействием горячей воды, – медленно начало меняться. По всему телу стали проявляться следы ожогов от раскаленного металла и страшные шрамы от бичевания плеткой, палками, цепями и остальными предметами пыток. Казалось, что на этом, только что идеальном теле, теперь нет ни одного живого места от истязаний, которым подвергалась во время службы темным силам ада, если в срок не справлялась со своими обязанностями.