Революция Карла. 1917

– Какой ужас! – воскликнула Клара.

– Я тоже подумал так с самого начала. Но потом мне в голову пришла мысль о том, что все сложилось очень даже не плохо. Понимаете, ту информацию, что мне поведал генерал-лейтенант в своем штабе, изменило все мое видение сложившейся политической ситуации. Не будет того разрешения конфликта, к которому я апеллировал. Гражданской войны не миновать. А после нее, к сожалению, воцариться новый мир. В котором, нам с вами, дорогая Клара, места не будет. – он повернулся к Кларе и взял ее за руку.

Его рука была холодной и мокрой.

– Я все еще очень плохо вас понимаю. – сказала Клара, сжимая его руку, пытаясь ее согреть.

– Узнав о случившемся за последнюю неделю, я могу с уверенностью сказать, что перевес силы на стороне большевиков. Будет война. Они победят и создадут свой мир, на руинах старого, на костях князей и царей.

– Тогда бежать стоит вам, но не мне…

– И вам в том числе. Клара, вы ведь не думали, что я не знаю вашего происхождения, которые вы так тщательно скрывали. А если узнал я, узнают и другие. Так что вы в такой же опасности, как и я. И я хочу спасти вас. Вот мое предложение: я купил для вас билеты в Париж. Они будут ждать вас в кассе вокзала. Поезд отбывает днем 24 октября. С моими документами мы сможем выехать через кордон на границе, а там пару дней и мы будем в безопасности.

– Но зачем графу спать ее? Простую женщину, танцовщицу в кабаре. – хотела спросить Клара.

– Вы прекрасны, моя дорогая. – нежно сказал граф, посмотрев Кларе прямо в глаза. – Лишившись вас – померкнет этот мир. Лишившись вас – завянет моя жизнь. – он резко встал и направился к выходу. – Прошу вас, будьте на вокзале вовремя.

– А как же Карл? – спросила она ему в спину.

– Конечно, и он тоже. – тихо промолвил граф.

Глава 6.

Последняя неделя прошла для Карла и Клары тяжело: постоянные споры и ссоры, ругань и склоки, слезы Клары и красное от злости лицо Карла. Они уже не понимали друг друга. Их мир разделился, раскололся напополам. Мерзкий холодок грядущих событий пробежался по их былому счастью.

Для Клары было лишь одно спасение из сложившейся ситуации, и она видела его в предложении Графа – она хотела бежать, ведь ее мир увидал, а вместе с ним – и она сама. Она хотела бежать, ведь только какой выход из ситуации она видела, и только такой выход ей раньше помогал. Она хотела бежать, ведь больше ничего она и не знала. Но единственное, что она ценила в своем умирающем и замерзающем мире, единственное, что она хотела бы забрать с собой, увезти, спрятать и сберечь от всего на свете – также было единственным, кого она не могла, или не хотела, услышать.

Карл же, наоборот – расцвел. Он, словно рубиновый цветок, распустился, покрывая своими лепестками все вокруг. Словно бабочка, он взлетел над этим рубиновым полем и наслаждался теплым ветром, который убаюкивал и поднимал его вверх. Ярким солнцем, лучи которого отражались от рубинового полотна, созданного им, и блистали миллионами ярких искр. Этими искрами были люди и их идеи. Карл, наконец-то, чувствовал себя единым с этими людьми. Он больше не был странным маленьким человечком, который случайно забрел в толпу, и пока толпа бесновалась, Карл стоял и сводил в уме бухгалтерские счета одного из своих бедствующих клиентов. Теперь он сам был полноправной частью этой толпы. Будто паразит, что питался корнями дуба, вдруг, неожиданно, сам стал дубом, под сенью которого из маленьких желудей стали расти новые деревья. Как это получилось, он и сам не понимал. Да он и не пытался. Карл наслаждался своей новой ролью, он плыл в море своей новой социальной жизни. И на этот раз он не тонул в этом бушующем море, и не молил богов о скорейшей смерти. Он был кораблём, что бросал вызов этим богам, сражаясь с этим звереющем морем, ради покорения новых вершин.

Карл не хотел возвращаться к своей старой жизни, но видеть слезы Клары и быть их первопричиной – он просто не мог. Под давлением слабой женщины, сильный мужчина должен поддаться.

Было решено, что им нужно уезжать. В четверг они должны встретиться уже на вокзале, поскольку Карлу нужно было завершить некие дела, и поезд увезет подальше из бушующего города. Клара не хотела его отпускать, но новый Карл был непреклонен и ей пришлось уступить. Хотя ее сердце чувствовало, что это решение может быть фатальным.

25 октября 1917 погода в Петрограде была препакостная.

Эта погода знакома каждому жителю этого города. Серое, пыльное небо, простирающееся прямо до горизонта, словно кусками грязной ваты закрывает утренний свет. Создается впечатление, что это навсегда, что всегда было именно так, и никак по-другому. Что солнце, это чья-то старая выдумка, сказка славянских времен. Это Петроград. Это его небо.

Мокрый, мерзкий, мелкий, моросящий дождь раздражал лицо города и всех его жителей. Подстегиваемый северным ветром, он все яростнее вбивался в гранитные стены Петрограда и кожаные и холщовые плащи и куртки прохожих. Температура близкая к нулю, не улучшая ситуацию. Холод не сильный, но из-за влажности, пробирающий до костей, пережёвывающий тебя и выплевывающий обратно, на мостовую.

Клара сидела у окна и смотрела на два билета, что лежали на деревянном кухонном столике. В ее глазах, в каком-то странном, и даже пугающем, состоянии слились страх и надежда. Будто перед ней лежали отнюдь не билеты, а заряженный пистолет. И ей было страшно взять его и, нажав на курок, лишить кого-то жизни, кого-то очень особенного. Но она понимала, что если она этого не сделает, то жизни лишится сама.

Чемодан уже был собран и стоял у входной двери.

Клара в последний раз окинула глазами маленькую кухоньку в их с Карлом съемной квартире. Именно здесь зарождались «они». Именно здесь «они» расцвели и заблагоухали. Но точно не здесь они встретят свой конец. Она сделала глубокий и очень тяжелый выдох, вспоминая обо всем, что здесь происходило. Дрожащей рукой Клара взяла билеты и направилась к выходу. Выставив чемодан на площадку в парадной, она закрыла дверь на замок, в последний раз провернув изогнутый ключ три раза влево. Клара оперлась головой о дверь и сделала второй глубокий и тяжелый выдох. Она вспоминала, как впервые подошла к этой двери. Как неуклюже Карл открывал е, в первый раз. Но боже! Как это было мило, как он тогда волновался. Как долго она привыкала приходиться сюда и называть эту маленькую квартирку – домом. И как тяжело ей сейчас покидать это место, понимая, что больше сюда она уже не вернется.

Клара нагнулась и засунула ключ в щель, которую давным-давно прогрызли муравьи. Так велел сделать хозяин квартиры, которому было лень приезжать за ключами.

Она спустилась по лестнице вниз, и эхо от ее каблучков в последний раз разлетелось по этому дому.

– Прощай… – холодно шепнул ее дрожащий голос.

Внизу Клару уже ждал извозчик, который был прислан сюда «состоятельным господином».

Без лишних слов Клара отдала мужичку чемодан, и сама, без его помощи, залезла в карету. Она аккуратно устроилась и сняла свою шляпу, оголив свое мертвенно-бледное лицо. Настолько пугающее, что извозчик даже ойкнул, когда взглянул на нее. После чего всю оставшуюся поездку не издавал ни звука.

Карета тронулась.

Клара сидела, не шевелясь, и смотрела, как завороженная, лишь в одну точку. Она даже не повернулась к окну, чтобы в последний раз взглянуть на свой любимый город, который она покинет уже навсегда всего через несколько часов. Чтобы понаблюдать за его забавными жителями, которые были порой очень добры к ней. Чтобы проводить взглядом свои любимые улочки, по которым, вечерами, она любила прогуливаться с Карлом, обсуждая все на свете, все, что только взбредет ей в голову. А он тихо и послушно шел рядом, внимательно слушая каждое ее слово. Каждое.

В ее голове сейчас не всплывали воспоминания, не возникали картинки, лишь раздавался оглушительный вопль. Но кто кричал, что кричал – она не могла разобрать. Этот вопль, пугающий ее до белены, не давал себя заглушить никаким воспоминаниям.

А город в это тихое утро, пока скрытое за серым небом, солнце еще не встало, затаил свое дыхание в преддверии колоссальных событий, которые должны были изменить все. Петроград притаился, и тихонько смотрел вслед карете, что одиноко катилась по узким улочкам.

Городу было страшно. Он чуял беду.

Карета резко остановилась. Извозчик молча достал ее чемодан из багажа и открыл ей дверь.

Клара впервые за поездку подняла свою голову и опустила тяжелые, молящие о помощи, глаза на извозчика. Тот, не выдержав взгляда, удалился из виду. Клара увидела вокзал. Элегантно, как умела только она, сошла с кареты и подняла свой чемодан. Ей было тяжело, но на душе было тяжелее.

Она окинула глазами вокзал, такой красивый и старинный. Декоративные колоны и орнаменты, бледно желтые стены и витражные окна. Где еще в этом мире можно было увидеть такой вокзал? Он звал ее к себе, открывая перед ней ворота в другую новую и спокойную жизнь. Возможно, там, ее также ждут вечера, где она в окружении господ будет блистать и сиять, украшая собой томный вечер. Возможно, там, она вновь расцветет и воспылает жизнью, гуляя по ночным улочкам еще неизвестного города. Возможно, там, она с Карлом… Карлом. Именно на этом слове ее мысль оборвалась и упала в черную бездну.

Клара обернулась. Что-то будто позвало ее. Будто этот оглушительный крик, что раздавался в ее голове, сейчас четко произнес его имя. Но за ее спиной никого не было. Только люди, вечно куда-то торопящиеся и несущиеся, шли к вокзалу, где жизнь просыпалась всегда чуточку быстрее остального города. И ее молящие глаза не нашли своей цели.

Она вновь повернулась на вокзал и мягким шагом поплыла вперед.

Клара шла мимо суетящихся лавочников, что разворачивали свои прилавки, мимо мамаш между которыми бегали толпы чумазых детей. Она шла мимо людей, которые ждали своей поезда, чтобы уехать из города по своим делам, к родственникам или просто куда подальше. Она практически ничего не замечала, единственное, что бросилось ей в глаза – это изрядное количество людей в форме. Клара знала, что идет война, и на вокзалах порой скапливаются отбывающие и прибывающие эшелоны, но сегодня они словно были сами по себе, без приказа или команды, а просто потому что здесь что-то должно было произойти.

Клара ускорила свой шаг. Но с каждым новым шагом, с каждым пройдены метром, что приближал ее к нужному вагону – оглушительный крик становился все громче, перерастая в истошный вопль. Он будто бы пытался ее предостеречь о чем-то, о чем-то что она может в скором времени потерять навсегда. О чем-то, о чем она будет жалеть до конца. О чем-то…

– Здравствуйте, госпожа. Мы вас заждались уже. Хозяин начал нервничать. – к ней подошел пожилой проводник в черном сюртуке с золотой отделкой и любезно поклонился, пригладив рукой свои идеально выстриженные усы. – Давайте мне чемодан и пройдемте за мной. Не пристало такой даме носить тяжелое.

Клара послушно отдала свой багаж и, взяв пожилого проводника под руку, пошла за ним.

Буквально через мгновение они оказались у вагона, покрытого черной краской с золотой окантовкой. Словно, вагон нарядили в сюртук старого проводника. На боку вагона золотыми буквами было выгравировано «l’avaler de Paris» (ласточка из Парижа).

Старичок подал ей руку и Клара, словно ручей, которому открыли новый путь, влилась в вагон, а затем в купе. Она опустилась на диван, обшитый мягким бархатом и уставилась в окно. Будто умоляя кого-то невидимого появиться и прекратить этот неистовый крик в ее голове.

Люди на платформе бегали, суетились, врезались в друг друга и начинали браниться. Дети, словно вошки, прыгали по чемоданам, мелькали между ног прохожих, играя в догонялки и прочие детские игры, пытаясь хоть как-то разнообразить, наскучившее им в первый же миг, ожидание.

Часы на вокзале пробили 11.00

Клара, увидев это, остолбенела. Кровь в ее теле остановилась и похолодела. Она перевела глаза на дверь в надежде, что она сейчас откроется и перед ней возникнет силуэт маленького человека, одетого в потертый плащ и новую, недавно подаренную, шляпу.

Но дверь жестоко оставалась недвижной, не взирая на молящие глаза измученной женщины, не прислушиваясь к ее искренним мольбам.

– Простите, госпожа. – раздался голос проводника. Клара обернулась. Голова пожилого джентльмена едва виднелась в окне вагона. Это больше было похоже на то, что его фуражка, как большой черный таракан с золотыми усиками носится из стороны в сторону по окну, пытаясь забраться в купе. – Госпожа, похоже возникли какие-то трудности. Скорее всего поезд задержат. Я пойду к кассам, попробую что-нибудь узнать у управляющего.

– Слава богу… – выдохнула про себя Клара, нежно коснувшись бледной рукой своей груди. – Сердце прошу успокойся, у него еще есть время. Он обязательно придет. Он придет.