Золото Саламандры

Молчун на мгновение опешил, прервав речь, но тут же продолжил:

– В данный момент у меня не едало, а говорило!.. А если Эдвин всё-таки отдаст мне сухую одежду и вино, которым он звякает под тряпками, то я вообще могу заткнуться и пойти спать.

– Ты смотри, заметил! – радостно воскликнул эшмериец, передавая ему одежду и открывая на всеобщее обозрение четыре бутылки вина, удерживаемых за горлышки. – Это из запасов Сэлины, прихваченных со стола. Думаю, нам есть что отметить.

– Да, уж! – обрадовались бедокуры, принимая напиток. – Не каждый день спасаешься от безумных колдовок и оживших статуй ящериц…

– За наше счастливое спасение! – произнёс Эдвин, поднимая вверх бутылку. Ксист, застигнутый тостом во время одевания, бросил этот процесс наполовину завершённым, успев натянуть куртку только на одну руку, и взял свою бутылку у эшмерийца. Чокнувшись со всеми сосудом, он сделал несколько глотков из горла, не обращая внимания на сползающие до колен штаны, после чего сам произнёс следующий тост:

– За нашего неизвестного спасителя! Пусть у него всё будет хорошо, и если нам суждено с ним встретиться, то пусть этим хорошим он поделится с нами… И отдельное спасибо ему за жареную рыбу, которой у нас вся палуба завалена…

Сделав ещё несколько глотков, он вернул сосуд на сохранение Эдвину и продолжил одевание, попутно зажевав вышеупомянутую рыбу, подобранную тут же.

– Кстати, откуда взялся этот спаситель? – поинтересовался эшмериец.

– Понятия не имею, – отозвался Ксист. – Просто заговорил у меня в голове, пообещал помощь и помог. Первый раз, – когда я сигал со скалы, – он замедлил мой полёт; а второй, – когда Сэла или Саламандра нас сжечь пытались.

– А может, это они тебе так голову дурят? – высказал предположение Эдвин. – Сами нападали, – сами защищали… Вошли в твоё доверие, как некий благодетель, а потом от его имени смогут манипулировать тобой?..

– Нет! Это невозможно! – твёрдо отринул такую версию Молчун. – При разговоре с ним я испытывал совсем иные чувства, чем при беседе с Сэлой и ящерицей. От него исходит волна тепла и доброты, искреннего участия и неподдельного сочувствия. Тогда как от той парочки я не ощущал ничего подобного, лишь ненависть и холодный расчёт. Я бы, возможно, никогда и не осознал это, но, благодаря незнакомцу, я понял, что всё познаётся в сравнении!

– А что от тебя хотела Сэлина? – спросил Эдвин. – Зачем повела к Саламандре?

– Они предлагали мне богатство, власть и магическую силу. Но… – ухмыльнулся Ксист.– Хотели только одного: чтоб я служил им. А я отказался, после чего едва ноги унёс. Ещё за обедом я почувствовал, что Сэла люто ненавидит меня, но так и не понял – почему. Может причина в том, что я был вместе с теми, кто ограбил Саламандру четыре года назад, может, в чём другом, – это теперь неважно. В любом случае, я не стал бы служить убийце моих родителей. Самое отвратительное в том, что взятый из храма мешочек золота – ничто по сравнению с теми сокровищами, которые там хранятся. Как мне кажется, тот мешочек был специально оставлен Саламандрой на виду, чтобы мы поддались на искушение, и тем самым дали ей повод для убийства.

– А ты видел её сокровища? – с горящими глазами спросил Бенсил.

– Видел! – откликнулся Молчун, сердито посмотрев на спрашивающего. – Там их не перечесть! Только ты, Хитрый, даже не помышляй о том, чтоб запустить туда свои ручонки. Помни – что произошло с нашими семьями! Всегда помни!

– Да я и ничего не помышлял, – отмежевался тот.

– Золото Саламандры пахнет смертью! – грозно предупредил Ксист. – Оно добыто пиратами – пускай даже не всё, – но оно обильно полито кровью!.. Я бы не прикоснулся к нему, даже если бы его не охраняла сама хозяйка, вкупе со всеми пиратами окрестностей.

– Странно как-то, что они связаны между собой, – заметил эшмериец.

– Это лишь подчёркивает тёмную сущность Саламандры. Она – это зло! – твёрдо заявил Молчун. – Но кроме пиратов у неё есть слуги и похуже. Это её жрецы! Она собиралась и меня сделать одним из них, – колдунов-убийц, сжигающих людей заживо.

– Нет, Ксист, так не пойдёт! – остановил его Эдвин. – Давай, рассказывай всё подробно и по порядку. Время у нас пока есть, – преследователей не видать.

– Ты имеешь в виду вербовщиков? – пренебрежительно бросил Ксист. – Мне кажется, что они сейчас не самые опасные враги для нас… Кстати, Сэла говорила, будто она уже избавила нас от этой проблемы. Это было сразу после обеда, когда мы беседовали в её замке. Она в это время успела что-то предпринять. Во всяком случае, так она мне сказала…

– Хорошо, если не соврала, – обнадёжился Эдвин.

– Да, неплохо было бы, – согласился Молчун. – Но будем предполагать самое худшее и, естественно, задерживаться в пути не станем. Через несколько дней достигнем устья Ливнезии, – по ней можно дойти до Хэлбрика, но мы туда не пойдём. Нам, наоборот, нужно держаться подальше от этого места, потому как там полно сторожевых кораблей. Если сумеем проскочить это место, то вскоре окажемся у побережья Росланда.

– Я давно хотел спросить, но не хотел вас обидеть… – замялся эшмериец. – Ваше королевство воюет с Росландом… А вы, – как бы это сказать, – не хотите в этом участвовать, да ещё и собираетесь попасть в те края… Мне всё это кажется странным…

– Намекаешь на то, что мы – предатели? – в лоб спросил Ксист.

– Нет, конечно! Но…

– Ясно! Только ты ведь ничего не знаешь об этой войне. Это наш король напал на Росланд, а народу это не нравится. Но что самое интересное, – война получилась какая-то односторонняя… До нас доходили слухи, что росландцы не пользуются обычным оружием, а обороняются волшебством, при этом никому не вредя. Просто все наши войска, пытавшиеся штурмовать их столицу – Росвил, – разбегаются сами собой, и королю приходится набирать новых рекрутов. И так было уже два раза. И потом, с чего ты взял, что мы собираемся там задерживаться? Я же не говорил, что мы плывём именно туда. Ты, конечно, можешь остаться там хоть навсегда, но мы должны будем двигаться дальше, потому как ты верно заметил, мы – враги Росланда.

– И куда же дальше? – спросил Эдвин.

– Понятия не имею! – пожал плечами Ксист. – Мало ли стран на свете… Трудно поверить, но всего за два дня мы стали изгоями в своём королевстве, не можем поселиться в соседнем, и, к тому же, за нами охотятся все, кому не лень, начиная от последнего пирата, и заканчивая богиней Саламандрой… И всё началось, между прочим, с того момента, как мы с тобой повстречались…

– Да, интересное совпадение, – согласился эшмериец. – Но не надейся, что избавишься от меня в ближайшее время. Мы пойдём вместе, на моём тримаране, – туда, куда понесёт ветер. Где-нибудь для нас обязательно найдётся местечко под солнцем.

– Ну, что ж, решено! – радовался Молчун, чокаясь с Эдвином бутылками. А тот дождался удобного момента, пока Ксист замолчал, смакуя вино, и твёрдо настоял на своём, потребовав точного и полного рассказа обо всём случившемся на острове со времени их расставания. Белужнику ничего не оставалось, кроме как сдаться и всё подробно описать для трёх благодарных слушателей. Закончилось это глубокой ночью.

Глава 5

Тримаран летел на полном ходу, скользя над морем, как на крыльях. Этим утром, спустя четыре дня, после того как они покинули остров Саламандры, команда «Хаяра» испытала сильное удивление, обнаружив у себя за кормой пиратскую посудину, о которой и вспоминать уже давно перестали. Галиот гнался за ними столь уверенно и дерзко, как будто там позабыли преподанный им урок стрельбы заготовками литейного производства. Это были те самые пираты, которых они обстреливали из катапульты, – друзья узнали их судно с залатанной носовой частью. Галиот был отремонтирован быстро и довольно грубо. Срезанная крицей мачта имела прежнюю длину, все паруса были подняты, а вёсла работали необычайно быстро и слажено, – даже лучше, чем в прошлый раз.

Четвёрка беглецов, собравшись на корме, задумчиво разглядывала разбойничье судно, пытаясь осмыслить: чем они так сильно задели чувства этих несчастных и столь занятых людей, что те, бросив все свои остальные дела, преследуют их уже несколько дней? Похоже, бедолаг не смущало даже то, что, догнав, они непременно столкнутся с непониманием со стороны команды «Хаяра», оснащённого оружием, способным забросить гиппопотама на высоту птичьего полёта. При этом у пиратов нет ни малейшего шанса на бережное обращение с их персонами. Эта мысль была точно отражена в словах Ксиста, сочувственно пробормотавшего себе под нос глубокомысленную фразу:

– Фанатизм – одно из высших проявлений глупости.

– Что ты под этим подразумеваешь? – спросил Эдвин.

– Разве ты забыл, – кому служат пираты?.. Саламандре… И они настолько ей преданны, что готовы пойти на смерть, – им ведь уже известны возможности нашей баллисты. Что это, если не фанатизм?

– Может, – страх? – предположил эшмериец. – Может, свою хозяйку они боятся больше, чем нас?

– Маловероятно, – не согласился Ксист. – Четыре года назад я видел, что пираты, несшие свои сокровища в храм богини-ящерицы, не испытывали никакого страха, а наоборот, были веселы и пели песни. Нет, она приманивает их чем-то другим. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.

– Странно. У них поднято знамя королевского флота, – заметил самый остроглазый среди всех Тарсил. – Ни пиратское, ни саламандрово, а королевское…

– Так мы же уже почти добрались до устья Ливнезии, – пояснил Молчун. – В любой момент на горизонте может показаться какой-нибудь военный корабль, патрулирующий эти воды, и тогда лучше не отсвечивать тут пиратскими флагами, – они это понимают.

– Если мы уже настолько приблизились к вашей столице, то не пора ли уходить подальше в открытое море? – заволновался Эдвин.

– Поздновато уже! – заявил Молчун. – Сейчас для нас важнее всего – отвязаться от старых знакомых. А если мы изменим курс, то они бросятся наперерез и быстро догонят нас. Все преимущества этой плавучей мельницы в данной ситуации бесполезны из-за попутного ветра. Другое дело, если б ветер был встречным, а так – у парусника скорость больше. Развернуться в обратную сторону мы не успеем, потому что тогда они подойдут слишком близко, для того чтоб атаковать нас из луков и арбалетов. А ты знаешь, Эдвин, в чём слабое место твоей лодки?

– В чём?

– В том, что она почти вся из дерева, а хуже всего то, что мельничные крылья основаны на деревянном каркасе, обтянутом парусиновой тканью. Да если в такое крыло попадёт горящая стрела, то вскоре весь тримаран заполыхает, как просмоленный факел.

– Вообще-то пираты хотели захватить «Хаяр», а не сжечь, – заметил Эдвин. – Я встретил их впервые в небольшом порту, и они сразу же заинтересовались моим судном. Даже предложили мне купить его, но я отказался. В порту они выдавали себя за обычных купцов, а потом, в открытом море, они догнали меня и подняли пиратский флаг, требуя отдать им тримаран. К счастью, они тогда ещё не подозревали о Грэме, и только благодаря его эффектному появлению, мы вырвались от разбойников. А потом они увязались в погоню. Дальше вы знаете…

– Я думаю, что после нашей встречи с Саламандрой, они могли изменить подход к этому вопросу… – предположил Ксист. – В общем, так!.. Нам нельзя делать никаких резких манёвров, чтоб разбойники не подошли на расстояние арбалетного выстрела. И это нужно ещё по одной причине: тримаран должен быть всегда повёрнут к ним кормой.

– Ты считаешь, что придётся стрелять?

– Да! Или же мы должны будем поскорей добраться до какого-нибудь сторожевого корабля. В конце концов, в столице ещё не знают, что мы – дезертиры. Зато пираты не рискнут сунуться за нами. А если мы не станем рассусоливать в Хэлбрике, то успеем исчезнуть до появления брига с вербовщиками.

– Стало быть, – полный вперёд, и готовимся к атаке! – воинственно воскликнул Эдвин.