Певец. Фэнтези

Анн кивнул.

– Но ведь ты знаешь, что для вступления в гильдию требуется внести определённую сумму золотых монет?

Пересохшими от волнения губами Анн сказал, что к потомственным землемерам это правило не относится. Правило гильдии под номером двенадцать из магистрального уложения.

– Молодец, господин молодой нахал! – расхохотался привратник. – Разумеется, ты прав!

Какой-то юноша, стоявший рядом вместе со своим отцом, удивлённо посмотрел на Анна. Он незаметно потянул своего родителя за рукав и зашептал ему что-то. Анн расслышал только кусочек из ответа отца: «…всё равно лучше внести золотые…»

– А ты не особенно похож на покойного Руайя, – продолжал привратник. – В мать пошёл лицом?

Анн пожал плечами.

– Отец не приводил тебя к нам ни разу. Да ты не врёшь ли мне, случаем? Точно ли сын его? А то ведь разные проходимцы по миру гуляют… Бумаги есть?

Анн опешил. Действительно, отец мало рассказывал ему о гильдии. И в поездку в Римон взял только раз, в то трагическое лето.

– Есть, – полез он в сумку.

– Да ладно, парень, не тушуйся заранее, – успокаивающе сказал привратник, – вот продемонстрируешь, что умеешь, а мастера решат, что с тобой делать.

– А когда я смогу продемонстрировать? – спросил Анн.

Привратник заглянул в книжечку.

– Через два дня приходи. Утром. Когда все мастера соберутся, тогда уж и будут на вас смотреть. Вписываю тебя, значит. «Анн, сын Руайя, покойного землемера из Берёзового Дола».

Он отвернулся от Анна и стал расспрашивать стоявших рядом. Анн отошёл в сторону, но недалеко. Он сел у стены гильдии, стал притворно копаться в сумке, но сам тем временем внимательно слушал разговоры. Родитель одного юноши тоже был землемером, как и отец Анна, только жил много дальше Берёзового Дола. Другой, не землемер, привёл своего сына, надеясь на удачу, а не на знакомство с мастерами.

Привратник записал и их имена и скрылся в здании, держа в руках очередные мешочки с монетами.

Больше ничего интересного не происходило, и Анн отправился разыскивать местечко, где бы он смог переночевать до испытаний.

Выйдя на главный рынок города, он почувствовал, что страшно проголодался. Похлопал рукой по кошельку, висевшему на поясе, и решил, что может позволить себе купить какой-нибудь замечательный пирог с мясом. Часть пирога он съест прямо сейчас, а часть оставит на ужин. И Анн, остановившись, принялся оглядываться, высматривая ряды с выпечкой.

Всё было таким же, как и ранее.

Над ратушей развевались королевский штандарт и флаг Римона. Шумела многоликая толпа. Люди сновали туда и сюда, выбирая лучшее, зазывалы надрывались, расхваливая свой товар и превознося его до небес перед конкурентами…

Фрукты и овощи, ароматный хлеб, свежая и вяленая рыба – от всего этого текли слюнки. Анн прошёл ряд до конца, присматриваясь и справляясь о цене, а затем вернулся к той женщине, у которой пироги показались ему самыми румяными.

– Понравились? – весело подмигнула она ему. – С чем будешь: с мясом, с грибами?

– С мясом, госпожа, – сказал Анн. – Я бы купил у Вас один пирог с мясом.

Торговка расхохоталась.

– Спасибо, паренёк! Возвёл меня в «госпожу», приятно-то как! Знаешь, я тебе два пирога за эту цену дам!

Она снова засмеялась и, взяв у Анна монетку, протянула ему еду.

– А ты давай не отирайся тут! – прикрикнула она на какого-то неопрятного нищего, подобравшегося бочком к её лотку, и снова обратилась к Анну. – Откуда сам будешь? Ты ведь не местный?

– Я из Берёзового Дола, – сказал Анн, – хочу поступить в ученики в гильдию землемеров. Скоро у меня испытания.

– А здесь у кого остановился? Родственники приютили?

– У меня нет здесь родственников. Думаю поискать гостиницу.

– Тогда тебе, думаю, нужна гостиница подешевле. Ведь верно? Могу подсказать.

– Я был бы очень Вам благодарен, – обрадовался Анн. – У меня и правда – совсем мало денег.

Он хотел снова похлопать ладонью по кошельку, но с ужасом обнаружил, что того нет на поясе. Пальцы нащупали только обрезанную тесёмку. Кошелёк кто-то срезал, пока он разговаривал с доброй женщиной, держа пироги в обеих руках.

– Да что же ты стоишь, как истукан?! – возопила торговка, всплеснув руками. – Лови его, беги за ним скорее! Это же он!

– Кто?

– Да тот нищий! Зря он бродил тут что ли?!

Анн огляделся и увидел вора уже вдалеке, на краю площади, торопливо пробиравшегося среди людей в сторону какой-то незаметной боковой улочки.

– Держи его! – громко закричала торговка, указывая пальцем в том направлении. – Держи негодяя! Украли! Кошелёк украли!

– Беги за ним!

Она подтолкнула Анна, и тот побежал.

Откуда ни возьмись, появилась городская стража.

Анна переполняла обида. И был ещё стыд – за собственную невнимательность, никчёмность, неприспособленность к жизни. С чем он вернётся в Берёзовый Дол? Что скажет матери – что потерял всё по собственной вине?

Он мчался вперёд, проскальзывая мимо чужих рук, ног, спин, перескакивая через корзины и тюки. Двое стражников вырвались вперёд, рассудив, что опознать вора будет легко: кто убегает впереди них – тот и вор.

Завернув за угол, Анн неожиданно влетел в спину одного из них. Улица перед ними была пуста, никто впереди не бежал, не пытался скрыться. Лишь грязный нищий испуганно вжался спиной в стену дома. Он сидел в небольшом углублении, положив перед собой рваную шляпу для подаяния. Стражники не обращали на него внимания, но Анн мог бы поклясться, что это был тот самый человек, который срезал у него кошелёк. Даже дышал он неровно, как после быстрого бега, хотя и пытался скрыть это, кутаясь в свои лохмотья.

Анн уже открыл рот, намереваясь закричать: «Вот он! Держите!» – как вдруг нищий так отчаянно посмотрел на него, что мгновенно вспомнились слова отца…

– Слышь, паренёк, а не он ли у тебя что украл? – спросил стражник, подходя к нищему и готовясь схватить его за шкирку. – Этакая рвань на всё способна.

Анн знал, что если он сейчас скажет «да» или просто кивнет утвердительно, то нищему завтра болтаться в петле на потеху городским зевакам.

– Ты приглядись к нему! – сказал другой стражник. – Что у тебя украли-то? Кошелёк, с которым батька на рынок послал?

Заинтересованность стражника была абсолютна ясна: пойманных они сдавали городскому суду, а из возвращённого добра получали десятую часть стоимости того.

– Нет, то был другой, – сказал наконец Анн. – Это нищий, а у меня украл кошелёк человек, одетый куда как лучше.