Певец. Фэнтези

Та подошла к забору, разделявшему их участки.

– Очень больно было? – спросила она, разглядывая его синяки.

– Пустяки, – отмахнулся Анн. – Нель, я сказать хотел. Я ухожу.

– Куда?!

– Неважно. Ты просто знай, что я не убегаю. Я сам ухожу.

– Да я всегда знала, что ты не трус! Смели тоже досталось, если тебе интересно. Он два дня не показывался на улице.

– Я не делал ему ничего плохого, но он не любит меня.

– Потому что ты другой, я говорила тебе.

– Неважно.

– Я буду скучать по тебе, Анн, – сказала Нель.

– Я тоже буду по тебе скучать.

В дорожную сумку Анн сложил перевязанные ленточкой обломки свирели, сменную одежду и разные безделушки. Ещё взял одну из книг отца. У отца все книги были с цифрами и чертежами, а в этой страница за страницей бежали стихи. Они очень нравились ему. Жаль, что первую страницу из книги кто-то вырвал. Именно ту, на которой ставят имя поэта.

На следующий день он доехал на почтовой карете до места, где от большого тракта в сторону прибрежных скал уходила неприметная дорога. Кучер придержал лошадей, Анн спрыгнул на землю, помахал ему рукой и зашагал вперёд, в полную неизвестность.

Часть II

Лебединый Стан

Глава первая

Школа Фланка. Первые впечатления

Его разбудил звон колокола.

Анн ещё дома привык к ранним подъёмам. Нужно было помогать матери в её заботах по дому. Так что и здесь он всегда оказывался одним из первых, кто говорил «здравствуй» новому дню.

Обитатели Школы собирались на обрывистом склоне, с которого открывались чудесные пейзажи: далёкая степь, голубая ленточка Чёрной реки, вьющаяся между прибрежных лесов, дымка горизонта, неторопливо расцвечивавшаяся утренним солнцем… На небольшой площадке, закрытой от ветра, все сначала выполняли специальные упражнения, а затем усаживались на плетёные коврики и погружались в состояние, похожее одновременно на сон и на бодрствование. Когда мастер впервые стал рассказывать Анну, что надо делать, он не совсем понял и просто сидел с закрытыми глазами, подражая другим. Спина устала очень быстро, а потом и вовсе потянуло в сон. В себя его вернул довольно увесистый шлепок.

– Зачем ты закрыл глаза? – спросил мастер.

Анн задумался.

– Они же сидят с закрытыми, – сказал он и показал на остальных.

– Так ведь это же они, а не ты! – рассмеялся мастер. – Подумай над этим и продолжай.

Ещё раз хлопнув его по спине, он отошёл. Было чувствительно.

Анн смотрел на реку, утекающую туда, к югу, где была его деревня. Прошлая жизнь казалась почти ненастоящей. Вместе с тем она всё равно – была, и Анн знал, что его прошлое никуда не исчезнет. Ему вспоминались лица знакомых из Берёзового Дола, лица Нель, матери, Смели, старосты… Вспоминались встречи, разговоры. Река словно бы связывала его настоящего с тем, каким он был когда-то. Он представил, как она течёт, изо дня в день, с севера на юг, и как текла до него и будет течь после – ровная, стремительная, самодостаточная. Вспомнил, как когда-то купался в ней. А ведь некоторые из здешних обитателей не умели плавать! В местах, откуда они пришли, совсем не было больших рек.

Вспомнилось, как он сам появился в Школе.

…Пробираясь по тропинке, делавшейся всё более узкой, он мысленно репетировал речь, которую собирался произнести. Нужно было найти такие слова, чтобы всё получилось. Не мог же он просто прийти и сказать: вот его побили, поэтому он хочет научиться парочке секретных приёмов и проучить своего обидчика! Честно говоря, он и не собирался заново драться со Смели. Даже если научится.

На что же тогда он рассчитывал?

Он поднимался по исчезающей тропинке всё выше и выше. Вокруг не встречалось ничего примечательного. Редкие любопытствующие, наверное, до этих мест ещё добирались, а потом уже ни у кого не находилось охоты карабкаться дальше по скалам.

А вдруг и он не пройдёт? Вдруг его не пустят, как не пустили сына старосты (Анну пришла на ум давняя история)?

Он тряхнул упрямо плечами и отмёл от себя эту мысль. Нет, он постарается, чтобы его взяли в Школу. И пусть он не представляет себе, за какие заслуги в неё принимают, но он попадёт туда!

Он забирался всё выше по светлым осыпям, находя глазами едва заметные следы прошедших тут до него. Затем тропинка нырнула в расщелину между двумя скалами, и Анн, к своему удивлению, оказался в довольно живописном месте. Здесь рос не только сухой и колючий кустарник, но и высокие деревья, под которыми было много тени. Тропинка убегала дальше, и Анн пошёл по ней.

Через несколько минут он наткнулся на человека в простой белой одежде. Тот нёс куда-то вязанку хвороста. Человек остановился и внимательно посмотрел на него.

– Я пришёл, чтобы учиться, – сказал Анн.

Некоторое время оба молчали. Потом человек с хворостом сделал ему знак следовать за ним.

«Интересно, он умеет разговаривать? – подумал Анн, глядя ему в спину. – И где та стена, о которой рассказывал сын старосты?»

Странно, но его никто не собирался пытать вопросами. Они оказались на открытом пространстве, среди небольших домиков, выбеленных и опрятных. Чуть поодаль возвышалось здание в три этажа. На башенке над ним развевался флаг со знакомой Анну эмблемой – тремя стилизованными горами.

– Это Школа? – выдохнул Анн.

– Да, это она, – впервые раскрыл рот его спутник, относя вязанку хвороста к стене одного из домиков.

Анн прислонился к бочке с водой, чтобы преодолеть внезапную слабость в ногах, и стал ждать. Сердце у него выпрыгивало из груди. Каким окажется главный человек здесь?

Об Учителе ходили разные слухи. Например, такой: он якобы никогда не говорил родителям, чему собирается учить их детей. Однажды мастер из Школы сидел в римонском трактире и обедал. И какой-то горожанин подвёл к нему своё чадо. Извинившись за беспокойство, он попросил принять мальчика в Школу. «Для чего?» – удивился мастер, отрываясь от похлёбки. – «Мне хотелось бы, чтобы сын стал добрым плотником», – объяснил родитель. – «Неужели у вас в Римоне нет того, кто бы обучил его плотницкому мастерству?» – спросил резонно мастер. – «Есть, – отвечал родитель, – но я слышал, что в Школе учат особенным вещам». Мастер хмыкнул и продолжил трапезу. Горожанин истолковал молчанье по-своему и заговорил о деньгах. Мастер прервал его: «Учитель сам решит, сколько с тебя взять и когда, – сказал он. – Однако твой сын может удивить тебя, когда вернётся». Родитель обрадовано упал на колени перед человеком и принялся целовать ему руку. Тот досадливо отмахнулся. «Я всего лишь возьму твоего сына с собой, это не труд».

Через несколько лет вместо плотника к отцу вернулся из Школы… садовник.

Правда, здесь следовало бы добавить, что садовником он оказался замечательным. Деревья под его присмотром всегда зеленели и приносили обильные плоды, трава не сохла, а изгороди радовали глаз самого взыскательного ценителя красоты.

А ещё был случай, когда из мальчика хотели сделать «учёного» человека. Так вот загадочный Учитель отправил его осваивать… мастерство каменщика, и парнишка вместо чтения книжек день за днём лазал по скалам, изучал каменные породы, а вечерами долбил их своими инструментами, высекая бруски для мостовой. Ну что за странный поворот судьбы?!

Анн посмотрел на дорожку перед собой. Вот эти бруски тот ученик, наверное, и делал. Аккуратные, с ровными гранями, старательно уложенные, они легко пропускали дождевую воду между собой, вниз. Здесь никогда не бывает ни луж, ни грязи.

На него никто не обращал внимания. В дальнем конце двора небольшая группа мальчиков выполняла какие-то странные упражнения. Они делали плавные движенья руками, поворачиваясь из стороны в сторону. Переступали с ноги на ногу, приседая и поднимаясь. «Это будущие охранники!» – догадался Анн. Такие же, как тот, которого он видел однажды в римонской гостинце.

В другом конце двора мыли овощи, очевидно, для вечерней трапезы. Вода в мойки стекала по жёлобу, тянувшемуся откуда-то сверху, от скал. Наверное, совсем близко находился источник с чистой водой.

Ещё какой-то старик тащил в загон упиравшегося ослика. Ослик громко возмущался и не желал идти дальше. Анн решил помочь. Он приблизился к «погонщику», оказавшемуся в затруднении, и с удивлением узнал в нём того старика, которого однажды встретил в лесу у Бобрового Ручья. Незнакомец тоже узнал его.

– Вот, видишь, какой непослушный! – весело сказал он, показывая на ослика. – Мы с ним справимся, как думаешь?