Алчность

Беглый палач смоленский так и остался лежать с открытыми глазами. Нельзя понять успел он понять или нет, что видение его о собственной погибели от существа о 4 лапах сбылось, хотя не так он себе это представлял, и что вся округа оплакивала такую кончину своего монаха от лап медведя. И что раненного монаха Дионисия, который и убил медведя, князь городской поселил у себя в палатах, дабы в городе остался сей монах, а с ним дух святости.

23

Игнат выздоровел быстро. Пришел к князю и спросил дозволения основать храм в городе и в честь погибшего монаха Георгия назвать его собор Георгия Победоносца. Князь дозволение дал, токмо средств, в казне не было. Отец Дионисий сказал, что средства ему даст боярин московский Игнат Ипатов, который монаху Георгия был как брат. На том и сговорились. Игнат выехал в Москву, прихватив с собою часть драгоценностей, а все прочее хорошенько припрятал. Недолго думая, он на калужском кладбище вырыл могилу и закопал свои сокровища, поставил крест. Более надежного места, не сыскать. Приехав в Москву, он появился у себя дома. То, что мать его потом 2 дня лежала и еле говорила – это объяснимо. Она же ведь уже схоронила сына полгода как уж. Игнат пояснил родне, что опала на него от воеводы по Казанскому походу, т.к. приказ порушил и покинул войско без дозволения. А за это он напраслину на Игната возвел, что изменник он и тать.

Поэтому он вынужден скрываться, но как станет возможным, то появится. После этого взял трех слуг, раскопали они его могилу, достали гроб и за 5 дней сделали склеп каменный. Денег он не жалел. Камни и золото менял у немца скупщика Кольберта. Когда склеп был готов, он пригласил слуг отметить это дело, каждому оплатил, сколько уговаривались. Через несколько дней всех их обнаружили в реке утонувшими, а лодку с пробоиной. Утопли, до этого перепились – таков был вывод сыскной комиссии. После того как Игнат избавился от слуг, он решил, а ну как с ним самим что то станет, а про сокровища не знает никто? Решил он оставить подсказки, как найти тайники. В склепе он сделал мозаикой название Калуга, там же оставил картину с ключом и тайнописью по Киевскому тайнику. Дома затеял строить печи. Все домочадцы твердили: – Чего это барин, с ума выжил? А потом они догадались, что видимо испытаний, много он холодом терпел в походах – теперь хочет согреться. Печи Игнат клал сам – без знаний. Ему это было без надобности, чтобы они рабочими были. А вот идею с изразцовыми узорами подсказал мальчик дворовый, который увидел печку внизу, ткнул пальчиком на изразец и сказал:

– Гляди! Как изумрудики маленькие.

Игнат понял, что это подсказка Божья. Нашел мастера по изразцам. Показал ящик с алмазами и сказал: – Хочу спрятать в печь под изразцом. Чего скажешь? Сделать сможешь? Денег не пожалею! Мастер еле понял, что хозяин дома хочет камни в раствор да на печь.

–Чудно это! – ответил он.

–А и что, что чудно? – ответил Игнат – Сделаешь?

–Сделаю, – ответил мастер.

Уговор был, что он один работает и без покидания дома пока не сделает работу. Игнат пояснил – дабы камни и золото не смог тот унесть с собой, так как соблазн велик. «А когда все буде сделано то полный расчет и ступай себе с миром», —говорил, улыбаясь Игнат. За месяц тот сделал все четыре печи. Игнат остался доволен, настолько что заплатил в два раза более того что обещал. Мастер был очень рад. Поблагодарил. Ему дали денег и отвели к его двору, потому как сам он идти уже не мог. Глаза были выколоты, язык отрезан. Так решил Игнат его отблагодарить, хотя яму ему уже выкопал. Но сжалился в последний момент, хорошо сделал мастер работу! Не печи, а загляденье. В одной печи он оставил тайник с записями на стене. Стену закоптил.

Потом поехал в Калугу с деньгами на строительство храма. Храм строился скоро. Работали все мастера. Через год храм был построен. Все дивились, что это за боярин такой из самой Москвы деньги шлет на строительство? Монах Дионисий стал фигурой в городе известной, и начали обхаживать его представители местной епархии. Пошли вопросы, откуда, да кто будет этот удивительный монах. А сам Дионисий на разговоры не шел, встреч избегал, а дело свое разумел. Когда храм был уже готов, он заказал в кузне табличку бронзовую благодарственную от горожан на память боярину Игнату Ипатову. Когда табличка была готова, он сам установил ее в стене храма. Потом пришел в свою келью и сел отдохнуть. Тут дверь отворилась и вбежала Евдокия. Вся светится, щечки алые. Загляденье! – подумал Игнат.

– Отец Дионисий, радость то какая! – затараторила она. Потом она одернулась, не пристало девушке как дитятку себя вести. Она опустила глаза и тихо сказала: – Батюшка Вас зовет к нам в палаты. К нам приехал протоирей Киево–Печерской лавры – отец Никодим. Он очень обрадовался, когда узнал что вы у нас, так как вас считали пропавшим, и он просит вас пожаловать и поговорить и сообща порадоваться встрече.

Евдокия посмотрела на Дионисия, тот сидел молча, спокойно глядя перед собой.

– Скажи Дуняша приду сейчас, вот работал цельный день. Схожу, омоюсь на реку и приду.

Больше никто и никогда не видел отца Дионисия. Его одежду и четки нашли возле реки. Искали с неделю труп, утопшего. После неудач решили поиски остановить и вписали что такого–то числа отец Дионисий – предположече утоп будя. Князь распорядился поставить памятный крест и служить службы по Дионисию пока храму стояти.

А еще через месяц пропала Дуняша. Больше ее тоже никто не видел в тех краях. Ее платье и бусики нашли у реки, в том же месте где нашли одежду Дионисия.

24

В 11 часу утра фирменный поезд Киев–Москва остановился в Калуге. Лев Петрович вышел на перрон. Погода была чудная. Настроение соответствовало погоде. Итак, действия Льва Петровича были четко им продуманы. Ну, перво–наперво, снять номер в хорошем отеле города, соответствовавшему его званию. Во вторых записаться на прием к градоначальнику. Больше задач не было. Дальше все было просто. Будучи в Киеве, Лев Петрович изучил свиток, взятый им на внутренней стороне двери в тайнике Лавры. Свиток был не большой, но весьма примечательный. Вот его содержание:

Коли тут ты был, знать тебе надобно далее во Калугу идтить. Сыскать нужно собор али церкву, благостию строенную раба Божия Ипатова Игната. Под таблицею чугунною сокрыто то, что принадлежит Ивану Одинцову – на что грамоту княжескую предоставить должон, дабы род свой подтвердить. Коль не сыщешь оного собору – нету его в Калуге. Тогда поминай Игната да книзю его листай да почитывай.

Писано Одинцовым Иваном сыном дьячим + RAKSI

Прочитав это, Лев Петрович ясно понимал, что ему делать. Не смог он понять про книзю и значение RAKSI. Но это его мало смутило, так как весь прочий текст он понимал буквально просто. Поселившись в главном Калужском отеле с громким названием «Версаль», он освежился с дороги и, надев мундир, направился к градоначальнику.

Столбов Афанасий Петрович – был градоначальником год с небольшим. В город он прибыл тогда же. Назначение его было связано со смещением прежнего градоначальника Губернским руководством. Суть противоречий он не понял до сих пор, но это как, то было связано с озерным фондом губернии. Сам Афанасий Петрович дожидался в Петербурге должности по аграрному ведомству. Но без промежуточного назначения в городской управе среднего города, никак было невозможно принять нужную должность в северной столице. Посему это назначение было ему ко времени. Два года, – сказали ему его хлопотатели – нужно отсидеться в глубинке. Главное ничем не опорочить себе репутацию. Вести городское хозяйство с умом, без лихоимства и казнокрадства. Все сторицей окупит должность в Санкт–Петербурге! Она даст сытость, покой и благодарность от отечества за долгий и верный труд. Это, не писаный закон русской истории чиновничества. Не кради в должностях малых. Старайся, будь рачительным, неподкупным, принципиальным, молчаливым при начальстве. Слова долг, отечество и честь – произноси часто и вдохновенно, в доме живи уютном – но не большом. И вот когда дослужишься до приставки Ваше превосходительство – отечество даст тебе право принять подношения за верную службу. И чем выше будет приставка, тем выше планка подношений, которые принято считать премиальными за старание и долготерпение.

Вот к таким чиновникам и относился Афанасий Петрович Столбов. Когда он услышал от секретаря, что в приемной дожидается генерал Фелъдегерского ведомства из Москвы, Афанасий Петрович самолично вышел встретить гостя. Встретив генерала, он почтительно выслушал его представление и пригласил в кабинет. Секретарь был отобран и проинструктирован лично Афанасий Петровичем. Он знал что при появлении посетителей подобного звания или чина, нужно после того как Афанасий Петрович проведет его в кабинет, зайти через две минуты и доложить что у него совещание, а потом зайти через 15 минут и доложить что срочная депеша из Санкт–Петербурга. По сценарию этого спектакля Афанасий Петрович говорил секретарю, что совещание требуется отложить, а депеша подождет, так как такой гость у него не каждый день и хоть дел невпроворот, но ради такого человека он все готов отложить. Делалось это всегда неукоснительно и автоматически. Посетитель, видя такое расположение чиновника, был обязан ему тем же. И не важно, понадобится обращаться к нему или нет, но при нужде это давало определенный аванс отношений, что у нас, русских людей важнее законов и положений. Отношения – вот что правило Русью издревле и будет править вовеки.

– Итак, чем могу быть полезен Вам Ваше Превосходительство? – участливо спросил Афанасий Петрович. – В наших краях по делам службы или по личным причинам?

Лев Петрович улыбнулся: – Вы знаете, личным, самым что ни на есть личным.

– Так, а что же заставило Вас обратиться ко мне? – спросил Столбов.

– Дело тут в целом пустяковое, но для меня лично весьма важное.

– Все что важно для генерала такого уважаемого ведомства, важно и для меня, – подчеркнул Столбов. Раздался стук в дверь, вошел секретарь, доложил о совещании. Афанасий Петрович сказал перенести совещание на более позднее время. Когда секретарь вышел, Лев Петрович сказал: – Право мне неловко. У вас служба, дела, а я тут со своими вопросами. Столбов сказал, что рад быть ему полезным: – Итак, в чем Ваше дело?

– Я приехал в Ваш город, забрать клад, оставленный моим предком, – сказав это, Одинцов облокотился о спинку кресла.

Столбов слыхивал всякое, но подобного не приходилось

–Что простите?

–Клад забрать хочу, моим предком схороненный тут у Вас в городе.

– Это, то есть в буквальном смысле – клад? – удивленно спросил Столбов.

–Да–с! Буквальнее не куда, – подтвердил генерал. – Вот извольте читать. Он протянул свиток с лавры. Чиновник прочитал. Потом он показал паспорт – где удостоверил, что он и есть потомок Одинцова Ивана.

– Афанасий Петрович, я человек казенный и имеющий чины. Я по закону жить привык. Я бы мог самолично отправиться на поиски этого храма и, найдя забрать клад себе. Но я не таков, коли положено по закону часть в казну делить, я поделю и действовать, как вор не буду. Посему пришел к градоначальнику, так как клад полагаю, будет не малый и должное юридическое, правовое и журналистское сопровождение сего мероприятия будет во благо деловой репутации, как самого градоначальника, так и послужит поводом обратить внимание на ваш город и столичных чиновников. Ну и от себя, коли поможете мне, я обещаю рассказать в нужных ведомствах о Вас и буду рад отплатить услугой за услугу.

Раздался стук вошел секретарь с сообщением о депеше. Афанасий Петрович ответил, как то растеряно:

–Депеша? Какая депеша? Кто прислал?

Секретарь остолбенел и не знал, что сказать, так как по их сценарию у него более слов не было. Он выпучил глаза в потолок и замер. Столбов пришел в себя и сказал:

–Что Вы не видите? Я занят. Депеша после. И потрудитесь впредь являть полный доклад о деле с коим приходите, – последние слова он нарочно сказал в строгом и назидательном тоне. Секретарь вышел поклонившись.

Градоначальник сразу представил себе всю картину этого события. Для Калуги находка клада будет равносильна строительству Суэцкого канала. Ежели клад будет крупным и ценный то журналисты съедутся с двух столиц. Пойдет трезвон о сокровищах, публика это любит, значить читать станут все и поневоле он станет градоначальником заметным, так сказать на слуху и это наверняка послужит плюсом при дальнейших назначениях.

– Лев Петрович можете рассчитывать на всякое содействие мое и всех служб в ведении городской управы.

Был вызван секретарь, ему было велено немедленно пригласить главного полицмейстера города, епископа Калужского, главного редактора «Калужского вестника», главу городского аппарата информации.

Через два часа всем явившимся был представлен генерал Одинцов, который рассказал о своем деле. Епископ, тут же ахнул:

– Есть! Есть такой собор как у вас сказано. Собор имени Георгия Победоносца. Построен смиренным иноком Дионисием на пожертвование московского боярина Игната Ипатова. И памятная чугунная плита в стену вставленная имеется.

Все присутствовавшие оживились. Градоначальник понял, что пора возглавить это мероприятие. Он встал и сказал твердым голосом:

– Господа прошу внимания. Епископ Вы покажите место с плитой. Полиции обеспечить сохранность места. Круглосуточную, круговую. Людей не жалеть.

Главе городского аппарата по информации было поручено известить все главные издательства Москвы и Санкт–Петербурга, о сенсационной находке клада и что решено выемку произвести с наличием журналистов. Главный редактор «Калужского вестника» должен был донести жителям губернии об уникальном кладе в храме Георгия Победоносца. За это он получал право первых фотографий добытого клада и первого интервью от владельца генерала Одинцова. Так же было решено пригласить самого знаменитого эксперта Москвы профессора Шниттэ, для оценки найденных артефактов. Все пошли выполнять порученное. Генерал Одинцов пошел поужинать полностью довольный результатом. Градоначальник понимал, что начнется здесь через пару дней, пребывал в возбужденном и торжественном состоянии духа. Он повернулся к иконам и, крестясь, сказал:

– Помоги Господи!

25

Через два дня город был похож на муравейник. Вместо ожидаемых пяти столичных изданий приехало 27. Все гостиницы были заняты журналистами. Храм был осаждаем зеваками денно и нощно. Полиция еле сдерживала толпу. Купцы рядом с собором подняли цены в трое, а в соборе цены на все услуги и свечи в пятеро. Калуга такого не видала никогда. В 10 утра все собрались около храма, толпа неиствовала в предвкушении. Градоначальник в окружении журналистов пригласил генерала Одинцова к себе и тот ответил на несколько вопросов журналистов. Потом все двинулись к храму, к месту, где виднелась памятная плита, Рабочие получили приказ табличку снять. Под вспышки фотоаппаратов те приступили к работе. Через мгновение табличка поддалась, и рабочие сняли ее со стены. За нею зияла выемка с углублением в котором все увидели бумагу, свернутую в пожелтевший свиток. Толпа оживилась. Полицмейстер как представитель власти подошел, взял свиток. Текст, который он читал, эхом разносился над толпой.