До сотворения мира. Студёная вода и Чёрный медведь

До сотворения мира. Студёная вода и Чёрный медведь
Дмитрий Кноблох

В стране лесов, жили весёлые и отзывчивые люди. Мужчины носили бороды и, несмотря на добродушный нрав, были умелыми охотниками и храбрыми воинами. А женщины заплетали волосы в тяжёлые косы и были лучшими на свете хозяйками в их домах было тепло и уютно. Их мужчины и дети здравствовали, а закрома были полны. Детиэтих людей с младых ногтей привыкли помогать родителям и почитать старших. А старики жили в уверенности в том, что молодёжь будет слушать их и заботиться о них, и делились мудростью.

До сотворения мира. Студёная вода и Чёрный медведь

Дмитрий Кноблох

Корректор Лидия Романчикова

© Дмитрий Кноблох, 2022

ISBN 978-5-0055-9921-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

До сотворения мира

Студёная вода и Чёрный медведь

Посвящается моим товарищам, с которыми я находился в тяжёлой жизненной ситуации, и которые переживали за создание этой книги, а также всем, кто терпит лишения и страдает, но не забывает, кто он, и, несмотря ни на что, остаётся тем, кто он есть, человеком, готовым разделить последний кусок хлеба с голодным и встать на защиту справедливости, хотя перевес сил не в его пользу. А также тем, кто их искренне любит и ждёт в родном доме, что придаёт сил этим людям, когда уж совсем тяжело становится.

Держитесь, братцы!

Пролог

Очень давно, когда даже знаменитые пирамиды Египта, совершенно никому не известные, даже, скажу более, не ведающие об уготованной им судьбе быть одним из мерил древности, мирно лежали себе в неразработанных покаещёкаменоломнях среди других каменных глыб, точно таких же кусков камня, того же цвета и химического состава, кроме, разве что, того факта, что те, другие куски камня, совершенно не оставили следов в исторических летописях, которые, может, уже и велись в то время, и даже, может, дошли до наших дней, но вот о камнях, которые не стали частями пирамид или не прославились как-нибудь иначе, в них точно ничего нет, что вполне очевидно, так как каждый камень, даже уж очень большой, ну никак не опишешь, даже если очень захотеть, так вот, на матушке-земле даже в те тёмные времена жили себе да поживали люди.

Может, кому-то это покажется странным, но люди жили и в те стародавние времена, когда о великой и ужасной Римской империи не говорили во всех уголках обитаемых земель. Жили себе люди да жили, даже и в те времена, когда мудрый народ Поднебесной ещё не отгораживался от орд кочевников великими стенами. И это потому, что, видимо, ещё пока бесстрашные степные всадники не шли по миру всесокрушающей конной лавиной.

Были же времена, когда утончённые и изысканные поэты стран жаркого Востока воспевали в своих стихах и песнях чернобровых красавиц, восхищалисьими и были готовы ради них совершать славные подвиги, а не закутывали их в нелепые чёрные одеяния, пытаясь скрыть эту красоту от посторонних глаз.

Когда-то были битвы, в которых судьбы воинов, да и исход всего сраженья по большому счёту, могли решиться честным поединком доблестных вождей. А данное честное слово почиталось так, что было бы лучше умереть, чем нарушить его. Это было очень хорошее время, когда люди брали от земли ровно столько, сколько им было нужно чтобы жить, а отдавали этой земле столько, сколько могли отдать. И делали они это с благодарностью и от чистого сердца, так как понимали, что если любить свою землю, то и она будет давать свою любовь тебе и твоим детям.

Чудесное времечко! Ох, как же давно оно было!

И как раз в это время в стране лесов, стоящих на равнинах, через которые текли тогда, да и, в принципе, текут до сих пор, полноводные реки, жили весёлые и отзывчивые люди. Мужчины носили бороды и, несмотря на добродушный нрав, были умелыми суровыми охотникамии храбрыми воинами. А женщины заплетали волосы в тяжёлые косы и были лучшими на свете хозяйками, так как всегда знали, что и когда сделать, чтобы в их домах было тепло и уютно. Их мужчины и дети здравствовали, а закрома были полны. Дети этих людей с младых ногтей привыкли помогать родителям и почитать старших. А старики жили в уверенности в том, что молодёжь будет слушать их и заботиться о них, и делились нажитой мудростью с бесшабашной молодью. А иногда даже останавливали слишком горячие головыот разных поспешных поступков.

У этих людей были открытые лица, на которых часто можно было увидеть задорную улыбку. Волосы их были в основном светлых оттенков, от пшеничного до каштанового, а глаза стального или голубого цвета. Эти люди знали три простых правила, которые, собственно, и составляли основу их мировоззрения: люби свою землю-матушку, что даёт тебе пропитание и защиту, заботься и люби своих родных и близких и почитай свой род, уважай соседей и помогай им в трудный час, и тогда соседи придут на помощь, коли у случится беда. Так жили эти люди испокон веков и были счастливы тем, что они так живут.

Они славили своих богов, те высшие силы, которым они покланялись, ибоги отвечали им на их просьбы. Все свои дела они решали на общем сходе, что назывался братчина, и который был ещё одновременно праздником с песнями, плясками и хороводами. На братчине выбирали того, кто будет представлять род на совете родов, который называлсявече, наверное, оттого, что на этом вече вечно что-то решалось, а может, потому, что это был извечный способ решения общественных дел.

Соседи из других народов, что жили рядом, за добрый нрав и открытость души славили этих людей. Возможно, это и есть причина того, что до наших дней дошло общее название разных родов, из которых состоял этот народ, и зовётся этот народславяне. А может быть, и нет. Кто теперь скажет точно, дело-то давно было. Но, как ни крути, это были славные и добрые люди, а ещё они были нашими предками.

Войны этим славным племенам были вовсе ни к чему. У них и так всего было в достатке. Да и не по нраву им было почём зря кровь проливать. Жили они, не меняя уклада веками, подчиняясь воле Богов и совету уважаемых людей, коих выбирали на братчине из своих соплеменников. Дома их звались избами, потому что избавляли их эти дома от горестей и хлопот, что таились за бревенчатыми стенами. Жили они в сёлах. Где селились, там и было село. На селе было две основных избы, мужская и женская. И было это потому, что вместе жить было гораздо практичнее, чем порознь. И хозяйство вместе вести сподручнее, чем по одному. Мужам, к примеру, не нравилось, что детки малые кричат, а те, кто постарше, докучают, от дел отвлекают. Ещё неладно было, что бабы вечно меж собой судачат, не дают до дел собраться. Вот и ставили себе мужи отдельную мужскую избу, где они спали и иные важные мужские дела решали. А бабам тоже было несладко, когда мужи постоянно в избе храпят, всё разбрасывают, беспорядок учиняя, а ещё и ворчат на чём свет стоит, что им их мужчинские дела мешают решать.

А дела – это смех, а не дела: как зверюгу убить для еды, избу поправить, да ворогов, которых никто в глаза не видел, от села отогнать. Вот и требовали, чтобы мужи им отдельную избу ставили. Так и жили мужская и бабья избы, ну а кто помиловаться хотел или деток малых, которых в бабью избу селить рано, воспитывал, тем отдельные избушки малые ставили, пока в большие обратно не вернутся. Вот это и было село, ну, не считая хозяйственных построек, где скот жил и припасы хранились. Селились вдоль рек, которые были ещё путями сообщений для обмена товарами. Летом на больших вёсельных лодках с одной мачтой и прямым парусом, которые они звали ладьями за их красоту (Лада – богиня любви, красоты и весны, а слово ладная означало красивая; ладья от слова ладная), а зимой на санях, запряжённых лошадями, по льду этих рек.

Царей или иных властителей у этих гордых и свободолюбивых племён отродясь не было, верования им не позволяли. А все насущные проблемы рода, в зависимости от их важности, они решали на братчине, это если род собирался. Ну или навече, ежели меж родов сход был, с теми, кого на братчине же и избирали. Разумеется, в ходе открытого голосования, так как бумагой тогда ещё не пользовались, и, уж тем паче, марать её не научились. Да и, прямо сказать, считать и писать эти люди в своём подавляющем большинстве не умелиза ненадобностью. Зачем уметь писать, если писать не на чем, а руны вырезать или вышивать можно так, как волхвы велят. Да и вообще, волхвов это дело, с рунами общаться. А считать, так это вообще занятие бестолковое, что считать-то, если и так всего полно, бери сколько нужно, и вся недолга.

А вот те проблемы, которые нужно было решать без промедления, которые, так сказать, требовали храбрости, смекалки, тактического расчёта и иным образом нуждались в участии личности, решались, само собой, этой личностью, которую тоже на вече родов выбирали. И называли эту личность князь, по причине того, что ему было даровано право вещать с высоты и решать судьбы других людей. «С коня говорящий», по крайней мере, такая версия бытует.

Князья собирали и вели дружину для защиты сёл, весей, как их тогда называли, от вражеских набегов, которые, если уж быть честным, были редкостью. Так что основными функциямикнязя были суд, короткий и справедливый, и поддержание общественного порядка посредством имеющейся у него дружины, на содержание которой рода, выбравшие князя, выделяли людей и ресурсы. Короче говоря, следить, чтобы никто не лиходействовал.

Так что князь и воины его, вои по-старому, вовсе дармоедами не были, а денно и нощно порядок в землях, где родичи жили, хранили, чтобы законы, по которым предки жили, блюли, богов уважали и со старейшинами не спорили. Ну дивчин не обижали почём зря, у славян с этим делом всегда строго было! Жена есть мать, а мать свята, так как земля родная свята, обе рожают, жизнь дают. Кто бабу обижает, тот землю свою не чтит, а землю не чтить – беду на весь свой род навести, стариков и деток на погибель кинуть.

Короче говоря, так и жили эти люди, предки наши. Радовались и печалились, растили хлеб и воспитывали детей. Любили родных и защищали их от напастей. Строили дома из брёвен могучих деревьев, среди которых рождались. Менялись избытками товаров с соседями или просто так давали тем, у кого нужда. Почитали богов, уважали стариков, рожали детей и учили их тому, что знали сами. Шли годы, годы складывались в века, века меняли тысячелетия, а они жили себе и жили на своей земле так, как жили их предки, всё также, согласно заветам своих Богов, любя свою землю и хороня свой род. И было это ещё задолго до той ужасной войны, что благополучно завершилась договором о сотворении мира аж семь тысяч пятьсот двадцать четыре года тому назад, года, от которого славяне ведут свое летосчисление. Договором мира между востоком и западом, в Звёздном зале той страны, которую нынче мы знаем как Поднебесная империя. И договор тот, который они тогда заключили, и тут, и там по сей день чтут, видно, натерпелись горюшка с той войны.

Но наши предки жили ещё задолго до «сотворения мира». Великой памяти в истории они не оставили, жили себе и жили. Воевать ни с кем особо не воевали, смысла для войны не было. Ну, верно, к чему соседей тревожить, землю их захватывать, не к чему, вон её, земли, сколько, приходи да живи, что захватывать-то, силы тратить и жизни почём зря губить. А не земле этой всего в избытке, бери только в меру и относись с бережливостью. Дома из брёвен ставили, а брёвна – это не самый лучший для археологов материал, не лежат они в земле-матушке долго. Ведь на земле как, то, что из неё вышло, то в неё и вернуться должно. И очень плохо, когда земля не принимает, это значит чем-то боги прогневались, а вот это уже скверно. Да не просто скверно, мерзко, я бы сказал. Кто не верит, может посетить ближайший полигон ТБО (твёрдых бытовых отходов), мимо которого не промахнуться, по запаху можно найти.

Что-то я ушёл от сказки, вернусь, пожалуй. Так что ни артефактов, ни раскопок городов древних от наших предков не осталось. Как будто и не было их вовсе. Ну жили и жили когда-то, кто-то, кто ж знает, кто и где. Ну и слава Богу. А то, что не оставили ничего, так это даже хорошо, ведь у кого памяти от предков нет, тот рода своего не знает. А кто рода своего не знает, тот себя не ведает. А кто себя не ведает, тем и управлять просто, что ни скажи, всё сделает, ведь откуда ему, бедолаге, знать, что хорошо, а что плохо, если не научили и заветы не передали. Так что вот такая петрушка получается.

Но силы высшие, которые почитали наши предки, помогли им. Видимо, довольны были и одарили даром великим. Пращуры наши оставили нам другую память. Можно назвать это даром божьим или прихотью природы-матушки, уж как кому угодно будет. Но это чувствует каждый носитель нашего языка и нашей культуры. Память об этих людях живёт внутри нас, потомков этих людей. И именно эта память делает нас такими, какие мы есть. Храбрыми и находчивыми, добрыми и мягкосердечными, уважающими старость и восхищающимся молодостью, любящими свою землю и свободными по своей сути. Несмотря ни на какие клетки, запреты или оковы. Так давайте же, братцы, будем достойны людей, которые жили на этой земле задолго до нас. Тех самых, которых соседи прозвали славянами. Уж кто-кто, а соседи точно врать не будут. Славяне, значит, славяне.

В этой книге я, Боже меня упаси, не претендую на достоверность неких исторических фатов и уж тем более не пытаюсь создать альтернативную реальность. А также не хочу ничего доказать кому-либо из учёных мужей. Скажу более, если кто сумеет достоверно описать то, что было на нашей земле десять тысяч лет назад, опираясь на факты, лично поклонюсь в ноги этому человеку, не забыв перед тем снять перед ним шляпу. Но так как пока никаких фактов относительно бытия народов, населявших ту землю, на которой я сейчас живу, нет, а ведь кто-то на ней жил, я верю одному факту, самому главному, прямо такому факту-факту расфактическому! А именно: той крови, которая течёт по моему организму, и тем сказкам, которые мне рассказывали мои бабушки. Я полагаюсь, да, именно на неё, на ту самую генную память, на тот дар, который нам оставили наши праотцы, благодаря которым мы те, кто мы есть, несмотря ни на что. Хвала богам, тем, в которых каждый из нас верит. Или не верит – специально для этих людей, хвала Матушке-природе.

Так вот, братцы, то, о чём я пишу, это не некий исторический факт. Это то, что подсказывает мне моя кровь. Кровь потомка многих народов, но, прежде всего, кровь сына славянского рода. Я пишу сказку, но, думаю, каждый поймёт, что сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

С уважением к ко всем читателям всех родов, племён, народов и рас, полов, возрастных групп и кулинарных пристрастий.

Димитрий, потомок немецких вояк, но сын русской женщины, русский по духу и образу мысли, православного вероисповедания, но помнящий о вере пращуров, так как отголоски этой веры до сих пор влияют на житие наше. Патриот своей родины, той земли, на которой родился, живу и где родились мои дети. Анархист по убеждениям. Любящий муж, сын, отец и дед.

Мир вам, братья и сёстры!

Сказка начинается…

Студеная вода и Чёрный медведь

Глава первая. О том, что все всегда знают, чего делать не надо, но всё равно делают

Когда-то все, даже самые храбрые и достойные люди, равно как и законченные негодяи, были малыми детьми. Так уж, простите, матушка всего живого, богиня Дивия, устроила. И, как правило, чем более мы непоседливее и любопытнее в детстве, чем больше нас ругают женщины и наказывают мужчины, тем большую мы, когда подрастём, приносим пользу нашему роду, если, конечно, доживаем до этого счастливого возраста с руками, которые суются, куда не стоит их совать, и ногами, которые ходят там, где лучше не ходить.

Вот так и достойный, уважаемый муж, прославленный своими великими деяниями, во многих землях о ком сложено немало песен, а о подвигах которого ходят легенды, известный в миру под добрым именем Волеслав рода Радимичей из племён Кривичей, не всю свою жизнь был могучим воем и мудрым предводителем. Бывали когда-то такие времена, когда он не обводил грозными очами залы, где его решенья ждали другие славные мужи и храбрые вои. Некогда и он был неслухом, и его вечно бранили в женской избе, где, собственно, он и жил с мамкой и остальными бабами, так как был мал ещё для мужской избы, куда мечтал попасть. Мечтал он в основном перед тем, как заснуть, видя себя в облике славного героя. Но до этого было пока ещё далеко, а в бабьей избе всегда находилось что-то вкусное и добрые сказки на ночь. А также редкий день Волеслава, которого тогда ещё кликали Волькой, обходился без того, чтобы кто-то из мужей рода не надрал ему уши или не угостил хворостиной по известному месту, тому самому, куда обычно влетает хворостиной или иным схожим с ней предметом разным неслухам и буянам в том самом нежном возрасте, пока они поперёк лавки лежат.

Так вот, Волеслав пока ещё не вырос, а был всего лишь Волькой, чумазым мальчуганом, что щеголял одетым по последней в селе моде, которая, правда, за прошедшие тысячелетия не претерпела сильных изменений, а именно, в порты (одежда для детей), штаны и рубаху из грубой сероватой льняной ткани, которую называли портно, собственно по этой причине порты звали портами. Причём, поверх рубахи у Вольки была совершенно новая меховая безрукавкас мехом вовнутрь, точно такая как у его отца, охотчего мужа (охотника). На ногах у него были отличные лапоточки, которые, нужно отметить, Волька сплёл самолично, и они были надеты поверх обмоток, сделанных из того же самого льняного полотна, портна, что и порты на Вольке. Грязные светло-русые волосы были схвачены кожаным ремешком в пучок на затылке, а лоб опоясывал берестяной обруч с рунами, которые обозначали его принадлежность к роду и оберегали его от бед, по ходившим в те времена представлениям о том, что может уберечь ребёнка от бед. Но, правда, иногда обруч менял расшитый рунами детский платок, который вы никогда не догадаетесь из чего был сделан. Верно, из портна, но только не такого грубого как остальная одежда. На груди, под рубахой, был надетый матушкой оберег. Ну в принципе, пожалуй, и всё. Хотя нет, чуть было не забыл, рубаху Волька заправлял в штаны, а штаны были подвязаны поясом, на котором в кожаных ножнах гордо болталась самая главная ценность Вольки – охотский нож, подаренный отцом. Да-да, Волька уже достиг того возраста, когда мужчина рода был обязан носить при себе оружие. И этим, нужно сказать, Волька страсть как гордился.

Короче говоря, Волька был самым обыкновенным мальчуганом своего времени, среднего роста, с курносым носом, покрытым веснушками, и хитрющими серыми глазами, вечно мечтавшим сделать что-то великое и славное, как любой парень из ватаги (название объединённых общей целью подростков примерно одного возраста) своих сверстников, с кем он бегал. Основным занятием Вольки была тренировка в стрельбе из лука, которая ему и другим парням из его ватаги казалась занятием скучным и совершенно не нужным, по той причине, что они уже и так вроде охотчие мужи хоть куда, в чём были совершенно уверенны, так как точно били в цель аж с двадцати шагов, ну чему ещё можно учиться-то. Правда, эту уверенность не разделял их наставник, старый дед по имени Доброхлеб. Он вечно ходил со здоровой хворостиной, которой лупил по пятым точкам особо нерадивых лучников, для науки, как он говорил. Причём сам Доброхлеб за лук отродясь не брался, чем вводил в замешательство юных охотчих. Во-первых, у него просто не было лука, может, конечно, и был, но его никто никогда невидал. А уж, простите, раз ты весь такой из себя лучник, то и лук у тебя должен быть не хуже, чем у славных воев из Княжьей дружины. Ну уж, как минимум, из Мохнатозверя (мамонт) клыков. И с луком этим лучник ну уж никогда, по мнению всех учеников деда Доброхлеба, вообще никогда расставаться не должен. А во-вторых, ходить в лес на охоты Доброхлеб не любил, у него были совершенно другие интересы. Несмотря на это, своё мнение вся ватага держала при себе, и с дедом спорить или пререкаться никто из юнцов не пытался. Потому что, во-первых, учил он хорошо, а во-вторых, чуть что, лупил хворостиной, ну и, пожалуй, третье, что было, наверное, самым главным. Доброхлеб сбивал птицу камнем с сорока шагов, ну, само собой, если ему была нужна эта птица, резким и молниеносным броском камня из пращи. Причём на памяти всех его многочисленных учеников, которых он воспитал за все годы, что преподавал, ну ни разу не было случая, чтобы он промахнулся. Так что Доброхлеба не только побаивались, но и уважали.

Гонять своих подопечных Доброхлеб мог на протяжении нескольких часов, а мог и отпустить практически сразу, это как пойдёт. Дело было в том, что дед иногда помогал волхвам Перуна в святом месте. А так как волхвы обращались к Богам как правило в ночь, и общение их проходило, по устоявшемуся обычаю, до утренней зари, дед иной раз чисто физиологически не мог проводить занятия должным образом, по той причине, что хотел спать. И, проверив луки своих учеников, дав им формальные указания несколько раз выбить мишени, он отпускал ватагу по их ватажным делам, а сам заваливался спать, чему юные охотники были безмерно рады.

Нет, разумеется, бесцельное шатание по посёлку старшими, особенно обитателями бабьей избы, совершенно не поощрялось, и праздно шатающихся по селу молодых людей частенько тут и там привлекали к общественно полезному труду. Да и, кстати, молодые жители общины этому нисколько не противились, а даже, нужно сказать, наоборот, всячески старались помогать старшим старательно и ответственно. Скажу больше, дети в общине не только помогали старшим, но ещё и хвастались друг перед другом своими достижениями. Однако, в счастливые часы, пока взрослые считали, что дети на стрельбище и не думали привлекать их к помощи по хозяйству, у молодёжи появлялась уникальная возможность смыться в лес и применить полученные на стрельбище навыки, на практике, так сказать. Само собой, молодёжи строго-настрого запрещалось ходить в лес без сопровождения взрослых, так как всем известно, что в лесу полно всяких нежданных опасностей. Но когда запреты взрослых останавливали детей, а тем более таких бесстрашных, умелых и подготовленных ко всяким сюрпризам охотчих мужей, которые бьют без промаха из дубовых луков тростниковыми стрелами с двадцати, нет с целых двадцати шагов? Да я вас умоляю! Ну как можно упустить такую возможность прославиться перед сородичами? А ещё если учесть тот факт, что стрельбище для юнцов расположено на самомокрайке посёлка, куда редко кто ходит, и за стеной скотного двора, за которой не видно, что делает молодёжь. Разве можно упустить эту уникальную возможность показать свою доблесть в запретном лесу? Да ни в жизнь! Ну а поймают, не беда, у всех парней в роду не сходят красные следы от воспитательной работы взрослых. А у некоторых особо одарённых, таких как Волька, например, так вообще не задница, а родовой столб, где волхвы ведут отсчёт летам, ставя на нем засечки. Само собой, молодёжь никогда не думает о плохом, то есть о том, что с ними случится какая-либо неприятность. А это зря, как показывает практика.

Все дети очень любят сказки. Это я вам как отец ответственно заявляю. Мальчишки про героев и храбрых охотников, а девчонки про красавца, духов леса и богинь. В селе, где жил Волька, сказки всегда рассказывали вечером, когда все дела уже переделаны, и тебя одолевает приятная усталость. Как правило, в женской избе горит посередине ярким пламенем главный очаг. К этому очагу собирается вся молодёжь. И женщины, угощая их ароматными горячими напитками из мёда и трав, рассказывают захватывающие истории. Это добрые и поучительные сказки, которые дают молодёжи уроки, как быть, и помогают выживать в этом суровом мире. В этих сказках много разных персонажей, они добрые и злые, они помогают и мешают людям. Но добро всегда побеждает зло. Среди них есть очень страшные и совсем милые. Так вот, одним из самых страшных и опасных вредителей роду человеческому является Чёрный медведь, который живёт в глухой чащобе леса. Ростом он как два обычных медведя. У него чёрная как ночь шкура и когти с ладонь длиной. Клыки у него как ножи, а в глазах пламя реки Смородины (река Смородина разделяет мир живых и мёртвых, и течёт в ней пламя). Питается Чёрный медведь, разумеется, только детьми малыми, которые не слушают взрослых и сами по себе, без присмотра, в лесную чащу бегают. Ходит Чёрный медведь совершенно беззвучно, а, подкравшись, нападет мгновенно. И не было бы от него спасенья, если бы добрая богиня-хранительница детейДзеванане наложила на него чары, чтобы он боялся солнышка и под лучами его начинал таять как лёд. Но хитрый Чёрный медведь всё равно прячется днём в тени деревьев, и, если кто его увидит, и на кого он своими глазами красными посмотрит, того из детей он навсегда запомнит и не успокоится, пока к себе в чащу не сволочёт. Придёт к этому ребенку в тёмную ночку и как есть сволочёт. Так что от него одно спасение – оберег Дзеваны на шее. А если потеряет его ребёнок, то не будет ему от Чёрного медведя спасения.

Вот такая, понимаешь, жутковатая сказочка. Дабы детей от лесов отвадить. И даже больше того могу сказать, иногда помогала. Ну кому охота, чтобы его Чёрный медведь к себе в чащу сволок и неизвестно что там ещё с ребёнком сделал. В лучшем случае съелбы, можно предположить, так как рассказывать, каково в гостях у Чёрного медведя, было некому, от него ещё пока никто не вернулся. Но сказки, как говорится, сказками, а свободное и неучтённое взрослыми время – это свободное время.

И поэтому, дождавшись, когда дед Доброхлеб после очередной помощи волхвам в их общении с высшими силами будет не в состоянии обучать молодёжь стрелковому делу, и, проворчав слова напутствия, отправится спать под свой любимый дуб, эта молодёжь буйною ватагой, разумеется, после подстрекания главных дебоширов, в частности, Вольки, выдвинулась до ближайшей лесной чащи, на охоту.

Глава вторая. О том, чтоиз любой безвыходной ситуации всегда найдётся выход,