Трое в преисподней, не считая мертвецов. Не спрашивай, по ком звонит колокол – он звонит по тебе

– Отпустите! Вы не имеете права!

Только сейчас Светлана с ужасом подумала, что, возможно, убийца той несчастной может находиться здесь, в аэропорту, и пытается улететь отсюда, чтобы его не нашли.

ГЛАВА 3. «ДРУЖБА ИЛИ РАБСТВО?»

Бунтующую женщину вывели из аэропорта на улицу и что-то пытались до нее донести. Светлане легче не стало – если убийца и правда здесь, то все в опасности. Виктор же показал свою плохую сторону и оставил ее здесь, в центре всех событий. Она вздохнула и села на ближайшую скамейку. Интересно, долго ли еще ждать?

Неужели она и правда готова была улететь без них, лишь бы оказаться в безопасности, то есть дома? Готова. Да, это были ее друзья, но жизнь дороже. Светлана не хотела умирать сейчас, она еще многого не сделала. Но что, если с мужчинами у нее так и не получится завести новую семью? Она не сдастся. Уйдет в монастырь и посвятит жизнь Богу, молясь за дочь. Хотя, не особенно она теперь доверяла ему.

Лисичкина оглянулась. Бунтовавшая женщина снова вошла в аэропорт и села (ну, конечно!) рядом со Светланой, больше же некуда! Она понемногу всхлипывала, вытирая слезы и сопли рукавом своей бордовой меховой куртки, затем посмотрела на Светлану и смущенно сказала:

– Извините…

Лисичкина проигнорировала эти слова, зная, что та еще не все сказала.

– Просто нервы… Мне нужно срочно лететь домой, а тут…

– Ничего. Я тоже хочу улететь отсюда. И чем скорее, тем лучше.

Казалось, рукав промок насквозь, но женщина продолжала вытирать влажное покрасневшее лицо.

– Я Маргарита, – хрипло сказала она.

Светлана протянула руку.

– Светлана, психиатр из Ярославля.

Маргарита ответила рукопожатием, переставая плакать. Она сняла шапку с головы, и Лисичкина увидела ярко-рыжие кудри на ее голове.

– А я тоже из Ярославля, – сказала она.

Светлана мило улыбнулась и указала на толпу.

– Я уверена, что всем этим людям надо попасть домой. Но они ведут себя сдержанно. И вы потерпите. Скоро полетим.

Маргарита, казалось, ее не слушала, а смотрела куда-то в толпу, на определенного человека. Светлана тоже увидела его и вспомнила психбольницу в Норильске.

– «Дом потерянных душ» какой-то, – прошептала она.

Мужчина, привлекший их внимание, о чем-то оживленно переговаривался с молодой девушкой, стоявшей около прохода, ведущего на улицу, прямиком к самолетам, безмолвно и недвижимо ожидавшим своих нервничающих пассажиров. Что-то в его внешности казалось Лисичкиной невероятно знакомым, но она, усиленно всматриваясь, никак не могла разобрать, какая именно черта напоминала ей кого-то из прошлого. Еще раз скользнув взглядом серьезных голубых глаз по его квадратному заостренному лицу, покрытому двухдневной темной щетиной, женщина оставила попытки понять, где она могла видеть что-то похожее: в конце концов, мало ли, кого она встречала на многочисленных улицах разных городов, не могла же она запомнить каждого незнакомого прохожего.

Мужчина, по всей видимости, рассвирепев, начал зачем-то размахивать руками в такт своим восклицаниям, и у Светланы внутри все похолодело от его громкого охрипшего голоса, настолько сиплого, что даже невозможно было определить, какой он высоты и сколько примерно лет его обладателю. Рукава черной вязаной кофты задрались до локтей и обнажили выцветшие черно-серые татуировки, покрывающие руки мужчины практически вдоль и поперек. Лисичкина сглотнула, наблюдая за разворачивающейся сценой. Девушка, пытавшаяся усмирить пассажира, оставила свои попытки и обернулась, чтобы позвать кого-то из охранников, и именно в этот момент, молниеносно среагировав, нарушитель общественного порядка подхватил потрепанный дорожный рюкзак и проскользнул мимо, прямиком в распахнутые двери, ведущие ко взлетной площадке.

– Куда?! – вскричала испуганная девушка и в нерешительности заметалась из стороны в сторону. Люди, подогретые смелым поступком мужчины и раздраженные долгим скучным ожиданием, внезапно ринулись вслед за ним, подхватив свои немногочисленные вещи: большинство уже отправили свои чемоданы в багажные отделения.

– Господи! Да куда вы? Гриша! – работница аэропорта цеплялась за одежду проталкивающихся мимо нее людей, но никого не могла остановить. – Гриша!!! Сделай что-нибудь!

Лисичкина обернулась к Маргарите и коротко кивнула головой. Среди толпы, гудящей и немного растерянной, они сами протиснулись через двери по коридору, забитому людьми.

– Думаю, они не смогут теперь помешать нам улететь домой… – прошептала Светлана, обращаясь больше к самой себе и даже не подозревая о том, какой ужас через несколько минут породит произошедший скандал.

Толпа выбежала на улицу к самолету. Люди были возбуждены, но одновременно охвачены паникой. Во главе бежал мужчина в черной вязаной кофте, который практически достиг трапа, ведущего к самолету, как вдруг проход преградил широкоплечий охранник. Он буквально столкнулся с мужчиной, и тот повалился на холодную землю. Сильный удар пришелся на руку и плечо, но он встал и ринулся обратно. Однако с противоположной стороны толпы к нему уже направлялись другие сотрудники аэропорта.

Светлана шла с Маргаритой среди взбудораженных людей, не понимая толком, что происходит. Она держала свою новую знакомую за руку, чтобы не потеряться. Сейчас был примерно полдень, но из-за темных облаков, покрывших все небо, казалось, что уже поздний вечер. Лисичкина вглядывалась вперед, стараясь увидеть хоть что-нибудь, что дало бы ей ответ: идут они к самолету или нет?

Внезапно левую руку охватила острая боль. Ее резко дернули, и около шеи Светлана почувствовала холод железа. Маргариты рядом уже не было.

– Всем стоять на месте!

Светлана посмотрела вниз и увидела сверкающий нож и руку, крепко держащую его, сплошь покрытую татуировками, и до женщины дошло – она в серьезной опасности.

Люди продолжали бежать вперед, но некоторые останавливались, чтобы посмотреть на дальнейшее развитие событий. Это настоящий бунт в аэропорту!

Светловолосая сотрудница в сопровождении двух охранников подбежала к ним.

– Отпусти женщину!

– Нет! Я, клянусь, зарежу ее, если вы не пустите меня в самолет!

«Неужели сегодня всем так невмоготу улететь отсюда?» – подумала Светлана.

– Убери нож. По-хорошему прошу. Иначе…

– Что? Убьете меня? Сотрудники аэропорта убили невинного человека! Эта новость дойдет до президента!

Мужчина с татуировками перешел на крик, так что теперь вокруг них собралось множество людей, прикованных вниманием. Среди них была и Маргарита.

– Эй, да ведь это тот самый убийца! – послышался голос из толпы.

– Да! Ловите его, и покончим с этим! – прокричал второй.

– Пустите нас в самолет!

Поднялся оглушительный гул. Светлана хотела закрыть уши, но не смогла – любое движение могло оказаться для нее последним.

Виктор, резко открыв неожиданно легко поддавшуюся дверь, испуганно скрипнувшую своим тонким металлическим голосом, ворвался, прерывисто дыша, в здание местной прокуратуры. За ним семенил, оглядываясь по сторонам, Уткин, стесняющийся дурного запаха, исходившего от своей старой куртки, и искренне надеялся, что больше никто его не чувствует. Охранник, сидевший при входе, от неожиданности встал, неловко покачнувшись на слабых ногах, и попытался было остановить вошедших, но, открыв рот, не успел произнести и слова, как те пронеслись мимо, сдув грязные салфетки, о которые пожилой мужчина вытирал руки, испачканные шоколадными эклерами.

– Куда ты летишь, прости тебя Господь! – запыхаясь, проворчал Павел, но сбавить шаг не смог: ноги уже несли его сами, неподвластные сигналам мозга.

Снегирёв, увидел табличку, гласившую «Следователь», не потрудился разобрать фамилии, выгравированной золотистыми тонкими буквами, и, дернув за ручку, тихо выругался: запертая дверь не поддалась. Соседний кабинет принадлежал самому прокурору, и Виктору ничего не оставалось делать, как попробовать зайти туда.

Из-за хлипкой деревянной двери раздавался рой мужских голосов, что-то бурно обсуждавших, но Снегирёв, не церемонясь, вошел внутрь, проигнорировав вежливую привычку стучать и спрашивать разрешения. Четверо штатских полицейских и сам прокурор в белой рубашке с расстегнутой у горловины пуговицей, от неожиданности мгновенно прекратили занимавший их до этого спор, и на вошедших устремились удивленные и даже немного разозленные взоры.

– Вы… – начал прокурор, среднего роста сухой, мускулистый мужчина лет сорока или, может, пятидесяти, с короткими серыми усиками и болотного цвета мутными глазами, бегающими по лицам неизвестных гостей.

– Я Виктор Снегирёв, следователь Ярославского отдела полиции, а это – мой коллега, журналист Павел Уткин. – Павел одернул его за рукав куртки, и Виктор спохватился. – Пожалуйста, вот наши действующие удостоверения, ознакомьтесь.

Прокурор внимательно просмотрел ламинированные блестящие карточки и через пару минут вернул их Снегирёву.