Юридический механизм разрушения СССР

– Нередко на самом высоком уровне благословляются процессы отнюдь не перестроечные. Например, меня просили передать членам Пленума, что в республике многие коммунисты связывают идейно-теоретическое обоснование процессов, приведших республику к сегодняшней ситуации, с визитом в Литву Александра Николаевича Яковлева в августе 1988 года, когда эта ситуация только складывалась. Но вот когда она явно повернулась не туда, почему-то оперативной реакции со стороны ЦК КПСС не последовало[130 - Лигачев Е. К. Указ. соч. С. 260.].

Таким образом, поездка А. Н. Яковлева в Литву имела цель не столько разведать информацию о ситуации в данной республике, сколько способствовать разжиганию национал-сепаратизма в Литве и расколу Литовской Компартии. Как видно, Яковлеву это блестяще удалось.

Роль «правой руки» М. С. Горбачёва – А. Н. Яковлева – определена выступавшими недвусмысленно, и эта роль – роль предателя. Но интересная ситуация: после того как прямым текстом руководители компартии Литвы заявили о том, что поездка Яковлева в Литву привела к деструктивным процессам в этой республике, последовала ли на это какая-то реакция М. С. Горбачёва? Надо полагать, что данная информация была доведена до правоохранительных органов и А. Н. Яковлева осудили за измену Родине или хотя бы провели проверку[131 - Хотя трудно поверить, что правоохранительные органы такой информацией не располагали. Разумеется, располагали, в том числе и КГБ, который, как уже упоминалось, доводил до сведения членов Политбюро информацию о тревожной ситуации в Литве.]? Ни в коем случае! М. С. Горбачёв опять как бы «не заметил» этих высказываний, а это неизбежно вновь подтверждает печальный вывод, что тягчайшее государственное преступление – измена Родине – в СССР совершалась группой лиц очень организованно и на самом высшем уровне – на олимпе государственной власти.

Интересно отметить: в тех проблемных регионах, куда посылали Яковлева для урегулирования конфликтов, эти конфликты не только не разрешались, а, наоборот, усугублялись. Так, при решении Нагорно-Карабахской проблемы Е. К. Лигачёва направили именно в Азербайджан, в «обороняющуюся» республику, а А. Н. Яковлева – именно в Армению, в республику «требующую», в республику – инициатор конфликта. Их направили в республики именно в таком порядке, а не наоборот. И удивительно ли, что после поездки Яковлева Армянская ССР не только не прекратила свои требования о передаче в её состав Нагорно-Карабахской автономной области, но и активизировала их, а конфликт перешёл в эскалацию?

В свою очередь, после поездки Яковлева в Литовскую ССР и Латвийскую ССР в них активизировались националистические и сепаратистские тенденции. По справедливому замечанию И. Я. Фроянова, именно после поездки Яковлева в августе 1988 г. в Латвию и Литву уже «в октябре 1988 года почти синхронно, будто по взмаху чьей-то дирижерской руки» были учреждены сначала народный фронт Эстонии, затем народный фронт Латвии и, наконец, «Саюдис» в Литве[132 - Фроянов И. Я. Россия. Погружение в бездну. М., 2009. С. 216.]. Анализируя высказывания Горбачёва в своих мемуарах, И. Я. Фроянов замечает интересную деталь: еще до формирования народных фронтов в прибалтийских республиках Яковлев уже призвал не осуждать их, а сотрудничать с ними, то есть еще до учреждения народных фронтов он знал об их скором появлении, и не просто знал, но и активно им покровительствовал[133 - Фроянов И. Я. Россия. Погружение в бездну. М., 2009. С. 219–220.]. Генерал-майор КГБ В. С. Широнин вспоминает: «После визита Яковлева в Литву “Саюдис”, положение которого до этого было весьма неопределенным, почувствовал, что его делают главной политической силой. Лидеры “Саюдиса” взбодрились и сразу открыто объявили, что их цель – разрушение советской империи. С подачи и благословения Яковлева саюдистами в Литве был развязан моральный террор против всех пророссийски настроенных граждан»[134 - Широнин В. С. Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки. М., 1996. С. 183. / Цит. по: Фроянов И. Я Указ соч. С. 221–222.]. Случайно ли, что в Литву и Латвию в августе 1988 г. был отправлен именно А. Н. Яковлев, а не кто-то другой из членов Политбюро, к примеру Н. И. Рыжков, или А. А. Громыко, или Е. К. Лигачёв? Полагаю, что не случайно. Поездка Яковлева в эти прибалтийские республики имела чёткую цель – недвусмысленно подтвердить согласие М. С. Горбачёва на выход прибалтийских республик из состава СССР. Причём имеются сведения, что вопрос о выходе советской Прибалтики из состава СССР был решён М. С. Горбачёвым и Р. Рейганом ещё в 1986 г. на встрече в Рейкьявике.

Известный историк А. В. Островский пишет: «… В 1988 г. среди латвийской оппозиции появились сведения, что “в Рейкьявике состоялось соглашение между державами, в которое в той или иной форме был включён не только вопрос о Восточной Европе, но и о Балтии”.

По свидетельству бывшего председателя КГБ Эстонии генерала К. Е. Кортелайнена, в 1986 г. возглавляемый им комитет получил агентурную информацию, что в Рейкьявике главы США и СССР обсуждали судьбу Прибалтики. Причём “Горбачёв обещал американскому президенту”, что не будет “мешать прибалтийским националистам” и даст “возможность этим республикам отделиться”. “Это сообщение было передано в Москву, но, видимо, за пределы площади Дзержинского так и не вышло”. А кому В. М. Чебриков мог его представить?

Свидетельство К. Е. Кортелайнена кажется невероятным. Однако оно перекликается с другими фактами.

Летом 1986 г. в Прибалтике возникла группа “Хельсинки – 86”, которая 6 июля обратилась к М. С. Горбачёву с предложением позволить латышам самим решить: быть или не быть им в составе СССР.

Тогда же, в августе – сентябре 1986 г., В. М. Фалин представил в ЦК КПСС записку о необходимости юридической оценки секретных протоколов к договору 1939 г. между СССР и Германией»[135 - Островский А. В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. М., 2011. С. 97–98.].

О предательстве национально-государственных интересов СССР со стороны его руководства свидетельствуют и другие участники событий.

По воспоминаниям бывшего члена Бюро ЦК Компартии Литвы Юозаса Ермалавичюса: «В январе 1990 года, когда Горбачёв приезжал к нам и встречался с членами Бюро ЦК Компартии Литвы, я понял, что он отлично знает механизм разрушения Советского Союза. И чем дальше, тем больше я убеждался, что он ведет себя таким образом, чтобы не помешать действию таких механизмов. Более того, сам действует в соответствии с той же реакционной логикой международного антикоммунизма, под управлением тех же зарубежных сил. Нам в Литве особенно хорошо была видна его игра. Как в кукольном театре: артисты и режиссеры за океаном дергают за ниточки, а марионетки у нас дома повторяют все их замыслы по разрушению государства»[136 - Мальтийский ветер на берегах Прибалтики. Сделка Горбачёва / Сайт «Воскрес». URL: http://www.voskres.ru/literature/library/emilianov.htm. Дата обращения к сайту: 21.05.2015.].

Делился не очень приятными воспоминаниями и Председатель КГБ В. А. Крючков: «Когда по своим каналам, через разведку, контрразведку, мы получали материалы о состоявшихся переговорах Горбачёва в Рейкьявике, на Мальте, в других местах, мы поражались тематике и содержанию этих бесед. Уже тогда откровенно говорилось о продаже ГДР, о смене политического строя в нашей стране, о коренном пересмотре взаимоотношений между западными странами и СССР… Речь шла о вещах, совершенно не совместимых с интересами нашего государства…»[137 - Десять лет, которые потрясли… М., 2002. С. 37.].

Именно ввиду такой позиции М. С. Горбачёва и его сподвижников никаких действенных мер (например, исключение виновных в расколе лиц из КПСС) для предупреждения организационного раскола партии со стороны Центрального комитета предпринято не было, что и способствовало принятию съездом КП Литвы решения о выходе Литовской Компартии из состава КПСС.

Несмотря на осуждение данного политического шага внеочередным Пленумом ЦК КПСС (декабрь 1989 г.)[138 - Внеочередной Пленум ЦК КПСС, 25–26 декабря 1989 г., стенографический отчет / Известия ЦК КПСС, № 6, июнь 1990.], процесс обособления республиканских партийных организаций был запущен.

В итоге декабрьский пленум ЦК КПСС в части решений компартии Литвы принял постановление, не содержащее никаких решительных мер, противодействующих расколу партии. В постановлении содержалась лишь очередная «точка зрения», никого ни к чему не обязывающая: «Пленум ЦК КПСС выражает уверенность, что коммунисты, трудящиеся республики с пониманием воспримут озабоченность ЦК КПСС положением, сложившимся в Компартии Литвы»[139 - Постановление Пленума ЦК КПСС от 26.12.1989. «О вопросах, связанных с решениями XX Съезда Компартии Литвы» // Известия ЦК КПСС, № 6, июнь 1990. С. 141.].

В июле 1990 г., выступая на XXVIII Съезде КПСС и оценивая единство КПСС в свете ситуации в прибалтийских республиках, М. С. Горбачёв, как представляется, справедливо говорил: «Вы знаете ситуацию в Прибалтийских республиках. Несмотря на все меры, принимавшиеся Центральным Комитетом, нам не удалось помешать расколу на партии, оставшиеся на Платформе КПСС и вышедшие из нее. В результате коммунистическое движение в республиках резко ослаблено, к власти там пришли другие политические силы.

Если мы сейчас дадим себя втянуть в размежевание, в расколы, разъединения, то это нанесет поражение коммунистическому движению, будет ослаблять его и открывать возможности для усиления позиций других политических сил. Всем нам нужно извлечь урок из этих событий, постараться найти новые подходы к укреплению интернациональной целостности КПСС, не исключаю – и компартий этих республик»[140 - XXVIII Съезд Коммунистической партии Советского Союза, 2–13 июля 1990. Стенографический отчёт. Т. 1. М., 1991. С. 96.].

Но вместе с тем, несмотря на взвешенные выводы и справедливые оценки, самим Генеральным секретарем ЦК КПСС активно предпринимаются усилия по образованию самостоятельной Коммунистической партии, теперь уже в Российской Федерации, появление которой со всей очевидностью должно было вызвать противостояние между КП РСФСР и КПСС, а также показать ненадобность существования целого – КПСС – при самостоятельности его частей – республиканских отделений партии.

М. С. Горбачев, выступая 19 июня 1990 г. на Российской партийной конференции, созванной для обсуждения вопроса о целесообразности образования КП РСФСР, постоянно подчёркивал необходимость принятия положительного решения по данному вопросу и необходимость в связи с этим «трансформации» конференции в учредительный съезд КП РСФСР. Далее и вовсе недвусмысленно было сказано, что конференция и была созвана для легитимации учредительного съезда КП РСФСР и иной исход просто не рассматривается: «Скажу прямо, мнение это (об учреждении КП РСФСР – Д. Л.) формировалось в довольно острых спорах… Тем не менее сегодня мы можем констатировать, что подавляющее большинство коммунистов, партийных организаций и трудящихся высказались за создание такой партии. Именно поэтому мы с вами здесь, в этом зале, должны принять окончательное решение. Это наша с вами компетенция и вместе с тем наша общая ответственность… Очевидно, что в нынешней ситуации решение об образовании Компартии России должно быть положительным (выделено мной. – Д. Л.)»[141 - Российская партийная конференция и учредительный съезд Коммунистической партии РСФСР, заседание 1, 19.06.1990. / РГАНИ, ф. 91, о. 1, д. 1, л. 77.]. Более того, утверждалось, что «попытки затормозить обновление партии (КПСС, в том числе путем создания КП РСФСР. – Д. Л.) направлены в конечном счете на разрушение КПСС…»[142 - Российская партийная конференция и учредительный съезд Коммунистической партии РСФСР, заседание 1, 19.06.1990. / РГАНИ, ф. 91, о. 1, д. 1, л. 110.]. Иными словами, посыл был простым: или конференция становится учредительным съездом и объявляет о создании КП РСФСР, или в противном случае это будет рассматриваться как подрыв и разрушение КПСС.

Как же обосновывалась необходимость образования КП РСФСР?

В качестве доводов Генеральный секретарь ЦК КПСС заявлял о надобности преодоления ситуации, когда «многие государственные структуры РСФСР были размыты, растворены в общесоюзных», да и в целом «недостроенность российской государственности сказалась отрицательно на делах республики»[143 - Российская партийная конференция и учредительный съезд Коммунистической партии РСФСР, заседание 1, 19.06.1990. / РГАНИ, ф. 91, о. 1, д. 1, л. 98, 112.]. Поэтому создание КП РСФСР будет способствовать расширению и укреплению суверенитета РСФСР, «наполнению российского суверенитета конкретным содержанием». При этом выступавший говорил об опасности возможного противостояния по линии КП РСФСР – КПСС, которое может привести к противостоянию на уровне РСФСР и Союза и в конечном счете к краху последнего[144 - Опасность для государственного единства СССР создания самостоятельной коммунистической партии РСФСР была очевидной задолго до рассматриваемого периода. В конце 40-х – начале 50-х г. попытки создания КП РСФСР были квалифицированы как преступление и закончились так называемым «Ленинградским делом».]. Поэтому такой вариант развития событий официально признавался неприемлемым и недопустимым, ибо он невыгоден ни России, ни другим союзным республикам[145 - РГАНИ, ф. 91, о. 1, д. 1, л. 102–103.].

Вместе с тем эти несомненно справедливые утверждения оставались лишь обычной декларацией, так как никакого механизма, который мог бы предотвратить подобное негативное развитие событий, создано не было. Более того, активное лоббирование создания КП РСФСР продолжало осуществляться даже после провозглашения РСФСР декларации о своем суверенитете, хотя очевидно, что создание самостоятельной КП РСФСР в период господства и прогрессирования сепаратизма в руководстве РСФСР лишь укрепляло последний и давало «зелёный свет» разрушению СССР.

Россию откровенно выталкивали из состава СССР, в том числе на партийном уровне. Когда руководство РСФСР заявило не просто о самостоятельности РСФСР, а о приоритете законов РСФСР над общесоюзными, что явно нарушало Конституцию СССР, руководство КПСС нанесло серьёзный удар непосредственно по самой КПСС как единственной остававшейся силе, которая реально скрепляла СССР, и предприняло все усилия по организации в РСФСР самостоятельной Коммунистической партии.

Таким образом, наряду с молчаливой поддержкой союзным руководством идеи государственного суверенитета РСФСР, провозглашенного ею в соответствующей декларации и по существу означавшего независимость РСФСР от СССР, им делается серьёзный шаг по устранению на этом пути главной преграды – единой КПСС.

Однако на этом действия партийного руководства и в первую очередь М. С. Горбачёва по ликвидации КПСС не закончились.

Следующим и, пожалуй, решающим шагом в деле расчленения партии стали решения XXVIII Съезда КПСС, которые санкционировали ее федерализацию.

Как справедливо указывал проф. Д. Л. Златопольский, стержневой идеей принятого Съездом программного заявления «К гуманному, демократическому социализму» являлось следующее положение: «Они, – говорилось об этих партиях, – разрабатывают собственные программные и нормативные документы, в которых сами решают политические, организационные, кадровые, издательские и финансово-хозяйственные вопросы, проводят линию партии в сфере государственного строительства, социально-экономического и культурного развития республик, осуществляют связи с другими, в том числе зарубежными партиями и общественными движениями»[146 - Златопольский Д. Л. Указ соч. С. 23. См. также: Программное заявление XXVIII Съезда КПСС «К гуманному, демократическому социализму» / Материалы XXVIII Съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1990. с. 97.].

Таким образом, данным решением КПСС расчленялась как единая партия.

В свою очередь, в новом Уставе КПСС содержалось положение, в сущности ликвидировавшее принцип демократического централизма: «Принципиальные решения Политбюро ЦК КПСС, касающиеся компартий союзных республик, рассматриваются при участии их полномочных представителей. В случае несогласия с принятым решением Центральный Комитет компартии союзной республики имеет право, не принимая к исполнению это решение (выделено мной. – Д. Л.), требовать рассмотрения спорных вопросов на Пленуме ЦК КПСС или объединенном Пленуме ЦК и ЦКК КПСС»[147 - Устав Коммунистической партии Советского Союза (утв. XXVIII съездом КПСС) / Там же. С. 117.]. Именно в таком виде руководству КПСС представлялся «настоящий» демократический централизм, противопоставлявшийся существовавшему ранее «бюрократическому централизму»[148 - Политический отчет Центрального Комитета КПСС XXVIII Съезду КПСС и задачи партии. Доклад Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева, 02.07.1990. / Там же, с. 47.].

Предоставлявшаяся самостоятельность даже в таких вопросах, как программные, организационные и финансово-хозяйственные, свидетельствуют о фактическом выделении республиканских компартий не в КПСС, а из КПСС. Поэтому справедливее было бы говорить не о федерализации, а о «конфедерализации» партии с последующим выходом республиканских партий из КПСС. Иная цель не прослеживается: если республиканские партии юридически получают самостоятельность (в том числе хозяйственную) и «юрисдикция» каждой партии распространяется на территорию собственной республики, то для чего нужна КПСС – партия единого, если составные части пытаются обособиться от него и это единое преодолеть?

Таким образом, юридически предоставлявшаяся республиканским партиям самостоятельность имела целью не повышение их ответственности перед обществом, а «выталкивание» их как составных частей из КПСС.

Теперь вопрос ликвидации КПСС становился вопросом времени. И в решающий момент – а он выдался в августе 1991 г. – общесоюзные руководящие структуры партии были «отброшены» (заявление М. С. Горбачева о сложении полномочий Генерального секретаря ЦК КПСС и о том, что «ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске»[149 - Партия сыграна. Заявление, которое уже не потрясёт мир // Известия от 26.08.1991, № 203.]) и в итоге остались ничем организационно не связанные республиканские партийные организации.

Подводя итог, следует отметить, что территориальное расчленение КПСС было возможно, с одной стороны, благодаря действиям сепаратистски настроенных руководителей республиканских комитетов партии и пассивной позиции союзного партийного «центра», с другой стороны, благодаря активным действиям самого руководства КПСС, приведшим к образованию КП РСФСР и федерализации КПСС.

§ 4. Подрыв внутренней монолитности КПСС

В очередной раз следует отметить, что могильщиком КПСС явилось её руководство. Для подрыва идейного единства и политической боеспособности партии были использованы давно известные способы, подвергшиеся критике ещё В. И. Лениным и И. В. Сталиным как враждебные партии и всему советскому строю. Один из таких способов – допущение фракционности в партии.

Фракционность была осуждена и запрещена еще на X Съезде РКП (б). Тогда на съезде В. И. Ленин говорил об опасности «синдикалистско-анархистского уклона». Выступавший отмечал: «Уклон не есть еще готовое течение. Уклон – это есть то, что можно поправить. Люди несколько сбились с дороги или начинают сбиваться, но поправить ещё можно. Это, на мой взгляд, и выражается русским словом “уклон”. Это подчеркивание того, что тут ещё нет ничего окончательного, что дело, – легко поправимое, – это желание предостеречь и поставить вопрос во всей полноте и принципиально. Если кто-либо найдет русское слово, более выражающее эту мысль, – пожалуйста…». То есть, как видно, под «уклоном» понимались взгляды, убеждения, отличные от политической линии партии, но еще не сформировавшиеся окончательно в какое-либо течение. В свою очередь, «фракция» – это группа с особой платформой, для которой характерны замкнутость и собственная дисциплина. Уклон представлял опасность для правящей партии, поскольку, как отмечал Ленин, «одно дело теоретическая дискуссия, другое дело – политическая линия партии, политическая борьба. Мы не дискуссионный клуб. Издавать сборники, специальные издания мы, конечно, можем и будем, но мы должны прежде всего бороться в самых трудных условиях и поэтому должны сплотиться воедино…»[150 - Ленин В. И. Доклад о единстве партии и анархо-синдикалистском уклоне. Полное собрание сочинений, т. 43. М., 1970. С. 101–102.].

Усмотрев в выявленных уклонах угрозу появления фракций, которые в конечном счете могут привести к расколу правящей партии, X Съезд РКП (б) принял резолюцию «О единстве партии»[151 - Резолюция X Съезда РКП (б) «О единстве партии» // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, ч. I, 1898–1925. М., 1953. С. 527.]. В ней, в частности, утверждалось: «2. …в партии обнаружились некоторые признаки фракционности, т. е. возникновение групп с особыми платформами и со стремлением до известной степени замкнуться и создать свою групповую дисциплину. Необходимо, чтобы все сознательные рабочие ясно осознали вред и недопустимость какой бы то ни было фракционности… 6. Съезд предписывает немедленно распустить все без изъятия образовавшиеся на той или иной платформе группы и поручает всем организациям строжайше следить за недопущением каких-либо фракционных выступлений. Неисполнение этого постановления съезда должно вести за собой безусловное и немедленное исключение из партии».

Как главная внутренняя угроза единству партии фракционность осуждалась и в дальнейшем – на протяжении всего доперестроечного периода истории партии.

Об опасности фракционности не только для партии, но и для всей страны с политической прозорливостью предупреждал И. В. Сталин: «Существо троцкизма состоит… в отрицании необходимости железной дисциплины в партии, в признании свободы фракционных группировок в партии, в признании необходимости образования троцкистской партии. Для троцкизма ВКП(б) должна быть не единой и сплоченной боевой партией, а собранием групп и фракций со своими центрами, со своей дисциплиной, со своей печатью и т. д. А что это значит? Это значит провозглашение свободы политических фракций в партии. Это значит, что вслед за свободой политических группировок в партии должна прийти свобода политических партий в стране, т. е. буржуазная демократия. Стало быть, мы имеем здесь признание свободы фракционных группировок в партии вплоть до допущения политических партий в стране диктатуры пролетариата, прикрываемые фразой о “внутренней демократии”, об “улучшении режима” в партии»[152 - Сталин. И. В. Полное собрание сочинений. Т. 12. М. 1949. // Сайт: «Сталинизм». URL: http://stalinism.ru/Tom-XII/Politicheskiy-otchet-TSentralnogo-Komiteta-XVI-s-ezdu-VKPb.html. Дата обращения к сайту: 15.10.2012.].

Принципиально по-иному руководители КПСС стали оценивать фракционность в период перестройки. Ко второй половине 1991 г. в партии созрели и активно действовали несколько политических течений, фракций, некоторые из которых впоследствии доросли до самостоятельных партий[153 - Например, «демократическая платформа в КПСС» стала в конечном счете Демократической партией России. См.: Стенограмма учредительной конференции ДПР. 26.05.1990. М., 1990. С. 2 // РГАСПИ, ф. 661, О. 1., д. 3. Л. 2.]. По словам М. С. Горбачёва, «существовало пять течений. Это была уже не партия, а политический блок. По сути дела, сохранялось лишь название КПСС»[154 - Горбачев М. С. Беседа с главным редактором «Российской газеты» В. Логуновым // Российская газета. 13.08.1993.]. То же отмечают и другие политические деятели[155 - См., напр.: Лукьянов А. И. Переворот мнимый и настоящий. М., 1993. С. 81–82.]. На официальном уровне нередки стали упоминания о так называемой «Демократической платформе в КПСС» и «Марксистской платформе в КПСС», что, в сущности, в тот конкретный исторический момент означало существование партийных фракций.

Решающим шагом в правовом закреплении идейного и организационного раскола в партии стало решение XXVIII съезда КПСС (июль 1990 г.), закрепившего «право отдельных коммунистов и групп выражать свои взгляды в платформах»[156 - Программное заявление XXVIII Съезда КПСС «К гуманному, демократическому социализму» / Материалы XXVIII Съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1990.]. По замечанию проф. Д. Л. Златопольского, такое решение превращало КПСС в «своеобразный идеологический клуб» и «отбрасывало партию на семьдесят лет назад к ситуации, которая была в РКП (б) до ее X съезда, когда существование и деятельность в ней партийных фракций была запрещена»[157 - Златопольский Д. Л. Разрушение СССР (размышления о проблеме). М., 1998. С. 22.].

Очевидно, что создание фракции в условиях однопартийной системы – безусловный шаг на пути к образованию самостоятельной политической партии. В то же время фракционность представляет угрозу целостности самой партии, в которой она существует, поскольку может повлечь внутрипартийный раскол. А это уже, вероятно, приведет к исчезновению партии с политической арены.

Интересно отметить, что в КПСС фракционность была легализована уже после изменения ст. 6 Конституции СССР 1977 г. (т. е. после введения многопартийности в стране), что свидетельствует не столько о желании руководящих кругов КПСС взрастить из фракций новые партии, сколько о стремлении «взорвать» КПСС изнутри. Причём легализация фракций была осуществлена именно в тот момент, когда фракции уже фактически вызрели в КПСС и некоторые из них[158 - Демократическая платформа // Правда от 03.03.1990, № 62.] откровенно призывали в своих программах к отказу от базовых идей марксистско-ленинского учения: от идеи неизбежности социалистической революции, от идеи верховенства общественных интересов над частными, интернациональных – над национальными. Естественно, заявлялось о необходимости отказа от социализма и монополии партии на власть, заявлялись требования о привлечении КПСС к ответственности за проводимую ей политику[159 - Демократическая платформа // Правда от 03.03.1990, № 62.]. Иными словами, под лозунгами о необходимости внутрипартийной реформы, по существу, проводилась идея о превращении КПСС в рядовую политическую партию буржуазного толка. Справедливости ради надо сказать, что рациональное зерно в выдвигаемых в процессе критики КПСС предложениях, разумеется, было: партия нуждалась в реформировании, демократизации, заслуживал внимания тезис о необходимости ведения внутрипартийных дискуссий, в том числе с допущением критики. Однако реализовывать все эти предложения в целях сохранения единства КПСС можно было бы только после исключения из партии тех её членов, кто встал на путь откровенного раскола КПСС с целью последующей её ликвидации. На практике всё было сделано иначе – сначала в КПСС сформировались течения антисоциалистической направленности, а затем этим течениям был дан «зеленый свет» путем легализации фракций.

Таким образом, еще один серьезный шаг на пути к разрушению КПСС был успешно сделан.

§ 5. Роспуск и запрещение КПСС

Завершающим этапом правового оформления кардинального изменения политической системы СССР является период с июля по декабрь 1991 г., который по праву можно назвать периодом полной и безоговорочной ликвидации КПСС.

В это время принимается целый ряд нормативных актов союзного и республиканского значения, осуществлявших организационное разрушение КПСС и изъятие ее имущества.

Особенностью этих актов является то, что в большинстве случаев и по наиболее острым вопросам они издавались в форме указов Президента РСФСР, зачастую противоречащих Конституции РСФСР и Конституции СССР. В связи с этим некоторые государствоведы даже стали говорить о возникновении в России так называемого «указного права»[160 - См., напр.: Лучин В. О. «Указное право» в России. М., 1996 г.; Лукьянова Е. А. Указное право как российский политический феномен // Журнал российского права, 2001, № 10.]. В. О. Лучин так объяснял причины возникновения явления, названного им «указным правом»: «Б. Н. Ельцин с момента своего избрания Президентом Российской Федерации начал активные действия по отмене Конституции, коренному пересмотру законодательства. Это отвечало общей стратегии тех политических сил, которые привели его к власти: полному отказу от социализма, кардинальному изменению всего уклада общественной и государственной жизни.

Не имея возможности осуществить эти цели легитимным путем и желая придать своим акциям видимость правомерности (выделено мной. – Д. Л.), он параллельно с существующей системой законов начал создавать систему собственных конкурирующих нормативных актов – указов»[161 - Лучин В. О. Указ. соч. С. 3.].