Чистильщики пустошей-1

– Командир. – Голос Волка в ушах, спокойный и невозмутимый. – Мы пройдемся с Чунгой до склада в конце Седьмой улицы. У нас пес немного волнуется.

– Понял. Кот, Кувалда, страхуйте ребят.

– Хорошо. – Кот сегодня чуть нервничает. Напарник до сих пор в лазарете, а Кувалда, несмотря на всю его надежность, немного не тот, кого хотелось бы иметь рядом на работе.

Мерлин и Варяг уже в третий раз проходили по одному и тому же маршруту. Толка пока не было, мысли в голову лезли разные, от озлобленных до совершенно бредовых. Но рациональных все же оказалось больше. Постепенно Мерлин начал склоняться к тому, чтобы организовать что-то типа засады. Вот только количество людей сильно подводило. Фактически они могли бы перекрыть не более четырех улиц из десяти, и то, исходя из двух удобных перекрестков. А в старой части города эти улицы хоть и прямые… относительно, но уже давно между ними во дворах царил хаос, превративший их в джунгли из сараев, подсобок, туалетов и прочих проделок хозяйственных жителей. Но попробовать, возможно, и стоило.

Командира группы смущало то, что убийства горожан происходили не только на улицах. Понятно, что это наиболее легкий способ для подземных жителей. Но вот то, что были и полностью вычищенные квартиры и дома, чьи жители фрагментарно украшали их разорванными в клочья? Это все-таки странно, даже учитывая большой опыт чистильщиков. С подобным приходилось встречаться всего несколько раз, охотясь на Высших мутантов, либо некоторые виды некроформ. Здесь же, если исходить из данных, полученных Инженером после изучения трупов, такого и в помине не было.

– Остановимся? – Варяг замедлил шаг, предугадывая то, о чем уже говорил с другом-командиром.

– Да, давай вон туда отойдем. – Мерлин ткнул пальцем в сторону прохода между двумя невысокими домами. – Там видишь, какая-то мансарда открытая, что ли была. Залезем, да посмотрим что к чему.

– Хорошо. – Варяг повернул в указанную сторону. Зашел в тень между домами, не разгоняемую слабым светом уличных фонарей. Проход был небольшим и заканчивался глухой стеной, сложенной из кирпича. Перекинул автомат на спину, подпрыгнул, ухватившись за кованую решетку, идущую по краю непонятного назначения архитектурному казусу. Подтянулся, мелькнув смазанной полосой, и легко перевалился через ограждение.

– Давай собаку. – Он наклонился вниз, прочнее упершись ногами в металлические прутья.

Мерлин аккуратно подхватил пса под мягкое брюхо, сейчас закрытое проклепанной и глухой «попоной» и поднял вверх. Пришлось напрячься, Норд был крупным и тяжелым псом. Четвероногий чистильщик подъем перенес спокойно, следя по сторонам умными желто-карими глазами и вывалив язык. Оказавшись на балконе, спокойно растянулся у ног Варяга, чуть подняв морду вверх и втягивая воздух. Мерлин огляделся и также быстро, как и напарник, оказался наверху.

– Посмотрим…

Старая часть города, улицы с невысокими домами, теми самыми, в которых с каждой ночью приходит страх. Сейчас по ним двигались лишь несколько человеческих фигур, массивных и угловатых из-за амуниции и оружия, в сопровождении четвероногих мощных теней. И где-то здесь же, осторожно и аккуратно, стелясь вдоль темных стен, прячась в тенях, обходя старые, через два-три горящие масляные фонари, крались те, кто приходит во тьме.

Дом совсем небольшой, в три комнаты. Фасад с облупившейся старой голубой краской, тяжелые ставни, ставший нежилым чердак, с заколоченной изнутри лестницей на него. Женщина, еще недавно молодая и красивая, а сейчас разом потерявшая и юность и привлекательность. Тяжелая работа в мастерской лаков и красок, трое детей, одна из которых, самая старшая и единственная дочь, уже начала помогать ей там же, задыхаясь от паров ацетона, морилки, эмали. Двое младших сыновей сейчас крепко спали в дальней комнате, в первый раз за неделю, бывшую тяжелой для мастерской, накормленные, отмытые куском дешевого мыла, купленного на рынке.

Обе женщины перебирали купленный у толстой торговки с каравана рис. Небольшой мешочек плохого, круглого и плотного риса, высокая бутыль подсолнечного масла, две краюхи хлеба, лук, соль, спички, травяной чай. И денег осталось совсем немного, всего пять серебряных, с обрезанными краями, кругляшей и горсть медяков. Вот и все.

Мать, глядя невидящими глазами прямо перед собой, автоматически убирала в сторону просмотренную крупу, насыпала еще и начинала снова. Дочь, сдувая постоянно попадающие в глаза длинные волосы челки, смотрела на нее жалеючи, переживала. Она хорошо помнила и то, как хорошо было в семье до того, как на руднике пропал отец. Как радостно мать ждала его с шахт, как братья повисали на нем, сильном, высоком, пахнущем табачищем и здоровым мужским потом. И тогда у нее была своя комнатка под крышей, с не заколоченным оконцем, украшенным треснувшим цветным витражом. Отец нашел его на развалинах старого заводоуправления, принес домой и бережно, осколок к осколку, вставил вместо обычного стекла. Было, все это было, так давно…

Волк, сидящий на перевернутом деревянном ящике, в котором наверняка возили яблоки или еще какие-то фрукты, спокойно смотрел в проулок. Чунга, прислонившись спиной к выщербленному ребру стены, дремал. Они уже давно, также, как и командир группы, решили подождать. Лохматый овчар Ермак, сидевший так, чтобы улица находилась перед глазами, тихо зарычал. Второй раз за ночь. Только в этот раз более злобно, глубоким нутряным рыком, встал, широко расставив лапы. Шерсть на загривке медленно поднялась, слабый отсвет от фонаря блеснул на слюне, покрывающей клыки.

– Похоже, что начинается. – Волк сплюнул. – Мерлин, готовность раз…

Тень возле старого деревянного сарая ожила, соткалась во что-то, более плотное и черное, чем темнота вокруг, шагнула вперед. И еще, и еще, беззвучными шагами, быстро и неумолимо направилась в сторону слабо освещаемых городских улиц, на которых, за запертыми дверями и закрытыми ставнями, ждали свежие и горячие тела, кровь и плоть тех, кто не доживет до утра.

– Был бы жив отец… – Женщина всхлипнула, ладонью смешала перед собой обе кучки, перебранную и грязную. – Господи Спаситель, ну почему, почему?!!

– Мама…

– Ну что мама, что мама!!! Да за что же все это нам-то?! – Она продолжала, заводясь все сильнее и сильнее, закрыв лицо руками и уткнувшись в крышку стола. Худенькие плечи, на которых свободно висело ситцевое платьице в цветочек, задрожали.

Дочь встала, обняла ее, прижавшись щекой к теплой, пахнущей дешевым мылом макушке. Вздохнула и пошла на небольшую кухню, уже давно и привычно понимая, что следует поставить чайник на конфорку.

Тук-тук-тук… что-то коротко постучало в дверь дома с заколоченным чердаком.

Мерлин с Варягом быстро и слаженно бежали вдоль по улице, стараясь двигаться тихо, не выдавая себя лишними звуками, скользя в тени от домов. Рядом, мерно и мягко несся Норд, уже почуявший запах тех, за кем они вышли охотиться. Быстрее, быстрее, в ту сторону, куда сейчас осторожно направлялись двойки Волка и Кота.

А те, уже объединившись, не могли позволить себе нестись, чтобы не вспугнуть, не дать рассеяться в сгустившейся тьме непонятным тварям, приходящим по ночам. Даже псы, кудлатый Ермак и подтянутый, короткошерстный Грей, не рычали, лишь скалили зубы, ведя вперед четырех человек.

Десяток темных фигур, матово отблескивающих выступающими частями тел, сгрудились у двери старого невысокого дома. Одна из них настойчиво и твердо постучала пальцем, украшенным выгнутым черным когтем по рассохшимся, но все еще надежным доскам двери. Тук-тук-тук-тук…

Девушка, стоя на слабо освещенной кухне, прижала к груди кувшин с водой. По коже бежали мурашки, на спине, к разом вспотевшей коже, прилипла ткань, сердце бешено колотилось в груди. Тело, повинуясь глубоким внутренним инстинктам, вжалось в неширокую щель между стеной и высокой печкой голландкой. В уши тихо и страшно входило то, что слышалось из-за незапертой двери:

– Розочка, Розочка, открой, быстрее…ее…

– Это ты? Дорогой, откуда, как?!!

– Не время, за мной гонятся… стража… стража…

– Да, да, я открываю, уже открываю, чертов засов… дети, дети, папа вернулся, дети-и-и… АААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!

Мерзкий звук, ужасный, ненастоящий в своей жуткой ненатуральности. Вскрик, звук удара, что-то мягко чавкнуло, хрип и еле слышный стон. Тяжелый приглушенный стук, как будто мешок с песком завалился на пол. Пол скрипнул под весом тех, кто вошел в дом, пусть и мягко и неслышно. Еле слышный скрежет, чем-то острым по доскам, переходящий в клацанье, как от целой стаи собак, попавших внутрь.

Одна, вторая, третья… тени мелькали в падающем свете из первой комнаты. Девушка поняла то, куда они сейчас идут, чуя свежий детский запах из спальни. Вжалась в свой угол, закрывая рот ладонью, стараясь не издать ни звука. Зубы стучали друг о друга, как кастаньеты заезжих актеров, летом выступавших на ярмарке, проводимой на площади. Дверь на кухню приоткрылась, скрипя.

Волк, Чунга, Кот и Кувалда, видя, как оба пса начинают ускоряться, перешли на бег. Темные четвероногие тени неслись перед ними, пролетая поворот, и с хрипом устремились вперед, к светлой полосе из открытой двери, возле которой мельтешили уже знакомые высокие фигуры.

Лохматый Ермак старался как мог, но Грей, длинноногий и поджарый дог, успел первым. Мелькнув в свете единственного горящего фонаря, серая молния стлалась по старому асфальту. Одна из тварей успела заметить, развернулась, пригибаясь и выставляя вперед длинные лапы, зашипела… Но пес, обученный и опытный, в отличие от большинства собратьев не боялся этих смердящих страхом и смертью животных. Грей выгнулся вбок и оттуда, неожиданным прыжком, метнулся к цели, со сдавленным рыком вцепившись в горло.

– Мерлин, они здесь, Четвертая улица, сразу после перекрестка с Седьмой. Атакуем, вызывай «скаута», у нас открытый коридор отхода.

– Понял, Волк. Идем. Тундра…

– Я слышал, мы уже в пути.

Мерлин бежал вперед, видя, как к несущемуся Норду присоединилась вылетевшая из глубины перекрестка Найда, хитрая и старая сука. Следом выскочил Мусорщик, за ним Толстый, как обычно пыхтящий, но не отстающий ни на шаг от друга.

За дверью детские вопли, короткие, быстро прекратились. Девушка слышала, как еле слышно кто-то подходит к ней, забившейся в щель и трясущейся. Что-то темное и высокое выросло в узком проеме, худое, странно двигающееся, пахнущее чем-то едким и еле ощутимым. Тихий голос, такой знакомый и ставший таким страшным шелестел, как осенний ветер, задувающий в не законопаченные щели:

– Дочурка-а-а-а… доченька-а-а… что ты прячешься от меня-а-а-а…

Девушка всхлипнула, лопатками ощущая неровности стены за спиной, вдавилась в нее, желая сломать, как мягкую глину, уйти вот от этого, того что стоит напротив, но не получилось.

– Иди ко мне, иди-и-и…

Длинная, худая рука в непонятных наростах, с мягко гнущимися в суставах растопыренными пальцами вытянулась, стараясь дотянуться до нее, становясь все ближе и ближе. Она дернулась от нее, но та выстрелила, неожиданно став еще более длинной, вцепилась в плечо, царапнула ключицу острыми когтями, цепляя сильнее. Девушка закричала, ее ногти впились в кирпичи печки, сдирая с них побелку, в крошащуюся штукатурку сбоку, но рука потянула еще сильнее. Железные пальцы рванули кожу, тащили вперед, к еле белеющему овалу с темными провалами глаз и широко раздернутой в довольной ухмылке пасти, из которой неожиданно ударила вонь смрада и разложения.

Откуда-то снаружи пришел дикий вой, рык, ударил по ушам высокий визг и раздался треск очереди. И сразу же к ней добавились еще несколько таких же, коротких, рвущих воздух спасительных звуков. Девушка крикнула сильнее, и тут хватка ослабиласья, она упала назад, чувствуя, как ткань на груди становится горячей и влажной, чувствуя запах крови. Он повсюду, как ей кажется, в каждой щели ее дома. Но еще сильнее запах того ужаса, который вошел к ним в эту ночь.

Сжалась в комок в тесноте между стеной и печью, которая спасла ее, не чувствуя уже ничего. Ни того, что у нее сломана ключица и кожа разорвана от шеи до пупка, и сейчас горячая красная кровь пропитывала ткань дешевого платья. Ни того, что сидела в луже собственных нечистот, которые не смогла удержать в тот момент, когда тварь, бывшая не так давно одним из самых любимых людей в ее жизни, потащила ее к себе. В себя девушка пришла позже, от яркого света фонаря, бьющего ей в лицо и громкого уверенного голоса худого небритого мужчины, стоящего напротив.

– Девушка, вы целы?.. Айболит, давай-ка сюда…

Высокие темные силуэты неслись вперед по почти темным улицам, стараясь оторваться от людей, преследующих их по пятам. Четвероногие тени, лохматые и рычащие, правда, всего три из четырех, уже почти догнали последнего. Тот попал в яркий круг от прожектора «скаута», которого Капитан отправил по следам тварей.

Темно-серая фигура, с лохмотьями рабочей робы на костлявом гибком теле зашипела, развернувшись. Треснула очередь из пулемета в башне, собаки прыгнули в сторону, и дело закончил уже острый нос броневика, ударившего подземника и швырнувшего его под тяжелые колеса. Звучно хрустнуло, и погоня продолжилась.

В этот раз группе Мерлина повезло, если можно так выразиться, памятуя про уничтоженный дом с его жителями. То ли твари были куда как сообразительнее своих собратьев, с которыми им пришлось иметь дело пару ночей назад, то ли ими кто-то управлял. В любом случае – подземники кинулись наутек, даже не пытаясь вступить в схватку. Часть решила прорваться через узкие проходы между окружающими домами, но тут их поджидал неожиданный даже для чистильщиков сюрприз. Первый же дом встретил высокие силуэты распахнувшимися ставнями и огнем из двух дробовиков. Одна тварь переломилась пополам и покатилась по асфальту, еще одну швырнуло вбок, но она выровнялась и могла бы убежать, но ее достал очередью выскочивший из-за поворота Варяг. Остальные развернулись и присоединились к основной стае, уходившей по улицам куда-то к окраинам старого города.