Социальный порядок в контексте современности: проблемы существования и развития

Особый интерес представляет знаменитый формационный подход К. Маркса, который является своего рода синтезом исторического и социально-философского подходов. В основании данного подхода, как известно, лежит экономический критерий – доминирующий способ производства материальных благ.

С нашей точки зрения, классификация типов социальных порядков может быть построена с учетом природы самого социального порядка.

Как мы уже отмечали, в самом широком смысле социальный порядок есть способность общества поддерживать и воспроизводить собственную идентичность при наличии определенных ресурсов в определенном хронотопе (пространственно-временном континууме). В данном определении важно выделить следующие смысловые моменты:

1) социальный порядок есть ресурсная база существования общества, включающая энергетические, материально-технические, природно-сырьевые, географические, природно-климатические, демографические, властные ресурсы и т. д.;

2) социальный порядок дает возможность обществу существовать в качестве некоторого целостного социального образования, обладающего имманентным свойством отличать себя от других социальных образований (стран, народов, миров, систем).

Таким образом, любой социальный порядок имеет два измерения, которые должны находиться в согласии друг с другом (это обязательное условие существования социума): ресурсное (прежде всего, материальные условия социального воспроизводства) и ценностное.

Ценностное измерение, на которое обращал внимание ещё М. Вебер, подразумевает наличие устойчивых ценностей, образцов, основное предназначение которых «собирание», интеграция членов общества вокруг некоторого смыслового ядра. Разумеется, для воспроизводства образцов необходимы определенные условия и затраты. Речь идет об институтах, основная функция которых и состоит в том, чтобы поддерживать образцы, преобразуя их в институциональную систему ценностей. К таким институтам, прежде всего, относятся религия, образовательные учреждения и т. д.

Такие интегрированные системы ценностей называются по-разному: символические универсумы (П. Бергер, Т. Лукман), центральная культурная система (Э. Шилз), латентные образцы (Т. Парсонс). Часть имеющихся ресурсов (иногда очень значительная) затрачивается на поддержание интегрированной системы ценностей и подавление «маргинальных» и оппозиционных образцов. В различных исторических социумах использовались самые разнообразные технологии и формы воспроизводства интегрированной системы ценностей: многообразные ритуалы, инициации, молитвы, сооружение культовых зданий (храмов), использование символики и т. п.

Агентами воспроизводства ценностей выступают социальные агенты (акторы), которые различаются, прежде всего, по степени доступа к центральной ценностной системе и степени участия в ее воспроизводстве и преобразовании. Можно выделить социально активные группы, репрезентирующие данную систему. Именно на данных группах лежит ответственность за ее сохранение. Именно данные группы с помощью специально создаваемых институтов стремятся интегрировать все население (или, по крайней мере, большую его часть) вокруг данной системы ценностей, подавить или сегрегировать (отделить в маргинальные зоны) те социальные силы, которые невозможно интегрировать.

В качестве активных социальных сил могут выступать различные этносы (арии, готы, монголы, викинги), религиозно-этнические группы (ранние христианские общины, протестанты).

Важно отметить, что власть над ресурсами и ценностным капиталом распределена между членами общества неравномерно. Всегда будут группы, получающие от «социального пирога» наиболее вкусные и большие куски, и те, кому достаются крохи. Всегда будут те, кто недоволен своим положением и оспаривает свое право на «место под солнцем» различным способом. Поэтому для существования социального порядка важно, чтобы все группы и образующие их индивиды принимали общие правила включенности в социальный мир.

Остановимся на генезисе современной парадигмы социального порядка.

Очевидно, истоки современного порядка «уходят» в XIX век – век развития и прогресса. Идея прогресса отражает новую установку порядка – мир принципиально изменчив, и он обращен не в прошлое, а в будущее. Идеи прогресса, эволюции означают понимание социальной истории как необратимого линейного процесса. Развитие идет в сторону лучшего, «цивилизованного».

Данной установке соответствует новый акцент в понимании природы социального порядка – социоцентризм (взамен антропоцентризма и рациоцентризма). Смысл социоцентризма в том, что общество самодостаточно как тип и способ организации. Не от божественной силы и не от человеческого разума зависит социальный порядок, а от того, как организовано общество изнутри. Социальное довлеет над индивидуальным. Но при этом оно динамично, подвижно. Источником развития социумов является внутренняя борьба (конкуренция, классовая борьба).

Социальный мир предельно социализирован. Социальное воспроизводит социальное, используя для этого как институты власти, так и механизмы коммуникации, включая СМИ. У «социального» нет альтернативы. Грань между обществом и средой предельно размыта. То, что раньше входило в понятие среды (природа, страны, народы), сегодня является неотъемлемой частью общества как такового.

На обыденном и научно-теоретическом уровнях происходит отказ от трансцендентальной системы ценностей, в частности, от религиозных ценностей как жизненных ориентиров населения, особенно в городах.

В XX веке можно выделить несколько поворотных пунктов, событий, которые существенно повлияли на ход мировой истории и на умонастроения людей во всем мире. Это и мировые войны, и революции, и послевоенный научно-технический прогресс, освоение космоса, холодная война и ее окончание, наконец, глобализация, вступление всего человечества в информационную эпоху. В эти процессы были вовлечены миллионы людей, разрушены традиционные уклады жизни, системы коммуникаций, политические режимы.

Но можно сказать по-другому: именно сдвиги в общественном сознании людей приводят к смене картин мира, естественных установок на мир и в конечном счете способов бытия. Диалектику объективного и субъективного в воспроизводстве социального порядка великолепно продемонстрировал в своих работах К. Маркс. Немецкий мыслитель обратил внимание на то, что социальный порядок имеет объективную и закономерную природу, т. е. он не зависит от субъективных намерений, желаний, настроений людей. Он является как бы социальной машиной (или организмом), обладающим заданным алгоритмом развития.

Во-вторых, социальный мир принципиальным образом можно изменять. В этом отношении весьма показательно и символично высказывание К. Маркса: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Социальный порядок изменчив. Движущей силой изменений являются массовые анонимные социальные движения (классовая борьба). Наконец, нет и не может быть «порядка вообще», он всегда исторически конкретен. К. Маркс наряду с О. Контом, Э. Дюркгеймом, М. Вебером – не только выдающийся социальный мыслитель, но и один из родоначальников неклассического социального мышления, нового дискурса порядка.

Социальный порядок, каким его знал К. Маркс, соответствует эпохе раннего модернизма и тем вызовам (социально-политическим, экономическим, технологическим, культурным), которые порождает данная эпоха.

XIX век, особенно вторая его половина, ознаменованы расцветом социальности как имманентного свойства общества. Общество модерна – целостная самодостаточная система, которая функционирует по своим собственным законам, алгоритмам. Оно конституирует и совершенствует собственные механизмы саморегуляции (нормы, институты, системы власти). В социальных системах люди превращаются в «индивидов», «субъектов», «обобщенных других», иными словами, в абстрактных агентов (механизмы) социальных функций.

В ХХ веке произошло несколько эпохальных потрясений, крутых переломов. Человечество за фантастически короткий срок пришло от паровых двигателей к новой техногенной цивилизации. Однако ХХ век – это век не только технологических и научно-технических революций, новых форм материального производства (на что чаще всего обращают внимание западные социальные мыслители). Это век революционных преобразований самого человека, его отношения к миру, себе. В ХХ веке можно выделить две исторические эпохи и две базовые парадигмы социального порядка: эпоха развитого модернизма и эпоха постмодернизма. В свою очередь каждая эпоха проходит несколько фаз развития.

Собственно говоря, первым вызовом, ознаменовавшим вступление человечества в ХХ век, следует считать включение широких масс преимущественно городского населения в различные секторы общественной жизни: образования, культуры, бизнеса, политики. Это послужило основанием для Х. Ортеги-и-Гассета утверждать, что ХХ век – это век торжества «массы». Массовость проявляется самым различным образом. Массовость и масса пронизывают все сферы общественной и индивидной жизни. Появляются новые социальные пространства, вмещающие огромные массы людей (небоскребы, массовое социальное жилье (Корбюзье), гигантские стадионы). Везде царит дух циркулирующей массы, массовых перемещений: спортивные зрелища, митинги, демонстрации. Кинотеатры, кафе, отели, улицы, пляжи переполнены.

Появляются принципиально новые активные агенты социальной жизни. Это «масса», которая оттесняет от власти (политической, экономической, культурной) элиту. Массы организованы. Они создают вполне конкурентоспособные корпорации (партии, клубы, профсоюзы, кооперативы, спортивные общества). В отличие от замкнутых иерархических корпораций элит массовые корпорации более демократичны, мобильны, способны к перестройке в новых условиях.

У массы есть ряд принципиальных преимуществ перед элитарным меньшинством. Во-первых, массы достигли такого уровня жизни и благосостояния, который прежде был доступен лишь немногим. Это колоссальным образом расширило их возможности в достижении успеха. Появилась возможность для вертикальной мобильности. Массы осваивают такие сферы общественной и профессиональной жизни, которые раньше были доступны только элите: управление, бизнес, политика, юриспруденция, медицина и т. д.

Массы, утвердившиеся у власти, устанавливают свой социальный порядок. Он основан на определенных установках.

Личные отношения заменяются безличными. О человеке судят не по тому, какой он есть на самом деле, не по его происхождению, а по его статусной позиции в обществе, организации.

Мы живем сегодня в эпоху абстрактных эквивалентов. Все можно калькулировать, подводить под «общий знаменатель». Разумеется, абстрактизация сопровождается определенными гуманитарными потерями: обезличиванием, различными формами экзистенциальной фрустрации.

Залогом успешного продвижения массового общества является «функциональная рациональность», сводившаяся к выбору наиболее эффективных средств достижения как индивидуальных, так и коллективных целей. Рациональность не является изобретением ХХ века, однако именно в этот век рациональность становится абсолютно доминирующим стилем мышления и действия, который пронизывает не только социальную организацию, но также мир повседневности.

В первую половину ХХ века получают развитие такие социальные теории, как функционализм, структурализм, органицизм. Не утрачивают своего значения труды К. Маркса и М. Вебера. На первый план в трактовках социального порядка выходят такие понятия, как структура, функция, организм, действие.

К середине ХХ века мир вступил в индустриальную фазу. Индустриальное общество, прежде всего, основывалось на массовом производстве, массовом распределении, массовом распространении культурных стандартов. Во всех промышленных странах – от США до Японии – до недавнего времени ценилось то, что можно назвать унификацией, единообразием. Тиражированный продукт стоит дешевле. Индустриальные структуры, учитывая это, стремились к массовому производству и распределению.

Безусловно, машины лишают людей индивидуальности, а индустриальные технологии парадоксальным образом вносят рутинность во все сферы общественной жизни. Социальный порядок индустриальной эпохи является стандартизированным порядком. Миллионы людей подчиняются единым индустриальным ритмам, осуществляют схожую технологическую работу «по инструкции», синхронно включаются в работу, синхронно обедают, синхронно покидают свои рабочие места. Затем одновременно возвращаются с работы, смотрят одни и те же телепередачи, что и их соседи.

Люди привыкли к единообразным действиям, привычкам, одинаково одеваться, проводить досуг. Даже мысли и эмоции людей становятся стандартизированными и натренированными, «как у всех».

В эпоху постмодерна, по мнению многих ученых, человечество переходит к новой технологической революции. На смену индустриальной приходит новая эпоха, ведущая к созданию сверхиндустриальной глобальной цивилизации. Признаки новой цивилизации сегодня для многих очевидны. Главным ресурсом новой эпохи является информационный капитал, знания. Капитал и труд как основа индустриального общества уступают место информации и знанию в информационном обществе. Речь идет об особом типе знаний, «вмонтированном» в структуры организации.

Меняются сами принципы организации. Взамен иерархических структур управления индустриальной стадии во второй половине ХХ века возникают ситуативные, «матричные», сетевые способы управления. Новый тип управления осуществляется силами временных и мобильных коллективов, рабочих групп. Такие группы собираются исключительно для решения конкретных задач или «по случаю» в определенном месте (флеш-моб). Такие «кочевые» группы не нуждаются в корпоративной солидарности, в особых идентифицирующих практиках. Они создают собственные ландшафты, собственные этосы.

Наряду с ослаблением влияния традиционных религий происходит окончательное разрушение больших идеологических доктрин. Последняя такая доктрина была фактически уничтожена в начале девяностых годов ХХ века. Речь, разумеется, идет о советской версии коммунистической доктрины.

В условиях фантастического ускорения общественной жизни прежние формы и способы трансляции социального опыта оказались несостоятельными. Применимо к ситуации постмодерна можно говорить не столько о новой парадигме социального порядка, сколько о его мультипарадигмальности, т. е. множественности подходов к пониманию и интерпретации социальных порядков. Более того, само понятие социального порядка многими ставится «под вопрос». Это связано с «размыванием» самого понятия общества, которое утрачивает пространственную и временную определенность.

Современная общественная мысль рассматривает социальный порядок в контексте изучения так называемого сетевого общества. Данное понятие связывается, прежде всего, с именем М. Кастельса, который концептуализировал данное понятие. По сути, речь идет о принципиально новом уровне социальной организации, комплексности, имеющей мало общего с социальными организациями эпохи модернизма. Новый тип организации общественной жизни характеризуется такими чертами, как практически бесконечное, ничем не сдерживаемое разнообразие форм и способов общественной и индивидуальной жизни; децентрализация; неопределённость, эмерджентность; фрагментарность, изменчивость, контекстуальность.

Разнообразие тесно связано с децентрализацией всех сторон общественной жизни. Речь идет о разрушении традиционных стационарных картин мира: смыслообразующих центров, вокруг которых вращается вся социальная жизнь. Постиндустриальное общество окончательно освобождается от остатков субстанциональности и метафизичности, которые еще были присущи индустриальной стадии. Они фактически исчезли вместе с последними Великими доктринами и метатеориями (коммунизм, социализм, социальный прогресс). Оно, по сути, есть «мозаичное общество», в котором смысловые центры предельно рационализируются, технологизируются, конституируются «с чистого листа».

Децентрализация связана с объективными преобразованиями в обществе. Социальный мир распадается на бесчисленное множество разнородных фрагментов, не сводимых к абсолютному целому. В обществе постмодерна уже нет места супердоктринам, вовлекающим людей в единое пространство действования. Разрушение супердоктрин и традиционных картин мира сопровождается утверждением децентрированного образа мышления людей. Новое мышление не знает авторитетов, оно отходит от общезначимых и сакральных схем мышления, отдавая предпочтение коротким, но при этом нестандартным и насыщенным мыслям.

Основную миссию в мировой исторической динамике играют наднациональные, глобальные факторы. Современный социальный мир может существовать и развиваться только в качестве составляющей экзогенных мировых процессов, под влиянием внешних вызовов и влияний. Социальные теории конца XX века являются интеллектуальной рефлексией по поводу вызова эпохи. Они пытаются дать ответы на ряд вопросов, которые оказалось уместным поднимать именно сегодня. Как возможно общество, если оно утрачивает свое онтологическое основание, свои смысловые границы. Сегодня многие социальные теоретики под предлогом преодоления социального холизма, социального реализма ставят под вопрос само понятие «общество» как реальность. Ставится под сомнение также понятие социальной структуры. Вместо общества все чаще используются такие понятия, как «структурация», «социальное», «социальные сети», сообщества индивидов и т. д.

Как остроумно замечает А. Б. Гофман, «складывается впечатление, что если в социологии, как и в науке вообще, существует мода (а скорее, так оно и есть), то понятие общества в значительной мере «вышло из моды». Более того, в отличие от прежних времен, оно воспринимается не как фундаментальная научная парадигма и мировоззренческая категория, а как своего рода интеллектуальный анахронизм» [1, с. 19.]. Действительно, можно ли говорить о «конце социального». Есть ли для этого основания. Конечно, говорить о «смерти общества» абсурдно. Тогда бессмысленно говорить и о социальном порядке вообще. В самом деле, возможен ли порядок вне общества. Социальный порядок и есть возможность общества как такового.

Тем не менее, данное понятие сегодня нуждается в ревизии, переосмыслении. Современный мир уже не представляет собой органическое сообщество социальных организмов. И хотя политические границы социумов еще сохраняются, более существенные ценностные границы размыты и продолжают размываться. Социальные порядки утрачивают способность воспроизводить ценностную идентичность обществ. И связано это с разрушением супердоктрин, картин мира, исторических нарративов, которые удерживали социальную идентичность вокруг общего субстанционального ядра: национальной или религиозной идеи.

Одной из самых актуальных тем становится тема социальной динамики. Современные социологи акцентируют внимание не столько на стабильных состояниях общества, сколько на социальных процессах становления и изменения. Вновь возрождается проблематика социальных движений и действий. Однако они существенно отличаются от социальных движений прошлого, ориентированных на реализацию экономических и политических интересов классов. В последние десятилетия в наиболее развитых обществах, вступивших в стадию постмодернизма, появляются так называемые новые социальные движения. К их числу можно отнести экологическое и феминистское движения, движение за мир и т. д. Им свойственны три черты:

? сосредоточенность на новых темах, новых интересах, новых участках социальных конфликтов. Новые социальные движения не выдвигают на первое место явно выраженные экономические требования. Их больше волнуют гуманитарные, культурные, экологические проблемы, вопросы глобализации, качества жизни;

? члены таких движений не являются представителями какого-то одного определенного класса. Их объединяет случай, какая-то конкретная проблема либо интерес, имеющий отношение не столько к классовой принадлежности, сколько к образу жизни людей. Агентами таких движений часто выступают различные неформальные, неинституционализированные группировки, субкультуры (экологические, молодежные, женские), различные меньшинства (религиозные секты, гомосексуалисты, представители диаспор), радикальные группы и т. д.;

? новые социальные движения обычно децентрализованы и не принимают формы жесткой иерархической организации.

Однако существует и противоположная тенденция – абсолютное безразличие ко всему, социальный конформизм, доведенный до логического абсурда. Все это становится стилем жизни подавляющего большинства людей во всем мире. Французский философ Ж. Бодрийар называет его «молчаливым большинством». Молчаливое большинство не имеет и не хочет иметь идеалов. Для них главная цель – удовлетворение желаний. Общество создает «машины желаний», которые заменяют социальные ценности и идентичность, солидарность, жизненные смыслы.

Отмеченные вызовы подвергают социальные порядки сверхвысокому напряжению и угрозе существования. Интеллектуальные ответы на данные вызовы требуют решения ряда методологических вопросов. Важнейший из них – вопрос о природе самого социального порядка, точнее сказать, о соотношении понятий «социальный порядок» и «общество».

Как справедливо пишет Л. Г. Ионин, «вместо того чтобы воспринимать общественное устройство как однородную систему, регулирующую действия индивида, его начинают понимать как результат конкретного коммуникативного взаимодействия. В каком-то смысле проблема социального устройства переопределена так, что традиционный подход к социальному порядку поставлен с ног на голову. Социальный порядок уже не то, что объединяет общество через некий контроль воли индивидов, а нечто осуществляющееся в ходе обыденных земных, но неумолимых преобразований этой воли» [2, с. 139].