Оценить:
 Рейтинг: 0

Корсары Тарновского

Год написания книги
2022
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
4 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Действуй! – кивнул капитан.

На девушке были джинсы, обрезанные у колен, нейлоновая футболка в обтяжку, на ногах – кеды. На Машу надели страховочный пояс с привязанным к нему линем. От спасательного жилета фельдшер отказалась – мешал грести. Выйдя на шкафут, где палуба понижалась к ватерлинии, девушка скользнула в набежавшую волну. С мостика осветили прожектором прибрежные скалы и пляж, чтобы Маша видела, куда плыть. Там, среди кедров, кто-то отчаянно махал фонариком, но помочь пока ничем не мог. У самого пляжа волна подхватила Машу и бросила на скалу. На долю секунды всё скрылось в месиве воды и пены, потом волна схлынула, и на «Громобое» дружно выдохнули. Маша, живая и относительно невредимая, карабкалась вверх по камням, скользким от водорослей. Двое мужчин спустились с гребня и бросились на помощь, но отшатнулись, разглядев пушистое чудо-юдо, которое море выбросило к ним на берег. Будь Маша русалкой, ещё куда ни шло, но девушка, покрытая мокрой шерстью, никак не вписывалась в представления пейзан об окружающем мире. Пересилив себя, мужики подхватили Машу под руки и потащили наверх, куда волны уже не доставали.

Рыбаки вытянули привязанный к линю стальной трос и закрепили в скалах. На «Громобое» к тросу подвесили брезентовую корзину. Первым в корзине на берег отправился радиометрист (как наименее ценный член команды – напутствовал его старпом). Радиометрист благополучно добрался до берега, хоть и искупался на полпути, где трос провисал и почти касался волн. Следом отправили раненых, потом начали переправлять обе команды, поочерёдно сажая в корзину моряков с «Громобоя» и пиратов. На корабле оставались капитан со старпомом, старший механик и Артём, который поддерживал связь с базой береговой охраны во Владивостоке.

Над морем разгорался тусклый рассвет. Ветер слабел, но волны продолжали раскачивать пробитый корпус капера. Валы, свободно перекатываясь через шкафут, разбивались о надстройку. Изначально «Громобой» сел на скалу почти параллельно мысу, но волнами его развернуло поперёк фарватера. Тарновский понял: ещё немного, и капер вывернется из скальной ловушки, как дерево с подточенными корнями выворачивается из земли, вода свободно устремится через открывшуюся пробоину в отсеки, и тогда ничто не спасёт «Громобой» от гибели.

– Сколько проработает дизель без масляного насоса? – спросил капитан Дрейзера.

– Минут десять, не больше. Потом заклинит.

– Добро! Приготовься дать ход по команде.

Волна приподняла капер, повернула его, точно ключ в замке, и сбросила со скалы. Трос воздушной переправы лопнул и плетью хлестнул по волне, единственный путь к спасению оборвался. Полузатопленный корабль встал у входа в бухту, словно решая: тонуть или ещё побороться. Капитан передвинул рукоять машинного телеграфа на «полный вперёд». Минуты тянулись как часы. Вода водопадами стремилась в отсеки корабля, растекалась по трюмам и коридорам, искала трещины, щели, неплотно закрытые кабельные отверстия в переборках. В глубине корабля, в машинном отделении, Дрейзер выполнял регламент запуска дизеля, прекрасно зная: если корабль сейчас скользнёт в глубину, механику не выбраться из отсека.

Дизель с натугой провернул коленвал и заработал, оставшиеся на корабле люди в этот миг поняли: ещё поживём. Залитый почти до фальшборта корабль шевельнул рулевым пером, повернулся и пошёл к пляжу в глубине бухты. Уже виднелись лодочные сараи на берегу и причал, палисадники с рябинами и сиренью. Дома с резными наличниками и четырёхскатными крышами, казалось, принесены волшебным ураганом из-под Воронежа в дальневосточную тьмутаракань с её кедрами и тиграми. Под килем «Громобоя» заскрежетали камни. Дизель встал, вместе с ним остановились помпы, качающие воду из отсеков. Корабль продвинулся по инерции ещё на несколько метров, а затем медленно прилёг на каменистое дно, подобно тому, как усталый человек ложится на жёсткое ложе. Рейд завершился.

После шторма

Ветер окончательно стих c восходом солнца. Об урагане напоминала только полоса мусора, выброшенного волнами на галечный пляж в глубине бухты. Солнечные лучи медленно растворяли туман в лесистых распадках между сопок. Село просыпалось. Лаяли собаки, во дворах гоготали гуси, от сопок и скал отражался протяжный звон колоколов древней церквушки. По вытянувшейся вдоль побережья грунтовой дороге конные пастухи прогнали стадо коров. Перед кирпичным зданием сельсовета баба в застиранном сером халате шаркала метлой по участку плиточной мостовой, чудом сохранившейся с довоенных времён. Трубы избушек закурились дымками, над бухтой распространился запах стряпни.

«Громобой» стоял, накренившись, в двухстах метрах от берега, как раз напротив сельсовета. Нос капера был приподнят, корма опустилась в воду, покрытые масляной плёнкой волны свободно плескались у тумбы кормового орудия. На пристань вышли пятеро мужиков. Некоторое время они разговаривали, покуривая и посматривая в сторону полузатопленного корабля, потом спустились на пляж и столкнули на воду вельбот. Пейзане налегли на вёсла и отправились к «Громобою» разузнать, чем на нём можно поживиться. К их огромному огорчению, корабль всё ещё был обитаем. Рыбаков окликнул старпом, вышедший на палубу при полном параде: в кителе с орденскими планками, в отутюженных до бритвенной остроты брюках и ботинках, полированных до зеркального блеска. В лакированной кобуре, подвешенной к поясу на ремешках-пассиках, отражалось приморское солнышко. Следом за Куртовым к борту подошёл капитан. В накинутой на плечи старенькой тужурке он казался пассажиром, который случайно попал на борт славного капера. После недолгих переговоров рыбаки согласились свезти Тарновского на берег.

Вельбот ткнулся носом в гальку, покрытую лохмами водорослей. Тарновский выпрыгнул из лодки и поднялся по вьющейся среди валунов тропинке к сельсовету. Сельсовет был заперт, зато дворничиха оказалась чрезвычайно информированным работником администрации. Опершись на метлу, она объяснила, что экипаж капера разместили в школе, пустующей во время каникул, а пленных пиратов заперли в лодочном сарае (баба указала на серое дощатое сооружение в конце улицы) под охраной участкового и добровольцев из местных.

Ни участкового полицейского, ни сельских минитменов Тарновский не обнаружил. Пленные пребывали в сарае под символической охраной в лице юнги с «Громобоя». Подросток дремал в обнимку с автоматом у двери, запертой на ржавый амбарный замок. Впрочем, опасаться побегов не стоило. Наоборот, пленным следовало бояться самосуда со стороны рыбаков, не однажды страдавших от пиратских набегов. Когда колонну во главе с Упырём вели через село, какой-то местный шутник указал на качели во дворе перед школой: «Гляньте, какая у нас роскошная виселица! Одно неловкое движение, и вы будете болтаться здесь». Шутка удалась, и пираты сидели в сарае тихо как мыши.

На другом конце села капитан нашёл бревенчатое здание школы, в которой ночью размещали спасённых с капера моряков. Школа стояла пустая. Раненых с «Громобоя» и «Певека» увезли в участковую больницу, моряков разобрали по домам местные, и только в столовой у зажжённой плиты капитан обнаружил боцмана Твердохлеба с Машей. Девушка мешала шкворчащую на сковородке картошку с ломтями сала, а боцман, вполне оправившийся после ночного купания, поправлял дрова в пылающем жерле плиты. Твердохлеб был в тельняшке и в чёрных «уставных» трусах до колен. На Маше остались легкомысленная маечка и трусики, которые, по выражению классика, более открывали, нежели давали простор воображению. Одежда громобойцев сохла за окном, на растянутой между турниками верёвке, причём Машкин лифчик кокетливо болтался на ветру рядом с необъятными штанами Твердохлеба.

– А вы почему здесь остались? – удивился Тарновский.

Боцман, отложив кочергу, разразился матюками в адрес местных. Оказалось, селяне позвали на постой всех моряков, кроме Маши. Ни одна семья не решилась пустить в дом мутанта. Узнав об этом, боцман послал своих радушных хозяев к чёрту и остался бедовать ночь с Машей в школе, среди парт, плакатов и заспиртованных гадов в стеклянных колбах. По ходу разговора взгляд Тарновского то и дело задерживался на пушистых ягодицах фельдшерицы, хлопотавшей у плиты.

– Я уже поглядел, – боцман заметил, куда смотрит капитан и улыбнулся. – Хвоста нет.

– Что?! – вскинулась Маша.

Мужчины расхохотались, а девушка выбежала прочь из кухни.

– Машка, жарёха сгорит! – крикнул ей вслед боцман.

Разобиженная Маша вернулась через минуту, закутанная до подмышек в скатерть. Она сняла с плиты сковородку и грохнула её на стол.

– Машуня, не обращай внимания на нас, старых дураков, – сказал капитан. – Мы же тебя любим!

– Ага, стряпню вы мою любите! – огрызнулась фельдшерица, раскладывая картошку по тарелкам.

После завтрака Тарновский навестил раненых в участковой больнице и переговорил с председателем сельсовета. Между тем игравшие на берегу мальчишки заметили выброшенный на скалы «зодиак», о находке они тут же рассказали боцману. Перевёрнутую лодку подтащили к пляжу, вернули в нормальное положение. Мотор «зодиака» сорвался с транца и упокоился на дне бухты, но привязанные к бортам вёсла оставались на своих местах. На «зодиаке» Тарновский вернулся на капер. Не успел капитан вскарабкаться по штормтрапу, как на палубе появился Куртов с бланками радиограмм.

– Коммерческие предложения от спасателей, – пояснил старпом. – Готовы хоть сейчас заняться подъёмом и буксировкой «Громобоя», только плати.

– И сколько платить?

– Много! На судоподъём и буксировку уйдёт вся наша премия за «Певек». А ещё потребуются деньги на ремонт. Предлагаю бросить клич среди акционеров: если не хотите лишиться «Громобоя», подайте на ремонт кто сколько может.

– Не надо впутывать в это дело акционеров, – возразил Тарновский. – Иначе они подумают, будто мы с тобой плохо работаем, и найдут нового капитана со старпомом. С деньгами я что-нибудь придумаю.

Капитан просмотрел бланки и выбрал один.

– Хозяина этой фирмы я знаю. Пусть Артём отстучит ему: мы принимаем предложение и ждём в бухте Калипсо в самое ближайшее время. Остальным – вежливый отказ.

Через три дня из Владивостока пришёл пароход спасательного общества. Громоздкое неуклюжее судно с прямым форштевнем, клёпаной обшивкой и высокой закопчённой трубой казалось на сто лет старше «Громобоя», который даже сидя на мели в полузатопленном состоянии отличался изяществом корпуса и надстроек. На самом деле всё было ровно наоборот: «Громобой» спустили на воду до войны, и Тарновский приспособил его для каперского промысла. Пароход же построили совсем недавно, и своим владельцам он казался последним словом техники. С парохода спустили водолазов. После осмотра корпуса начальник спасательной партии предъявил Тарновскому перечень необходимых работ с указанием стоимости. Читая список, капитан почувствовал, как спина покрывается холодной испариной: сумма была огромной!

– Ладно, почитаю на досуге повнимательней, – Тарновский сложил перечень вдвое и сунул в карман тужурки.

Даже на грани банкротства Тарновский вёл дела с размахом. Чтобы команда не ютилась по чужим избам, капитан оформил в сельсовете участок леса под вырубку, и моряки за два дня скатали на берегу моря бревенчатый барак, настелили в нём нары и сложили печь. В пропахшем смолой бараке устроили ружейную пирамиду и пост вахтенного. Воду брали из ключа, бьющего у подножия сопки, по нужде бегали в сооружение наподобие скворечника, построенное в отдалении среди зарослей шиповника. В бараке сделали выгородку для камбуза и отдельную комнатушку, которую Тарновский прозвал капитанским салоном. За дощатой стенкой «салона» установили снятую с корабля радиостанцию, антенну от неё протянули во двор перед бараком, к верхушке мачты, сделанной из цельной сосны. Через тонкую перегородку капитан целый день слышал, как Артём стучит по клавиатуре, набирая радиограммы для владивостокских контор. Из окошка в «салоне», больше напоминавшем амбразуру в блокгаузе, открывался вид на бухту и на «Громобой», опутанный шлангами и кабелями со спасателя.

Завершив постройку барака, Тарновский уволил большую часть моряков, ставших ненужными на берегу. Получив расчёт, мореманы погрузили своё шмотьё в кузов наёмного грузовика и отправили его во Владивосток, а сами пошли в город пешком, благо через сопки к цивилизации вела торная дорога, на которой кое-где ещё сохранились остатки довоенного асфальта. С Тарновским осталась «старая гвардия»: старпом Куртов, второй помощник Денисенко, механик Дрейзер, боцман и ещё около десятка человек, прошедших со своим капитаном и Крым, и рым. Из новичков в бухте Калипсо остались радист Артём Цепов и Маша. Радист поддерживал связь с Владивостоком, а от аккуратистки Маши требовалось выполнить особо деликатную миссию – привести в порядок снятые с «Громобоя» документы, к которым Тарновский испытывал особое отвращение.

В один из погожих августовских дней над морем зазвенели моторы, в разрыве среди облаков показался самолёт-амфибия. Он заложил вираж над бухтой, снизился и коснулся брюхом воды. Из-под носа амфибии выбило шлейфы брызг. Пилот заглушил моторы, и самолёт заскользил по инерции, пока не ткнулся носом в галечный пляж. Открылся люк, из кабины вылез лётчик, достал из лючка на носу амфибии якорь и заклинил его на берегу между валунами. Лётчик сел на камень, закурил. Следом из кабины выбрался плотный курносый бородач с расчёсанной на пробор шевелюрой. В чёрном кителе и с кожаным портфелем в руках бородач напоминал великовозрастного студента духовной семинарии. «Семинарист» близоруко щурился на сопки сквозь круглые стёкла очков в металлической оправе. Пассажир амфибии живо напомнил Тарновскому попа с советского антиклерикального плаката – не хватало только наперсного креста и рясы.

– По мою душу прилетел, зараза! – проворчал Тарновский, наблюдавший за бухтой из своего окошка-амбразуры. Он ни секунды на сомневался, что бородач прибыл с очередным «сверхвыгодным» предложением от владивостокских дельцов. Теперь капитану придётся выслушать длинный спич, после чего максимально корректно спровадить настырного гостя обратно к самолёту.

– Наверное он из банка, – предположил Куртов, составивший капитану компанию за чаем. – Его следует отвести подальше в ольховник и расстрелять. А в банк отстучать радиограмму о том, что их представитель трагически съеден тигром.

– Так поступают только дикари, – возразил Тарновский. – В нашей цивилизованной республике кредитора сперва выслушивают, а уж потом… принимают решительные меры.

Пассажир неуклюже спрыгнул с носа амфибии, споткнулся и растянулся на гальке. Его пухлый портфель улетел вперёд, теряя рассыпающиеся бумаги. Рыбаки, чинившие сети на берегу, отложили свои челноки и с интересом следили за новоприбывшим. Пассажир спросил что-то у пейзан, те указали на стоящий у подножия сопки барак, и бородач бодро зашагал вверх по тропинке.

– Вы кто? – Маша остановила гостя в дверях. Она дневалила в бараке и заодно исполняла обязанности секретаря Тарновского.

– Я? – кажется, гость невероятно удивился от того, что его не узнали. – Я Кульбака Алексей Владимирович, президент Общества спасения старины. – Кульбака близоруко сощурился на Машу. – Какой у вас чудесный мех, девушка! Во Владивостоке дамы готовы удавиться за пару соболей, а вас Мать-Природа наградила прекрасным шерстяным покровом совершенно бесплатно. Он так вам идёт!

– Спасибо! – Маша покраснела бы до кончиков ногтей от смущения, если бы могла. – Глеб Алексеевич у себя в «салоне». Вы же к нему? Я вас провожу.

– Здравствуйте, – Тарновский указал вошедшему на свободную табуретку. – Чем обязан?

Кульбака сел и устроил на коленках портфель.

– Добрый день, Глеб Алексеевич! Давайте пропустим формальности. Вы получили мою радиограмму?

Тарновский действительно получил бланк во время стоянки в Иокогаме. Его доставил курьер, истощённый и загорелый дочерна старик в поношенном кимоно и плетёных из соломы сандалиях-варадзи на босу ногу.

– Я получил радиограмму и вынужден вам отказать, – ответил капитан. – Вы предлагаете мне заняться невозможным: искать скульптуры в глубине мёртвого континента, в тысячах миль от ближайшего побережья, посреди самого большого в Европе мегаполиса, который к тому же разрушен до основания. Проще найти сказочное Лукоморье.

– Поэтому я и решил обратиться к вам. Мне необходим ваш опыт. Вы берётесь за самые трудные задачи.

– За трудные, но не безнадёжные, – поправил Кульбаку капитан. – Даже если я соглашусь участвовать в вашей авантюре, как мне попасть в Москву? Морского порта там нет, а мой корабль, – Тарновский указал в окно на стоящий у берега «Громобой», – не умеет летать по воздуху.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
4 из 8

Другие электронные книги автора Дмитрий Павлов

Другие аудиокниги автора Дмитрий Павлов