Восстание

– Друзья, так дело не пойдёт! – начинал свирепеть оратор. – Мы не слышим друг друга! Смотрите скоро на сайте наших коллег новое обращение Владимира Ильича! Встретимся позже!

Толпа коммунистов развернулась. Журналисты завыли вслед. Спецназ, не дождавшись сигнала к операции, уже поглядывал с надеждой из приоткрытых дверей своих минивэнов на руководство. Владимир Семёнович развёл бессильно руки. Его первый заместитель строго махнул бойцам, чтоб немедленно скрылись с глаз долой.

Вскоре перед входом остались лишь пятеро генералов в штатском.

Владимир Семёнович произнёс грустно, ни к кому не обращаясь:

– В наших рядах, судя по всему, предательство.

Заместители испуганно встали в стойку.

– Эти вундеркинды сбежали из своей съёмной квартиры буквально через час после того, как Служба внешней разведки дала нам о них информацию, – директор ФСБ строго посмотрел на своего первого зама. – Сколько людей имеют в СВР доступ к донесениям агентуры в США? Кто там мог перехватить сообщение этих игроманов?

Зам пожал плечами, обвёл взглядом коллег, ища поддержки или подсказки. Они вмиг потупили глаза.

– Знаете, Владимир Семёнович, но вообще-то эта информация частично была озвучена и на рабочей группе в Совбезе, там были разные люди.

– Точно! – глаза директора загорелись тем дьявольским огнём, что однажды напугал члена учёного совета. – За всеми, кроме Прокуророва, установите полное наблюдение. Строго секретно. А с Прокуроровым можно обжечься. Зайду-ка я к президенту сегодня.

Мимо, по Охотному ряду, промчался, сверкая проблесковыми маячками, депутатский кортеж. Очевидно, коммунисты воспользовались запасным выходом.

Владимир Семёнович глубоко и горестно вздохнул, изобразил скорбь на лице и плюнул в сторону здания Госдумы.

Глава X

Валерия Ивановича Царёва, органично вжившегося в роль Владимира Ильича Ленина, поселили в отдельный шикарный особняк по соседству с Кириллом и Антоном, чтобы всегда были под рукой и помогали вождю реабилитироваться после воскрешения. И охранять всех скопом удобнее. Вокруг коммунистического мини-посёлка выстроили настоящие контрольно-пропускные пункты и поселили отряд телохранителей. В подвалы домов по ночам грузили ящики военного образца.

Все эти дни Лжеленин был фактически предоставлен сам себе. Не до него было.

Особняк был настолько огромен, что за неделю Царёв его даже не весь изучил. Сейчас он прогуливался, осматриваясь, по шикарному кабинету с дубовым паркетом, резной массивной мебелью, огромной библиотекой, диванами и креслами из тёмно-коричневой кожи. Специально для «Ильича» где-то добыли и поставили на дубовый письменный стол классическую «ленинскую» лампу с зелёным абажуром.

Царёв, рассмотрев и потрогав всё это великолепие, добрался до стеллажей с книгами. Один из шкафчиков привлёк его внимание – с дверцей не стеклянной, как у всех, а с глухой, декорированной позолотой и зеркальными вставками. Внутри оказался бар, полный чудных бутылок, многие из которых актёр впервые в жизни видел.

Немедленно схватив более-менее знакомый напиток (виски двадцатиоднолетней выдержки) и стакан, он, довольно крякнув, утонул в гигантском кресле за письменным столом.

Налил полстакана, выпил, блаженно сощурился, занюхал кожей кресла. Потянувшись за бутылкой снова, заметил на столе хьюмидор. Достал из него длинную сигару, налил ещё полстакана виски. Проигнорировав стоявшую тут же гильотинку (или просто не поняв, что это за канцелярский прибор такой), откусил кончик сигары, выплюнул его прямо на толстый персидский ковёр. Выпил, чиркнул спичкой, раскурил. Жизнь определённо удалась, и это было написано на его мгновенно пьянеющей физиономии. Царёв закинул ноги на стол.

***

В одном из соседних домов, в резиденции Зверева, оформленной в стиле охотничьего домика, в это время обмывали с хозяином свои депутатские корочки Кирилл и Антон.

Если это сам Зверев добыл все трофеи, которые украшали огромную гостиную, то, стало быть, на охоте в общей сложности он провёл не один год.

Все кресла и диваны были покрыты шкурами зебр и антилоп, на полу лежала шкура тигра с оскаленной пастью, стены были увешаны головами всевозможных животных вплоть до самых экзотических и краснокнижных, от зубра до сайгака.

Между диваном, где разместился несколько скованно Кирилл и вполне вальяжно – Антон, и широким креслом, занятым Зверевым, на маленьком, обтянутом змеиной кожей столике стояла бутылка дорогого коньяка, фрукты и шоколад.

– Ну что, друзья, – Зверев отхлебнул из пузатого коньячного бокала как-то неуклюже, с хрюканьем. Судя по всему, не большой он был знаток и любитель элитных напитков. Коньяк, затянутый с воздухом, попал не в то горло, Зверев поперхнулся и болезненно сморщился.

– Вы убедились в нашей верности слову.

Он поднял бокал и, глянув поверх него на парней, взглядом пригласил присоединиться. Новоиспечённые депутаты подняли свои бокалы. Чокнулись. Антон залил всю жидкость себе в горло, замер, ощущая послевкусие, потянулся за шоколадкой. Кирилл лишь слегка пригубил. Выглядел он напряжённым.

– Теперь ваша очередь доказать свою преданность делу и честность! – продолжил Юрий Алексеевич, не закусив.

Кирилл мрачно на него посмотрел. Только сейчас у него в одну общую картину стали складываться кадры этих безумных дней: шикарные магазины, швейцарские часы, сгоревшие бутики, убитая пенсионерка, плачущая Катя, толпы омоновцев на улицах, Дума, водка с икрой, значок, ошалевшие журналисты, несколько машин охраны, зелёные ящики в подвале… Ничего хорошего почему-то он сейчас от зампредседателя какого-то мифического революционного совета услышать не ожидал. Антон же был увлечён поеданием шоколада и разливанием коньяка по бокалам. Разговор, казалось, его не интересовал, либо он был заранее со всем согласен.

– Сегодня вечером, – Зверев поднял бокал, – нужно выложить короткое выступление на вашем сайте. Вы немного расскажете о себе, о том, что являетесь давними сторонниками коммунистической идеологии, единственно верной, как показали последние мировые события, бесконечные кризисы и так далее.

Он выпил до дна и, наконец, закусил виноградинкой. Антон смаковал коньяк, щурясь, как греющийся на солнце кот. Кирилл выдохнул, словно в руках был стакан палёной водки, и выпил залпом.

– Особо нужно подчеркнуть, что настало время нового поколения, что партия созрела для серьёзных преобразований, и поэтому вы пришли. И по согласованию с реформистским крылом партии изъяли тело вождя из Мавзолея и вернули его к жизни, чтобы он возглавил процесс, – депутат строго посмотрел на не особо увлечённого напутствием Антона, голосом недовольного преподавателя окликнул его. – Антон!

Тот поставил бокал на стол и изобразил полнейшее внимание.

– Скажи там несколько словечек модных: антиглобализм и всё такое. Надо молодёжь активнее вовлекать. А то что-то нет серьёзной пока идеологической составляющей в последних сообщениях на сайте. Что вы зациклились на старых выступлениях Ленина и статьях? Кальку делаете практически. Хорошо, что не взяли с собой этого вашего соавтора Ильича. Что это такое: «О природе последних мировых кризисов», «О национальной политике в современных условиях», «О детской болезни правизны в либерализме»? Увлеклись теорией. Давайте что-то актуальное, на злобу, так сказать, дня. А то так недолго и мозг народу запудрить, дискредитировать саму идею выступления. Итак всякая шваль интеллигентская присоединилась без числа.

Антон согласно затряс головой, подобострастно заглядывая в глаза командиру. Кирилл посмотрел на друга с нескрываемой брезгливостью.

– И потом, – продолжил Зверев, – пусть Ильич скажет о наступившем моменте, о том, что небывалого размаха достигла власть капиталистических монополий, ну и… – коммунист замялся, умные слова он знал, но в нужный момент они всегда вылетали из памяти. – Ну, он прекрасно знает, как надо. Пусть призовёт народ активнее выражать протест, пусть выходят на улицу. Мы должны показать режиму свою решительность, что мы сила, мы масса!

Он задумчиво посмотрел на бронзовый бюстик Ленина, неизвестно как затесавшийся среди лосей и оленей.

– Давайте допьём, и за дела. Антон, разлей! – распорядился Зверев, и Антон с готовностью официанта бросился к бутылке.

– Есть, правда, одна проблема, парни… – разглядывая остатки коньяка в бокале, изменился в лице Юрий Алексеевич. – Я тут хотел с Владимиром Ильичом пообщаться по душам, так сказать, ну, понимаете. Легенда. Я всю жизнь об этом мечтал, может, хотя и не знал, что такое возможно когда-то станет… – он явно мялся, не зная, как правильно высказаться. – Но вот какое дело… Вы предупреждали, конечно, но я не думал, что в таком масштабе. Наши привезли ящик водки, вы же сказали, что надо шлаки выводить, химикаты. А нас долго не было: мотались, всё организовывая. И вот представьте, он выпил всё за четыре дня. Я поговорить же хотел, но ни разу его трезвым не видел.

– Бли-и-ин! – тихо застонал Антон, закрыв лицо руками. Ему было сейчас искренне, неимоверно стыдно перед благодетелем. Кроме того, увлечение Царёва спиртным ставило под угрозу всё их предприятие, так неожиданно повернувшееся. Раскройся он в пьяном угаре, всё, прощай роскошь – здравствуй тюрьма.

Кирилл тоже нервно заёрзал на некогда убитой коммунистом зебре. Все трое одновременно и нервно выпили.

– Вы уж, ребята, позаботьтесь о вожде! – жалобным тоном попросил Зверев. – Как-то надо избавляться от этого… побочного явления. Или хотя бы уменьшить. А то я даже не знаю, как вам встречу с журналистами устраивать, а уже бы пора.

– Не вопрос, Юрий Алексеевич, займёмся этим! – решительно махнул рукой Антон.

– Отлично! – Зверев улыбнулся. – И ещё. По сайту. Поскольку действие теперь переходит из разряда научного эксперимента в категорию большой политики, мы бы хотели, чтобы рычаги управления столь важным инструментом были в руках у профессионалов этого дела. То есть у нас.

Антон и Кирилл вопросительно сморщили лбы.

– А что тут удивительного? Сделка есть сделка. Мы свою часть выполняем. Давайте вы тоже. Сегодня же передадите все пароли от сайта, от почтовых ящиков нашим специалистам. Сами будете только консультировать. Нечего вам черновой работой заниматься. Больше времени появится за Ильичом присматривать.

Заметив кислые выражения на лицах ребят, он заговорил более дружелюбно.

– Ну-ну, не надо дуться. Поймите, друзья, мы не можем рисковать, в данной ситуации слово – это грозное оружие. А оружием надо уметь пользоваться. Вы своё дело сделали, разбудили народ и дали ему вождя. А дальше уже работа солдат партии – нас.

Зверев как бы невзначай достал из внутреннего кармана пиджака два золотых телефона, бросил их на столик.

– А это ваши новые телефоны с новыми номерами. Старые сдайте. Не сегодня-завтра журналисты выведают ваши номера и начнут названивать. Но вы теперь люди партийные и лишнего болтать не должны. У нас в партии есть одно мнение, в этом наша сила. Его имеют право выражать избранные единицы, лидеры. Если людям давать свободу, начинается бардак.