Восстание

Познакомились они пару лет назад, когда ребята ещё сами были студентами, на каком-то университетском мероприятии. Антон пытался приударить по привычке, но как-то сами собой отношения сразу перешли в дружеские. Катя была сиротой. По крайней мере, это было общее мнение. Сама она не любила «за жизнь» поболтать. Известно было лишь, что воспитывалась она дедом, то ли родным, то ли опекуном. И был тот дед какой-то весьма влиятельной, опять же по слухам, персоной. Но на самом деле ни её родителей, ни деда, ни кого-либо вообще из родных никто никогда в глаза не видел и ничего о них не знал. Катя же была образована прекрасно, воспитана на редкость, и к тому же имела собственную квартиру в центре Москвы, хотя была явно не из «золотой молодёжи» – никогда не шиковала, жила очень скромно. Девушка-загадка, одним словом.

Кирилл, внезапно проявив большую решительность, чем Антон, начал разговор:

– Я… – он споткнулся, замялся, покосился на друга, который также искоса и недовольно глянул на него. – Мы то есть. Вот почему мы пригласили тебя: дело есть.

– У, дело, – удивлённо мурлыкнула Катя, отправляя очередную ложку мороженого в рот. Её глаза игриво блеснули сапфировыми искорками.

– Ты же слышала всю эту историю с телом и мозгом Ленина? – осторожно поинтересовался Кирилл.

– Ну да, конечно, слышала, – Катя утвердительно кивнула по очереди обоим парням, чтобы, видимо, никого не обидеть.

Она отодвинула от себя уже пустую креманку из-под мороженого и очень эротично, но явно не думая об этом, облизнула губы. Поймав на себе плотоядный взгляд Антона, девушка смутилась и опустила глаза.

– И какое дело-то ко мне в связи с этим грандиозным фокусом? – всё ещё смущаясь, буркнула она, глянув исподлобья.

Кирилл откинулся на спинку стула, недоуменно изогнул брови.

– А почему же фокус?

– Потому что это надувательство, мистификация, трюк! – уверенно ответила красавица.

Кирилл многозначительно посмотрел на Антона, тот лишь пожал плечами.

Катя, заметив странное и неуверенное поведение парней, перешла в наступление, мягко, но менторски обращаясь к ним голосом журящей своих несмышлёных детей матери.

– Мальчики, вы что попали под влияние пропагандистской машины, как и все вокруг?

Поочерёдно наградив строгим оценивающим взглядом парней, Катя убедилась в необходимости просветительской лекции.

– Это же явно очередная уловка властей. Чтобы отвлечь народ от дурных мыслей о коррупции и высоких ценах, они подбросили сенсацию: нате, ешьте, кромсайте и терзайте её по своим углам и кухням!

Катя говорила ровно, без обычных для такого рода откровений истеричных ноток.

«Господи, ну что же мужики такие инфантильные пошли? И эти туда же!» – другого она и подумать не могла про своих дружков; они слушали её, едва сдерживая расползающиеся по лицам улыбки.

Катя сердито и очень трогательно насупилась, потянулась к чашке кофе. Кажется, её не воспринимали всерьёз. И, хотя и не ею был разговор затеян, сейчас она уже считала делом чести просветить этих сексистов и мужланов, вечно считающих себя умнее женщин. К кофе она так и не притронулась, взяла с блюдца ложечку и, потрясая ею, как указкой, вновь обратилась к парням:

– Вот увидите, сейчас все натешатся, наобсуждаются; за это время правительство пропихнёт какой-нибудь очередной антинародный закон, или какого-нибудь зарвавшегося олигарха осудят, и всё. Всё забудется. Как будто ничего и не было.

Воинственно брякнув ложечкой, девушка стала пить кофе.

Кирилл улыбнулся, умильно глядя на неё. Катя подняла глаза, улыбнулась в ответ. Антон заёрзал, обернулся к Кириллу и довольно агрессивно спросил.

– Так ты чего сказать-то хотел, гений интернетный?

Кирилл поморщился. Но заговорил умиротворяющим тоном.

– Кать, нам всё равно до подоплёки, до правительства, до последствий. Мы хотим моментом воспользоваться, свою игру, скажем так, начать.

Катя удивлённо подняла глаза.

– Игру? Ну-ну, интересно.

Кирилл засиял, подался всем телом навстречу ей, практически лёг грудью на стол и с жаром заговорил:

– Понимаешь, сейчас эта тема интересна всему миру, внимание приковано к этим похитителям… – он слегка замялся, с опаской взглянув на Катю. – Ну… всё равно кто это и какие у них цели, это не важно. Они испугались реакции властей и пропали, а ажиотаж не угасает вокруг этого всего.

Кирилл замолчал, оценивающе глядя на Катю. Она кивнула в ответ, показав, что ждёт продолжения.

– И мы с Антоном решили эту ситуацию использовать в своих целях, снять, так сказать, сливки с этого молока. Такой шанс редко даётся. Если подать грамотную идею, можно прогреметь, запомниться. Может быть, даже какой-то свой проект замутить. Причём раскрутить его почти мгновенно.

Кирилл откинулся на спинку стула, оценивающе и выжидающе глядя на девушку.

– А дальше ведь уже дело техники. Главное имя создать себе, ресурсу. А потом просто поддерживать интерес, развивать проект.

Катя поставила чашку на блюдце. Помолчала, глядя куда-то в сторону. Затем посмотрела Кириллу в глаза несколько дольше, чем того требуют приличия.

– Это может быть интересно. Но я не пойму, о чём конкретно речь? Создать форум с обсуждениями судьбы невинно забальзамированного вождя и его сифилитического мозга? Флэш-игрушку сделать «Закопай Ильича»?

Катя ухмыльнулась, потом повернула голову на бок, прикусила нижнюю губу и кокетливо, но в то же время иронично спросила:

– Кирилл, а я-то здесь вообще при чём, и почему вы ко мне именно с этими идеями обратились?

Антон был похож на закипающий чайник, ёрзал беспрестанно, вращал глазами и готов был вот-вот издать свист. Ему явно не нравилось быть на вторых ролях, а уж тем более, когда речь шла об общении с такой приятной особой.

– Вообще-то не было у него никакого сифилиса, это поздняя белогвардейская пропаганда, – буквально себе под нос недовольно пробурчал он, решив продемонстрировать знание предмета, – у них и доступа-то не было ни к каким экспертизам.

Экскурс остался никем не замеченным отчасти из-за невнятности подачи, отчасти из-за явной сосредоточенности двух других собеседников друг на друге.

Кирилл снова подался телом в сторону Кати, подпёр голову руками и зовуще пропел:

– Кать.

Он смотрел на неё долго и нежно, явно переборщив с паузой, гладил взглядом её лицо, шею, волосы. И, не меняя интонации, вдруг выдал:

– Мы хотим, чтобы ты стала Лениным.

Катя картинно поперхнулась. И без того большие глаза стали похожи на блюдца и, кажется, начали отливать фиолетовым. Она ткнула себя в грудь мраморным пальчиком с аккуратным маникюром и протянула:

– Я-а-а? Лениным?

Кирилл заулыбался, продолжая, что было ему несвойственно, нескромно рассматривать девушку.

Антон же устал закипать, сменил тактику: опёрся локтем о стол и активно изображал скучающе-пренебрежительный вид, ожидая, чем всё это закончится.

– Нужен человек, разбирающийся в политологии и философии. Во-первых, ты единственная, кого мы знаем с философского факультета,– Кирилл виновато улыбнулся, аргумент получился грубоватым. Поспешил исправиться. – Во-вторых, и в главных, ты умная. Ты начитанная. Ты владеешь нужными знаниями. Ты единственная, кто может справиться!

Катя комплимент оценила, бросив кокетливый взгляд.