Гавриил. Только ветер

Гавриил. Только ветер
Дмитрий Пименов

Вы хотите знать, какое сообщество забирает детей из дома против их воли? Вы хотите знать, почему они остаются безнаказанными? Это история мальчика, которая рассказывает о том, как в сложных жизненных ситуациях приходится очень быстро становиться взрослым. Гавриил расскажет, что значит Эффи.

Гавриил

Только ветер

Дмитрий Пименов

© Дмитрий Пименов, 2019

ISBN 978-5-0050-6662-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Скай. Часть первая

В семнадцать лет серьезность не к лицу,

И как-то вечером оставьте свои полные бокалы,

И шумные кафе, и свет слепящий люстр,

Под липами пора гулять настала…

(Артюр Рембо)

12 мая 2005-го года.

«Хм, отличное сочинение… Ну, четверка гарантирована» – подумал про себя семнадцатилетний парень, держа в зубах ручку, а под рукой черновик с работой на тему «Проблемы отцов и детей в произведениях писателей двадцатого века». Комната была окутана полумраком, хоть на улице было светло. Толстые зеленые шторы, казалось, могли защитить от холода даже в самый лютый мороз, если ими укутаться словно одеялом. Кроме прочей спальной утвари в комнате здесь и всюду стояли, некоторые лежали, деревянные скульптуры: какие-то достигали тридцати сантиметров, какие-то были не больше ладони, но они все были лакированы и подписаны белым фломастером. Его отец, будучи практичным человеком, каждый раз, когда Слава приносил из гаража новую фигурку какого-нибудь животного, советовал подписывать ножом или сносить на завод, где работал глава семьи, чтобы выгравировали инициалы мальчика. Но Славе это не нравилось, или он упирался из принципа, и каждый раз, когда инициалы наконец-то теряли свою яркость, подросток подписывал свои творения снова. Раз за разом. Ему нравилось подновлять их таким образом. Такие ритуалы уносили его в страну воспоминаний, когда он мучался, вытачивая каждый уголочек скульптуры, каждый волосочек на гриве лошади или чешуйку на панцире черепахи. Его отец хоть и старался быть как можно мягче, но отнюдь не разделял эту идею мальчика. Отец на все закрывал глаза, потому что мальчик работал руками, и всегда, когда Слава порезал руки или отбивал пальцы в гараже, ему, папе, это грело душу, как бы это дико не звучало.

«Рабочие руки строят будущее! – говорил Владимир, отец Славы, – Они строят фундамент!». Сыну это высказывание никогда не казалось остроумным, однако он все размышлял над ним… Если он «строит» скульптуры, значит они – фундамент? Значит искусство фундамент будущего? Но он работает и головой в то время, как творит. Головой – значит воображением. Фрезеровщик не думает, как сделать так, чтобы болт вызвал восхищение у какого-нибудь механика, который будет собирать очередную русскую развалюху. Дорожный рабочий не станет возделывать на дороге скульптуры из асфальта, чтобы она стала объектом искусства, на который будут пялиться проезжающие, которые, в общем-то ничего и не замечают, хотя смотрят всюду и везде. Поэтому мальчик считал себя больше, чем частью «рабочих рук будущего», он чувствовал себя вдохновителем.

С этими мыслями Слава взял фигурку ангела, единственную скульптуру, связанную непосредственно с религией. Рассмотрел: повернул вправо, влево, «спиной» к себе, потом осмотрел подставку, на которой стояли тонкие ножки маленькой девочки. Надпись стерлась. Мальчик схватил фломастер со стола, открыл его зубами и застыл на месте. «Что ж, – подумал он. – не сегодня».

В тот майский вечер погода шептала и звала гулять на улицу всех, а одиннадцатиклассники никак не могли противиться этому зову. И Слава не мог. Еще в четыре часа вечера, когда он с ребятами вышел из школы, отсидев двухчасовую консультацию, договорился погулять в этот чудный вечер четверга. Но, когда сел за сочинение в пять часов вечера, то обнаружил, что у него нет идей, и поэтому ему пришлось отложить вечернюю прогулку и взяться за сочинение. Отнюдь, идеи не заставили себя долго ждать, и к семи часам он уже был свободной пташкой. Слава на отличника не тянул, а на писателя уж тем более, но проблема отцов и детей… Какому подростку эта тема не близка? Решил прогуляться до Большого театра, срезать половину Большой Дмитровки и вернуться домой. На набережную его не тянуло, его буквально убивал запах этой реки, поэтому посещал это место только при условии, что придется идти туда пешком, видимо надеялся, что друзья устанут и повернут к другим улицам. Они всегда пытались ему угадить. Нет, это не было подхалимством или чинопочитательством (какой тут чин в семнадцать лет?). Слава был душой компании, и не только… Помимо основного набора «хорошего мальчика» в его качествах числилась уверенность с нотками хамоватости, но никто и никогда его в этом не упрекал. Друзья знали, что в этом мире нужно вести себя подобным образом, иначе тебя ЗАДАВЯТ.

Солнце золотом отливалось на куртке Славы. Весна выдалась ранней и жаркой, так что вечерами можно было накидывать легкую кофточку или пиджак, но Слава всегда заглядывал вперед на сто километров: вдруг дождь, вдруг загуляемся, вдруг – решим укатить в другой город. Но в этом его почти никто не слушался, все одевались, как можно легче… Точнее, как можно красивее. Новое время, ничего не поделаешь. Слава не любил длинные прически, даже средние, потому что у него были кудрявые волосы, как и у отца, как и у деда (которые давным-давно выпали). Длинные кудри скрывали красоту мальчика, он этого стеснялся. Стеснялся ходить будучи «неприбранным», потому что хотел внимания девчонок, которые до шестого класса на него внимания не обращали: они были маленькими и не понимали ничего; Слава носил кудри до бровей. Но к одиннадцатому классу ему проходу не было от прекрасного пола. В школе было немного таких парней, и все они были нарасхват, но Слава теперь не мог этого позволить. Его сердце заняла Саша Семенова из двести тридцать второй школы. Славе всегда казалось странным, что живут они в соседним домах, а учатся в пяти километрах друг от друга, а, между прочим, двести первая школа всего в одной автобусной остановке от их домов. Ну, одинаковые дома, ну возраст одинаковый, но родители разные. И социальный статус их был разный…

Спустя два часа, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а небо только-только начинало сереть, Слава приметил одну девушку. Он не знал, чем она его зацепила. НО ЗАЦЕПИЛА!

«Нет, я не пытаюсь ее догнать, – уверял себя парень, – ну увижу и увижу, что такого? Ну что такого, если я заговорю с ней, что такого, если обниму ее, приглашу в кафе? Хотя кого я пытаюсь обмануть? Я хочу ее догнать».

Сквозь толпу Слава пытался не потерять девушку в ярко-красном пальто. Белые волосы нежно раскачивались туда-сюда за спиной в такт быстрым шагам. Она обернулась, когда переходила дорогу, мальчика это немного встревожило. Спина покрылась испариной, а мошонка поднялась выше к животу. Ну осмотрелась девчонка на светофоре, ну и что такого? Слава двинулся дальше вслед за незнакомкой. Вот была бы умора, если бы Саша увидела его щенячьи глазки и бледное, но счастливое лицо, устремленное в спину девушке в красном. Он даже не ведал, куда идет, он просто шел за нею по пятам. После двухчасовой «дополнительной прогулки Слава наконец остановился – ведь остановилась девушка. Осмотрелась, и двинулась вниз по лестнице. На набережную. Затем она прошла еще около ста метров, после чего, облокотившись на перила, наблюдала за пароходами, в которой, по большой части, пассажирами были приезжие.

Слава сел в пяти шагах от нее на лавочке, буквально на минуту. Она вновь осмотрелась, их взгляды пересеклись… и снова разошлись. « Сколько я за ней шел? Уже темно. А вдруг она подумает, что я маньяк? – колебался Слава, – А если я ей не понравлюсь? Ну и что, есть же Саша. А вдруг эта девушка моя настоящая любовь?» – размышлял про себя Слава. В итоге он встал и облокотился на перила подле девушки в красном.

– Хорошая погода, – сказал он вслух. «Идиот, какая погода?» – сказал он про себя.

– Да, отличная… Для того, чтобы следить за незнакомыми девчонками. – произнесла девушка в красном.

– Не понимаю, о чем вы. – удивился Слава.

– Ну да, а кто шел за мной от Большого? – спросила незнакомка.

– Ну, может быть, те тысячи людей, что спешили куда-то? – отшутился Слава.

– Не очень-то смешная шутка. – произнесла девушка.

«Ну вот, я ей не понравился, даже над шуткой не смеется» – размышлял про себя Слава.

– Хэй, ты чего молчишь? Язык проглотил? Может познакомишься со мной? – предложила девушка.

– А, да так, ничего. А, нет, то есть, да. То есть, меня Слава зовут. А тебя? – волнение начало закипать еще сильнее.

– Я Скайфорт, дочь Карри. – ответила девушка, вытянув одну ногу вперед, а руки уперев в бок. Слава смутился. – Да расслабься, меня зовут Лилия.

«Неужели какая-то сумасшедшая попалась» – подумал про себя Слава.

– Очень приятно, Лили.

– А мне-то как приятно. За мной еще никто так упорно не следил. – подала предлог для комплимента Лилия.

– Я думаю, это странно, за тобой должны толпы бегать.

– Ты как моя бабушка. – ответила девушка, – да расслабься, я поняла.

– Поняла, что ты красивая? Я вот сразу…

– Может уже познакомимся?

– А мы разве не знакомимся? – ответил Слава. Девушка ухмыльнулась. – Я вот ненавижу набережную, просто выносить не могу.

– Но все-таки ты здесь, – заметила Лилия. – хотя мы то с тобой знаем, почему ты здесь.

– Да. И все из-за этого гребанного сочинения. – наигранно стукнул он ладонью по перилам.

– Значит я должна быть благодарна сочинению? – осведомилась Лилия.

– Это комплимент? Еще никто не делал мне комплиментов. – смутился Слава.

– Неужели? Насчет прически – да. Но тебе самому…

– Это очень смешная шутка. Да. – ответил парень. – Когда девушка шутит с тобой подобным образом, то это значит, что ты ей нравишься.

– Самоуверенный какой, – она на мгновение прикусила кончик мизинца, – ты вроде бы ничего. У такого, должно быть, есть девушка, а ты тут за незнакомками гоняешься.

– А с чего ты взяла, что она у меня есть?