Гавриил. Только ветер

– А с чего бы тебе так волноваться? – парировала Лилия.

– Я не волновался. Я просто выжидал момент. – ответил Слава.

– А если бы я подумала, что ты маньяк и выбрызгала тебе в лицо баллончик? – предположила девушка.

– Тогда бы это было не очень удачное знакомство. – отшутился Слава. Может прогуляемся? Или мы еще недостаточно знакомы?

– А у тебя немного опыта в знакомстве, верно? – парень кивнул, а девушка ему нежно улыбнулась.

После они отправились в парк и около двух часов гуляли под деревьями, обошли все, что можно и по нескольку раз, но они того не заметили, потому что малыш с крыльями и голой попой уже натянул тетиву. В воздухе витал запах лип, а также роз, которые продавали в местном цветочном ларьке, но Лилия сказала, что если Слава купит ей хотя бы один цветок, то его лицо будет выглядеть не очень приемлемо для школы, потом игриво улыбнулась. Затем они просидели около часа под огнями фонарей. Они были близки к тому, чтобы поцеловаться, но Слава понял, что лучше не торопиться и подождать.

В итоге он проводил ее домой, но до самого подъезда не дошел – она не разрешила. Когда вернулся к себе, то было около часа ночи, а он еще забыл взять ключ, а отец очень уж не любит просыпаться ночью, ведь завтра на работу, а его разбудил загулявшийся подросток. Ну, может, тогда мама… Но дверь ему открыл младший брат. Славе даже не пришлось стучать или звонить в дверь. Ведь его на кухне ждал брат. Всегда ждал, потому что не хотел, чтобы папа с мамой ругали старшего брата. Никогда не хотел. Славе едва хватило сил раздеться, так что о позднем ужине речи быть и не могла. И он уснул. Так закончился первый четверг мая для семнадцатилетнего парня, который в этот вечер нашел, кажется, нового друга… Или не просто друга.

Глава 1: Похищение

В дорогу, в дорогу!

Нет силы терпеть.

Лишь ведомо Богу,

Куда нам лететь,

Лететь или мчаться,

А может, идти,

И с кем нам встречаться

На долгом пути.

(Александр Суслов)

1

Осень. Конец октября. Зима даже и не думает надеть свои валенки и ввалится в город. И хорошо. Шестилетний мальчик идет под ручку с девочкой. В правой руке ее портфель, и пусть он розовый, зато она поцелует его в щечку. Она так обещала, а Саша никогда не врет. НИКОГДА.

Мальчик открывает дверь, пропускает спутницу, затем заходит сам. Девочка просит его подняться на лифте, уже в который раз, но он все не соглашается, ну не любит он их. Уже в который раз они поднимаются на девятый этаж по лестнице. Оба молчат, стесняются заговорить в этом месте, каждое слово на лестничной площадке раздавалось эхом, и разговор их могли услышать. Хотя чего им бояться? Однако они боялись и стеснялись, они ведь маленькие дети, а маленьким детям не принято дружно ходить под ручки, особенно первоклашкам. Маленьким детям принято дразнить друг друга, особенно девчонок. Но эта пара к той категории не относилась.

– Ну что ж, до завтра, сегодня выйти не смогу, – однако мальчик нарушил тишину. – надо дочитать книгу. Ничего не поделать, такой уж я. – сказал это с важностью взрослого человека.

– Ладно, пока, Гаврик – девочка чмокнула мальчика в щеку. Знала, что он не любит, когда его так называют, однако она относится к маленьким детям, и значит ей принято немного издеваться. Однако издеваются друг над другом и взрослые, но обижаются меньше.

Мальчик позвонил в свою квартиру – никто не открыл, пришлось использовать ключ, по всей видимости, отец сдержал обещание и до вечера не собирался приезжать. Тут все уже отработано до автоматизма: мальчик идет в туалет, затем в свою комнату, чтобы переодеться, затем на кухню, чтобы покушать, затем возвращается в свою комнату и ложится спать на полчаса, иногда на час. Его отец всегда говорил: «Что в жизни действительно важно, так это любовь. Шучу, сон, конечно же». Мальчишка и спорить не стал – что-что, а сон он любил.

Долго поспать не удалось, его разбудил отец.

– Майя еще не пришла? – спросил он, мальчик помотал головой.

– Она раньше двух не приходит, ты же знаешь – мальчику это показалось странным, папа никогда не спрашивал, пришла ли Майя, и никогда не спрашивал ее, где же Гавр, потому знал что его необычный сынишка гуляет по двору со своей одноклассницей.

– Ага, ты поел? – мальчик кивнул.

– Пап, можно вопрос? – не дожидаясь ответа продолжил – я слишком маленький для того, чтобы иметь даму сердца?

– Любить никогда не рано, – отца подобные вопросы не удивляли, они постоянно сыпались в его адрес или в адрес старшей сестры – и возвращаться никогда не поздно, тебя всегда будут ждать, я, по крайней мере, точно.

А вот это действительно ему показалось странным, но все же решил не задавать лишних вопросов. Эти взрослые вечно хранили какие-то тайны и говорили ерунду. Мальчик знал, что все люди хранят тайны и несут ерунду. И отец тоже.

Когда они оба пришли в гостиную мальчик задал один лишний вопрос.

– Значит и маме не поздно вернуться?

– Ч-что? Нет, ты… – отца оборвал стук в дверь. Наверное опять эта бабка Катерина. – « Ну что за калоша, для кого звонок?» – сказал про себя отец. Отнюдь, калош там не былы и пожилых Екатерин – тоже.

Он открыл дверь, бубня себе под нос что-то вроде « старая деревенщина, скольк…». Удар в лицо. Что-то хрустнуло. Нос как будто разрезало. А нет, он просто сломался. Отец закричал.

– Какого хрена, мать в-в…?

– Пап, кто там? – прервал его мальчик. Вошел в коридор, увидел лицо отца в крови, который пытается закрыть лицо руками. Потом тот, что справа достает из кармана что-то блестящее. Нож. Нож, который приходится отцу в область живота. Отец соскальзывает по стене, собирая руками одежду, висящую на вешалке. Затем ему приходятся еще несколько ударов. Но мальчик уже бежит на кухню, чтобы закрыться, ведь по кухонному балкону можно добраться к старой ворчунье – всяко лучше, чем быть убитым двумя мистерами кожаными куртками. Но все тщетно. Дверь выбивают, и это несмотря на то, что открывается она в коридор. Закрыв ладонью рот мальчику один из кожаных курток хватает его и тащит, ноги волокутся по полу, но кого это волнует? Никого. И где эта старая калоша Катерина? Что удивительно – на мальчика накидывают его куртку, застегивают.

– Чт… Что вколо-о-о-ль… – этот укол, увы, отключает мальчика. Просыпается он уже в машине.

– Куда вы меня везёте? Зачем убили папу? За-а-а-че-ем? – кричал мальчишка, пытавшись вырваться от двух мужчин, сидевших по бокам, но увы, всё бесполезно.

– Заклей ему рот! Пусть заткнется маленький идиот – сказал своему напарнику сидевший слева от мальчика.

– Подержи его. Так, малыш, больно не будет. Вот так. – ответил сидевший справа.

– Что вы мне вкололи? Что это? Объясните мне. Сейчас объясните! – мальчик не хотел, чтоб его отпускали, он лишь хотел, чтобы ему объяснили, – за что вы со мной так? Что сделал мой отец? Он только учи-и-те… уч… учите… – и глаза мальчика заплыли пеленой. Мгновение – подбородок мальчика падает на грудь. Мгновение. Глаза окутывает тьма.

Спустя где-то три часа мальчик вновь проснулся. Городской пейзаж сменился лесным. «Похитили. Везут в лес. Чтобы убить» – мысли одолевавшие мальчика.

– Ты смотри-ка, рано проснулся, иди сюда дорогой. Вот так. Спи дальше – сидевший слева вколол еще два укола.

Спустя пять часов мальчик просыпается от того, что его вытаскивают из машины. Он пытается вырваться, ведь он уже понимает, что это похищение, ему всего шесть, а он уже многое понимает. Достаточно умный, чтобы не любить ТВ и любить Булгакова, взрослый для того, чтобы получать хорошие оценки в первом классе и открывать дверь дамам. Достаточно взрослый для того, чтобы его вырвали из этого мира. В конце концов всех нас рано или поздно вырывают из этого мира, хотим мы того или нет. Иногда в восемнадцать лет, иногда позже, всегда до двадцати семи. Но по существу он ведь такой маленький. На улице темно и его куда-то тащат. Он чувствует запах моря. Это, хоть и немного, но успокаивает его – все же лучше быть похищенным под такой приятный запах, чем быть похищенным под запах городской жизни. Он оборачивается. Машина не та. Её сменили. Вероятно, не хотели вызвать подозрение, но вытаскивать мальчика из одной машины и засовывать в другую… Это, конечно подозрительно. Но и он всего лишь шестилетний мальчик, и это все лишь глупые детские догадки. Но действительно ли глупые?

Под руки его тащит все та же старая компания: мистер сидевший справа и мистер сидевший слева, мистер говнюк и мистер спи-мой-малыш. Ноги временами скребут сырые доски пирса. «Идиоты, похитили меня, так хоть несите нормально» – подумал мальчик. – «Света достаточно, чтобы это кто-то увидел. Но никого нет. Вообще. Что это за место? Около Москвы я моря точно не помню, около Одессы помню, но чтобы здесь…». Хотя где «здесь»? Он даже не знает, где находится. Его бросают в какой-то катер. Мальчик вдруг жалеет, что не удосужился почитать о катерах. Ох уж эта детская неосмотрительность, вдруг тебя похитят на катере, а ты о нем ничего не знаешь, у нас же каждый день такое, надо внимательней быть, вот беда.

– Так, больше никакого снотворного, а то он будет, как жижа, – сказал мистер сидевший справа своему напарнику. – но не болтайте при нем, ясно? То-то же.

Где-то через три часа катер остановился. Мальчика подхватывает мистер слева, тащит, и бросат на пирс.

– Ты совсем? ЛЕХА. ТЫ ДЕБИЛ. Ты че, а? – закричал мистер справа – ОН же предупреждал: никаких ссадин. Ладно. Бери ег… – вдруг он услышал стук дерева, – Твою ж. Оба посмотрели вниз: на бревне, видимо след старого пирса, лежал мальчик.

– Оно же не острое, да? ДА? – запаниковал мистер слева. – Ладно, пойдем за ним.

Они прошли по пирсу, спустились на берег. Мистер слева закатал штаны и зашел в воду. И вдруг он подумал: «Холодно. Как же холодно. Не так холодная, как мой труп после встречи с НИМ, но всё же».