– Зачем ты нам? Какой от тебя прок? – вызывающе обратился он к Нэшу.
Тот, вероятно ожидая подобного вопроса, отреагировал на удивление спокойно:
– Я немного смыслю в навигации. Изучал её в юности.
– Лишние руки нам не помешают, Брукс, – поддержал его Энди. – Главное, чтобы человек был надёжный. А мне парень приглянулся, да и Бек говорит, что он не промах.
Гай презрительно фыркнул и быстро сказал:
– Нынче нам потаскухи людей подгоняют, а? Хотя, – он вдруг с выраженным равнодушием посмотрел на Нэша, – мне, в общем, всё равно. Раз эти джентльмены за тебя – пускай так оно и будет.
Договорив, он развернулся и направился в сторону корабля. Уже почти поднявшись на борт, стоя одной ногой на сходне, он крикнул мнущейся на песке четвёрке:
– Отчаливаем с рассветом, так что собирайте манатки, кролики, да пошевеливайтесь, – он сделал паузу, будто собираясь с мыслями, а затем добавил: – Да, и ещё одно, Нэш… твоя подружка, думаю, сумеет расплатиться за проезд, даже не будь у неё золотишка за душой, а вот насчёт тебя я не уверен…
– Будь спокоен, Брукс. Дай мне время, и я возмещу убытки с лихвой, – громко и чётко огласил Нэш.
Гай не стал дожидаться ответа – всем своим видом показывая полное безразличие к Тому и его словам, он вскоре скрылся во тьме сразу за фальшбортом.
Ночь в заливе Каноэ выдалась тихой, и на всей его длинной береговой линии стоял штиль. Но на заре, уже под утро, с запада подул небольшой ветер. К рассвету он усилился, и около шести часов «Кокетка», подняв все свои белоснежные паруса, навсегда ушла с Ямайки, оставив за собой её бесконечные ядовито зелёные холмы.
Относительно дальнейшего курса единства в команде не было – часть экипажа уверяла, что необходимо двигаться на юго-восток, в сторону Малых Антильских островов, в то время как другая половина настаивала на том, чтобы взять курс норд и добраться до Багам.
Нэш, безусловно, с самого начала догадывался об истинном роде занятий людей с «Кокетки», едва только познакомившись с Энди, Ником и другими членами команды.
Несмотря на то, что на грот-мачте[4 - Грот-мачта – вторая мачта судна, считая от носа; на двух и трёхмачтовых судах наиболее высокая мачта.] шлюпа развевался английский флаг Святого Георга, никакого отношения к торговому и уж тем более военному флоту этого королевства корабль и его экипаж не имели.
Как позже пояснил Нэшу капитан Баккер, знамя, по его мнению, в некотором роде символизировало происхождение большинства моряков, многие из которых были выходцами с Британских островов. Очевидно, что оно также оберегало «Кокетку» от агрессии со стороны карательных сил англичан, случайно встреченных в океане – те принимали их за своих, и отпускали с миром, не имея ни малейшего желания, ни острой необходимости тратить время на выяснения и проверки.
Тем не менее, были на корабле и представители других национальностей: несколько голландцев, пара французов и даже каталанец, что вызвало у Нэша особое удивление, ведь англичане в массе своей недолюбливали испанцев, и в ещё более острой форме это касалось той профессии, которую выбрали люди на шлюпе. Впрочем, сам каталанский матрос, имя которого было Бердуго, на вопрос Нэша ответил коротко и ясно – испанцем, вернее кастильцем, он себя не ощущал, и наоборот почитал за честь вырезать десяток-другой кастильских голов.
Том быстро вошёл в курс дела – если разговор на берегу и оставлял некоторые вопросы, то проведя пару дней на борту, Нэш уже видел всю картину происходящего. И картина эта была отнюдь не доброй.
Настроения и атмосфера на «Кокетке» были если не мятежными, то весьма близкими к тому. Вероятно, единственным удерживающим фактором, который несколько сбавлял напряжение, оставался ром, которым дальновидный Баккер забил трюм до отвала – несмотря на несколько месяцев в плавании, его всё ещё оставалось довольно много. Но квартирмейстера Винсента Мейсона и его верного последователя Брукса, выполнявшего на судне роль своеобразного помощника по множеству вопросов, притом старпомом в сути не являясь, не останавливала даже выпивка. Именно Мейсон, как наиболее уважаемый и авторитетный человек на корабле после капитана, был главным идеологом зреющего бунта – он открыто выражал недоверие Баккеру и призывал команду к переменам. Вследствие этой ситуации команда оказалась разбитой на два лагеря – тех, что в этом споре поддерживали Мейсона, было несравненно больше, но и у действующего капитана всё ещё оставались сторонники – в их числе, кстати, были и имевшие вес в команде старые прожжённые волки родом из Девоншира – Энди Кейнелл и Николас Эштон. Оба они хорошо относились к Нэшу и быстро стали его приятелями и единственными надёжными людьми, кому он мог доверять.
Что до капитана Яна Баккера, голландца по происхождению, то он действительно потерял контроль над ситуацией, и даже самые верные из его сторонников открыто или в глубине души признавали этот прискорбный факт. В былые времена Баккер был тем ещё пройдохой – к примеру, этот самый шлюп, которым он теперь командовал, раньше принадлежал одному французскому авантюристу – именно от прежнего владельца и осталось чудное название. Йоханнес взял его в качестве компаньона, предложив одно нехитрое, но грязное дельце – нападение на торговый караван испанцев недалеко от побережья Флориды. Предприятие прошло успешно, но коварный и алчный Баккер не захотел делиться добычей с партнёром. Вместо этого, придя в каюту француза на званый ужин по случаю празднования успеха, Ян вместе со своими молодцами вырезал всё живое на «Кокетке», в основном тех, кто имел смелость ему возразить, а остальных, более смышлёных, присоединил к своей новой команде. Было в его карьере и множество других не менее громких успехов, и к сорока восьми годам, а для человека его профессии возраст этот был весьма и весьма внушительным, имя Баккера было известно на многих островах Карибского моря, и далеко не каждый из купцов рисковал вступать с ним в перепалки.
Но в последнем рейде всё пошло из рук вон плохо, да и старина Ян как будто был уже не тот. За два с половиной месяца скитаний по бассейну, «Кокетка» встретила всего пару судов, которые могла бы сделать своей целью, да и те упустила в силу разных причин – то хода не хватило, и жертва попросту ушла по ветру, что для команды было настоящим позором, то духу и решимости у самого капитана. В результате на корабле начали подходить к концу запасы пищи и пресной воды, и Баккер приказал взять курс на Ямайку, бывшую на тот момент ближайшей землёй относительно судна. Тогда же он окончательно закрылся в своей каюте, и с тех пор покидал её крайне редко, ещё сильнее разгорячив на борту недовольство и злые слухи о капитане, якобы жрущем целыми днями ром у себя взаперти и окончательно обезумевшем. По дороге в Порт-Морант судно попало в небольшой шторм, изрядно его потрепавший, а затем и едва не погибло в бухте залива Каноэ, куда зашло для ремонта и пополнения припасов. «Кокетка» чудом избежала затопления и уничтожения волной цунами, которая в том районе, на счастье моряков, была гораздо меньше той, что обрушилась на Порт-Ройал.
Таким образом, после ухода с Ямайки команда вновь предстала перед выбором, куда плыть дальше, и эта дилемма стала очередным яблоком раздора, обострив и без того тяжёлую ситуацию в коллективе. В конечном итоге общим голосованием было принято решение о курсе на Багамские острова – моряки решили вернуться на Нью-Провиденс, откуда «Кокетка» и отправлялась в это неудачное плавание, с поправкой на то, что по пути, если им повезёт, они, возможно, всё-таки захватят какую-никакую маломальскую добычу. Примечательно, что Баккер на собрании вообще не присутствовал – решение было согласовано большинством и утверждено Мейсоном, который по законам, принятым на корабле, в любом случае имел право наложить вето на отказ капитана, даже если бы он последовал.
Что касается Нэша, он старался держаться подальше от всех споров и склок, тем более, будучи человеком новым и не знавшим всех подводных камней и причин конфликта. Он добросовестно выполнял поручения, которые ему выдавались, демонстрируя недюжинные способности и знания в области управления судном, чем немало удивил всех членов экипажа. Пару раз он даже выступал в роли штурмана и помогал так называемым «офицерам» определиться с текущим местоположением корабля или лечь на нужное направление.
Офицерами на «Кокетке» называли людей, стоящих чуть выше рядового члена команды – в их число входил Мейсон, боцман Перри, пушкарь Хьюэт и понимавший в лекарском деле ирландец Уилсон. Никаких воинских званий у них, конечно, не было, офицерами они стали не по королевскому указу, а решением большинства.
Одним из поздних вечеров, спустя несколько дней в открытом море, Нэш, как и в прежние дни, сидел на баке в компании своих друзей: Энди, Ника и ещё одного грубоватого с виду, но честного в душе молодого моряка по имени Льюис Брэбэм. Энди лениво тасовал в руках старую, давно пожелтевшую от постоянной сырости колоду. Николас с довольным видом обхватил губами круглую бутыль с элем и уже готовился сделать очередной глоток, когда Энди сказал:
– Ну что, парни, ещё одну?
– Сдавай. Эта партия моя, точно вам говорю, – азартно проговорил Льюис.
Нэш устало и равнодушно смотрел за тем, как Энди перебирал в руках карты всех мастей, всякий раз с некоторым трепетом касаясь тех, что относились к пикам. Вдруг он спросил:
– Может, всё же зажечь пару свечей? Не видно же ни черта.
– Том, тебе сколько раз ещё повторять? Есть правила. После восьми – никакого света на палубе, – раздражённо ответил Энди.
– Да какие там правила… Ты один только их и выполняешь.
– Ладно, Нэш, не бурчи. Энди прав, а ты ещё человек новый и зелёный, так что сиди и не рыпайся, и слушай то, что тебе старшие говорят, – вступился за приятеля Ник.
– От луны и так света как от камина, чего раскудахтались, – буркнул Льюис, целью которого было как можно скорее начать игру.
Энди начал сдавать карты, кладя по одной перед каждым поочерёдно. Ник вновь громко хлебнул, немного поперхнулся, а затем грубо сказал:
– А вообще парень прав. Такого дерьма на нормальных кораблях не бывает. Да вспомнить Тейта того же – разве терпел бы он такое? В миг всех, кто статьи нарушает, перевешал бы к чертям свинячим.
– Ну, скажешь тоже, – пробубнил под нос Энди, – Тейт, не Тейт… как будто ты с ним плавал…
– Я нет, но был у меня дружок в Бриджтауне[5 - Бриджтаун – город на острове Барбадос, в то время – английская колония.] – вот такой парень, – Ник демонстративно сжал руку в кулак, – так вот он с Тейтом как-то раз и ходил. Да и у Винса нашего, как говорят, с ним тоже какие-то делишки были.
– О ком речь? – поинтересовался Нэш.
– Да о Тейте, был такой… джентльмен фортуны, – Энди грустно улыбнулся, отдавая Тому последнюю положенную ему карту.
– Фортуны или нет, а в своё время он навёл шороху этот Чёрный Алекс, – протяжно зевая, отозвался Николас.
– Ну да, навёл, да только пришили его как последнюю скотину, и кому он нужен теперь, – скептично протянул Энди, – чертям если только, с котлами ждали его, – с этими словами он вновь улыбнулся.
– Кстати говоря, Винс вроде как слинял от него как раз перед тем плаванием. Дьявол их там разберёт, что за история была, да и не любит он рассказывать, – договорив, Ник поднял разложенную перед ним колоду и с живым интересом принялся изучать лица доставшихся ему карт.
Вскоре игра началась, но не прошло и пяти минут, когда всё тот же лохматый здоровяк пробасил:
– Вот дерьмо! А эль-то кончился.
– Придётся потерпеть, Николас, доиграть нужно, – заметил Льюис.
– Да ну тебя к чёрту, вон Нэш всё равно уже проигрался к дьяволу, – Ник призывно посмотрел на Тома, сидевшего с довольно хмурым выражением лица. Едва ли в его в планы входило выбыть из этой партии так быстро, учитывая, что предыдущую он чуть было не выиграл.
– Ладно, ладно, ты прав. Схожу, чего уж там, – пожал плечами Нэш, а затем лениво поднялся на ноги.
– И мне захвати бутылочку, Том, будь другом, – не отрываясь от карт, кинул ему Энди.
– Да и мне ещё одну, Нэш, – включился Льюис.
– Обойдёшься, Лу. Не дорос ещё, в отличие от этих достопочтенных господ, – сквозь улыбку бросил уходящий Том.
– Вот урод… – буркнул Льюис, а Энди и Ник дружно захихикали.