Осознанная необходимость

… Обязательно посоветуйтесь с врачом. Хм… Однако.

Задумчиво опрокидывает в себя остатки настойки. С последним глотком его всего передёргивает и шалаш озаряется мерцающим светом от готовой взорваться керосинки.

В углу напротив Рюрик видит неясный силуэт человека. Это медитирующий и что-то бормочущий на своём языке негр. Но Рюрик слышит не голос негра, а явившегося ему духа, тем более, что лицо негра в темноте как бы отсутствует.

ТЕНЬ. А ты, Рюрик, всё такой же: всё что горит и движется – твоё.

РЮРИК (изумлённо). Ты кто? И как ты…?

Негр раскачивается в трансе. Позвякивает орденами и медалями.

ТЕНЬ. Живу я здесь, Рюрик Феодорыч. Неужто не признал.

РЮРИК. Вилен Ильич? Товарищ Ухватов, так ты же в Москве пенсионеришь!

УХВАТОВ. Совсем плохо дело у тебя с головой, дорогой товарищ. Уже как лет пять в Москве, но не в малогабаритной, а на Троекуровском останки мои обгорелые почивают, а душа… Вишь, куда занесло.

РЮРИК. Не знал, извини. Значит ты здесь… и с медалями…?

Украдкой креститься под халатом. Ещё раз оглядывает пространство, пытается заглянуть за спину тени в притвор шалаша.

РЮРИК. …А там больше никого?

УХВАТОВ. Вопросы задаёт, значит, поверил и сразу. Вот уж чего от упёртого марксиста – ленинца не ожидал. Жирик, что тут недавно квартировал. На стенку полез от моей телогрейки. А ведь не пьющий. Но потом разговорились. Он себе здесь штаб-квартиру предвыборную организовал. Нельзя, говорит, помещение для штаба в приличном месте снимать, потому что вся демократическая общественность возмутится.

РЮРИК. О чём говорили-то?

УХВАТОВ. Поддержки просил. Денег. А откуда у меня деньги?

РЮРИК (ухмыляясь). А золото партии? Ты случайно не знаешь, где оно? А то я тут поиздержался маленько с этими выборами. Шутка.

Ухватов вздрагивает, подозрительно смотрит на Рюрика. Продолжает, как бы не заметив главного вопроса.

УХВАТОВ. Шутку понял, не смешно… Да, так вот. А ему, Жирику, всё равно. Бабло предлагал, место в партийном списке, лишь бы с папой Зю разобраться. Но я отказался, мы ж с Андреичем товарищи, я к нему в сон без стука вхожу. Там уютно, везде родной материализм, без обмана. Говно говном пахнет, а не цветами полевыми.

РЮРИК. И много его там?

УХВАТОВ. Вот, говорят, как определить, есть дух в квартире или нет. Неприятные запахи, пониженная температура воздуха, исчезнувшая вчерашняя котлета. А дух пахнет всем тем, что есть вокруг него, и получается, что котлета закатилась под диван и воняет, а температура ниже там, где идёт активное испарение неубранной мочи от нагадившей кошки. А на счёт того, что много или мало, скажу так – когда русский коммунист просыпается, от него серьёзно попахивает. Но от тебя, Рюрик Феодорыч, всегда водкой несло, а сейчас не пойму чем.

РЮРИК (с беспокойством). Да что ты говоришь, наверное, рыжий палёный виски-коньяк поставил, гнида. И вообще, мне что-то нехорошо.

УХВАТОВ. Унынием от тебя Рюря несёт за версту, вот что я тебе скажу. Вот ты всё под фуфайкой кресты кладёшь, а сам в церковь только на новый год ходишь для телевизора. Потому и стою я тут твёрдо и храбро. Жир тоже воздух вокруг себя весь исполосовал, но ему Бог просто не верит. Пока не верит, потому как старается грешник, глядишь в эту компанию 10 процентов и наберёт. И революция у тебя Боря какая-то унылая получилась. Под юморок бывших завлабов и графоманов – политологов продолжил дело Меченного. Тот-то, всё, что снаружи, раздал за понюшку табака, а ты всё, что внутри, разбазариваешь. Была страна какой-никакой, но усадьбой, а стала коммуналкой. Не на кого любо-дорого смотреть. Вместо медной трубы и гармони одна унылая виолончель с бледным лошадиным лицом поверх ейного бюста. Три выстрела из танка с Бородинского моста – жалкое подобие скучнейшего путча.

РЮРИК (выставляет скрещенный пальцы). Три выстрела говоришь! Ах ты крыса белодомовская.

Рюрик в ярости хватает что-то и бросает в приведение – в то место где расположился Федя. Федя, получив этим чем-то тяжёлым по голове, с трудом возвращается в реальность. Начинает медленно подниматься во весь свой немалый рост. Рюрику кажется что шляпа первого секретаря обкома трепещет ушами, срывается с головы, делает несколько кругов под потолком и устремляется к выходу из грота. Рюрик бросается за ней и сталкивается с негром. От мощного соударения оба мгновенно приходят в себя. Кричат от ужаса и разбегаются по углам. Рюрик больно ударяется головой о стену. Слышится удаляющийся голос Ухватова.

УХВАТОВ. Не унывай, Рюрии…ик! А про золото партии забудь.

Сцена 12. Окрестности обкомовской дачи - ночь

Брилка и Гвардин появляются с той стороны, куда они ушли в предыдущей сцене. Светят фонарями в разные стороны.

БРИЛКА. И долго мы так ходит будем. Не видно ни зги.

ГВАРДИН. Ладно, тормози. Передохнём.

БРИЛКА (закуривает). Вот мы всё ходим и ходим. Я-то понятно. Мне губернатор нужен. А вам?

ГВАРДИН. Да я так, покурить вышел. А тут ты. Ну я и за компанию.

БРИЛКА. Не хотите говорить и ладно. Уважаю службу охраны. Только теперь это всё (широко раскидывает руки) вокруг – моё.

ГВАРДИН (устало). Ну и флаг тебе в руки. А губернатор теперь тебе зачем?

БРИЛКА. Ну как же! Там в доме я возьми и похвались. Пётр Николаевич как бумагу увидел, сразу с лица сбледнул, зенки вытаращил и побежал как Раскольников. Боюсь за топором.

ГВАРДИН. Это ты о ком сейчас.

БРИЛКА. О губернаторе, конечно.

ГВАРДИН (в отчаянии). Этого только не хватало!

БРИЛКА. Да что вы в самом деле, Александр Силыч. Найдётся губер. Завтра как миленький приползёт извиняться.

ГВАРДИН. Так может это он президента похитил?

БРИЛКА. Что…о!?

Из кустов появляется Даши.

ДАШИ. Нет. Это я его… Точнее не я… Ну не совсем я…

ГВАРДИН. Что…о?!

БРИЛКА. Как?

Гвардин мгновенно вытаскивает «стечкин», но Брилка во-время останавливает его.

БРИЛКА. Спокойно, товарищ генерал. Это тот самый вогунн, который купил у меня мраморную глыбу – я вам только что рассказывал – и вылечил слона.

ГВАРДИН. Вогунн, говоришь. (Даши) Негр твой?

ДАШИ. Да.

ГВАРДИН. Ну, веди, ассасин таёжный. Нет постой. Как он там? Друг твой его не повредил.

ДАШИ. Спит. Совсем здоровый.