Осознанная необходимость

ЭСТ. Господа, не верьте ей, она всё лжёт. Учитель, что же вы молчите?

СОБАКИН. Фима, перестаньте кривляться, вы не на митинге. У товарищей моё досье за пазухой. Но, Неля, как ты могла? В краткие минуты духовной близости я уже представлял тебя верной любящей женой, рождение первенца, уютный домик на Чайковского. А ты чекистка со стажем!

НЕВРОЗОВА (растрепанная и в смятении). Прощай любовь моя! Ты больше никогда не увидишь меня на кафедре права.

Неврозова убегает.

СОБАКИН. Неля, куда же ты! У тебя же рукопись моей докторской диссертации.

Неврозова притормаживает. Делает неприличный жест средним пальцем. Исчезает.

НЕВРОЗОВА. Вот где твоя диссертация!

Собакин бежит вслед за девушкой.

В гостиной остаются Ежов, Малютин и Эст.

ЕЖОВ (сентиментально). Какая верность долгу, товарищи, даже под таким давлением она не раскололась – где же наши туфли.

МАЛЮТИН. А если она побежала топиться, то мы так и умрём в этих дурацких тапках.

ЭСТ. Нет, учитель её не упустит. Как лев серну, он её настигнет у водопоя и придавит лапой. Удивительный человек. Вы знаете, он собирается покорить шпиль Петропавловки и посидеть на плече у ангела.

МАЛЮТИН. Идиотская затея. Глупость у нас в политике никогда не была в загоне. С другой стороны, глупость – такое же естественное свойство, как ум. Можно её развивать и культивировать. Чем собственно товарищи либералы и занимаются.

ЕЖОВ. Но это же особо охраняемый объект!

МАЛЮТИН. Кто, Анатоль Басетович? С каких это пор?

ЕЖОВ. Да нет – шпиль! Оттуда же можно бомбу сбросить на Первое мая или показать что-то неприличное всему народу.

ЭСТ. У вас богатая фантазия, товарищ, но устаревшая. Сегодня в России один охраняемый объект – это, сами знаете кто или что. Не удивлюсь, если на верхнем ярусе Ивана великого бомжи уже давно костры разжигают. Мы сначала думали туда забраться, но ангел прикольнее. Поменяться ролями, так сказать. Мол, раньше ангел у вас на плече сидел, а теперь я оберегать вас буду.

МАЛЮТИН. Вы на кого работаете, Ефим Амбросьевич? Это же прямой подкоп под сами знаете кого. Да, ему на вторую полку в бане забраться, и то Добейку вызывать надо для страховки. Но в данный момент именно он у народа на шее… пардон, на плече сидит, он его охраняет.

ЕЖОВ. И сидеть будет, и чемоданчик ядерный у него.

ЭСТ Папаша, не смешите мои тапочки. Чемоданчик! В дни тяжких сомнений по поводу четвёртого инфаркта того, кого не знаем где он, Газпром Степаныч в краткую минуту обладания символом власти над миром полюбопытствовал и приоткрыл вот на столько. Я рядом был. Коллеги, вы не поверите, – рубашка, галстук, ещё по-моему трусы, ещё что-то для тяжести – и всё.

ЕЖОВ, МАЛЮТИН. Не может быть!

ЕЖОВ. Фима, а если мы вам сейчас – по морде за дезинформацию и панические настроения, и в кандалы?!

МАЛЮТИН. Почему же вы молчали? Это же чёрт знает что такое!

ЭСТ. Газпром Степаныч хотел сразу доложить, но я его остановил. Если бы Он… тогда узнал правду… Ну, вы понимаете: давление, стенокардия, астма, тромб и… А потом, знаете ли, всё пошло на поправку, мы и решили держать всё в тайне.

ЕЖОВ. И никому ничего не сказали. Ефим Амбросьевич, на вас это так не похоже. А сейчас почему вдруг решили открыться?

ЭСТ. Мы хотим, чтобы учитель стал президентом. Мы – это я, Рудак и учитель. Газпром молчит, значит и он не против.

МАЛЮТИН. А Сосковский в курсе? Его таблоиды по всей России светятся.

ЭСТ. Ерунда всё это. Кого папа назначит, тот и будет. И вы это знаете. А вам я тайну открыл, потому что хочу, чтобы и вы нас поддержали, а если потребуется, и надавили. Вы же силовики. Кстати, Юрий Ильич, верните, наконец, эти пятьсот тысяч. Они наши, для учителя, а не для папы.

МАЛЮТИН. А чего же тогда Мама и принцесса так беспокоятся. Телефон мне оборвали: верни да верни деньги. Неужели они против своего…

ЭСТ. Они просто ничего не знают, но, если бы вы тогда согласились, то мы нашли бы как перехватить валютный запас. И так – решайтесь. Да или нет?

МАЛЮТИН. Да, нет!

ЕЖОВ. Нет, да!

ЭСТ. Сволочи.

ЕЖОВ. А вы как думали, товарищ Эст. Без следственного эксперимента никто вам заключения не даст.

МАЛЮТИН. Зачем спешить, Фима, мы же до сих пор в тапочках, и к тому же – где настоящий ядерный чемоданчик?

ЕЖОВ. Кстати, вы не заметили? Телефоны не работают, в телевизорах рябь белая.

Сцена 5. Таинственный грот – раннее утро

Рюрик в гроте один. лохматит волосы, тяжело вздыхает, хватается за грудь. Он находится под впечатлением разговора с Ухватовым. Слышится голос Рудака, призывный и ласковый, однако, интонация его каким-то чудом совпадает с прощальным «не унывай» духа грота.

РУДАК. Рюрик Феодорыч, Вы где-е?

РЮРИК. Чур меня, чур!

Рюрик забивается в дальний угол грота и затаивается.

Появляется Рудак. Останавливается, со света не видит Рюрика, быстро обегает помещение в поисках тайного лаза, где может храниться клад.

Рюрик, следит за ним с ужасом.

РЮРИК (не выдерживает). Нет на мне крови. Я по пустым этажам приказывал стрелять. Холостыми. «Лётчик», «трубочник» живы, все предатели амнистированы. Нет на мне крови.

РУДАК (вздрагивает). Рюрик Феодорыч, вы здесь, президент наш родной, да что с вами?

РЮРИК. Ты кто? Покажись.

РУДАК. Да я это, господин президент.

РЮРИК (подозрительно). Пахнет серой. Рыжий, ты что ли? Чего тебе? А Саша где?

РУДАК. Александр Силыч? Да он отстал маленько. А вы-то как здесь оказались.

РЮРИК. Да я, понимашь, попросил его поискать место для предвыборного штаба…