Осознанная необходимость

Подхватывает Арину под локоток, весело восклицает:

ЗАТЕЙНИК. …Это тройка-семёрка-туз какая-то, графинюшка!

АРИНА (заражаясь его весельем). Вот и Пушкина вспомнил, супостат.

Садятся в лодку.

Сцена 2. Окрестности таинственного грота – раннее утро

Гвардин конвоирует Рудака. Рудак оглядывается, не понимает, куда они направляются. Метрах в ста Гвардин вдруг внезапно останавливается.

РУДАК (начинает волноваться). Чего стоим, кого ждём? И вообще, куда мы всё-таки направляемся. Где Президент, Александр Силыч…?

С подозрением смотрит на Гвардина.

… Он жив?

ГВАРДИН. Живее всех живых. И для вашего сведения – умнее некоторых в тысячу раз. Никто его не похищал. Он сам попросил меня сымитировать похищение. Как Иван Грозный, говорит, покину бояр своих, посмотрю, что они без меня делать будут, как проявятся. И он был прав – уже проявилось. Виктора Пионерова завалили, земля ему пухом…

РУДАК. Да вы что? И за что?

ГВАРДИН. Не знаю, но сам тело видел. Проводил в последний путь.

РУДАК. Не понимаю. Всё очень сложно.

ГВАРДИН. А что тут понимать, Авангард Борисович. Мы с тобой теперь в одной упряжке, поэтому тебе скажу. Да и ты дурака здесь не строй. Речь идёт о преемнике. Отец родной, даже если выборы эти выиграет, до конца срока вряд ли дотянет, а ещё одного импичмента точно не переживёт. Потому вопрос о преемнике и встал во весь рост. Поэтому и захотел Папа выяснить, кто чего стоит.

РУДАК. Так получается, что мы все здесь – претенденты, так сказать? А Фима Эст?

ГВАРДИН (вздыхает). И этот баламут тоже. Так Президент решил.

РУДАК (приосанивается). И я?

ГВАРДИН (совсем загрустил). Теперь и ты, рыжий.

РУДАК. Так вот о чём он в бане пытался сказать. Репетировал, значит.

ГВАРДИН (морщит лоб вспоминая). А бумага была?

РУДАК. Какая бумага? Наш Президент без бумаги всегда правду матку…

ГВАРДИН. Значит не было. Это хорошо…

Вдруг в отчаянии хлопает себя по ляжкам.

… А костюм-то был…!

Бессильно опускается на землю.

… Значит этот гад и бумагу с собой унёс.

РУДАК. Да о чём вы, Александр Силыч?

ГВАРДИН. Всё, нам конец. Он же при мне, перед баней, достал какую-то бумагу. Я ещё обратил внимание – там слово было «Указ». От руки, правда, но всё равно. Это он её вам по памяти читал. Пошутить хотел. И я думал, что шутит. Но шутка-то теперь в костюме, а костюм у вражеского шпиона.

РУДАК. Так это был черновик указа о, прости Господи, передаче власти?

ГВАРДИН. Кому черновик, а кому… Интересно, имя там указано? Если да, то это кто-нибудь из вас… нас. А если нет? То может быть кто угодно! И этот кто-угодно сейчас с ядерным чемоданчиком чёрт знает где. Авангард Борисович, страна в опасности! Надо идти и доложить Президенту.

ЧУБАЙС. Да где же он?

ГВАРДИН. Здесь, совсем рядом, в гроте.

РУДАК (невольно радостно). В каком гроте?

ГВАРДИН. Сам увидишь. Только вот что…

Гвардин придирчиво осматривает Рудака. У того небольшая ссадина на голове, струйка засохшей крови на щеке. Со всей силы бьёт Рудака в глаз. Тот падает и кричит. Гвардин вынимает «стечкин». Рудак в ужасе закрывает рукой голову, пытается отползти на спине. Гвардин протягивает ему пистолет рукоятью вперёд.

ГВАРДИН. Боец Рудак, приказываю выстрелить в меня, чтобы не подумали, что самострел. Я скажу куда. Потом мы вместе явимся перед Президентом израненные и измождённые, из горнила смертельного боя с превосходящими силами противника. Только тогда Папа нам поверит, что это не мы с вами украли чемоданчик и бумагу. Ты понимаешь меня, щенок!

Рудак скулит от страха, но берёт пистолет, пытается прицелиться подбитым глазом. В отчаянии зажмуривает оба и стреляет. Промахивается.

ГВАРДИН. Спокойно, ещё раз. Целься другим зраком, иначе я его сам закрою.

Рудак стреляет в оттянутую Гвардиным складку на боку. Гвардин скрежещет от боли зубами, зажимает рану. Отбирает пистолет, разряжает оставшиеся патроны в окрестные деревья.

ГВАРДИН. Всё пошли.

Сцена 3. Таинственный грот - раннее утро

Рюрик беспокойно слоняется по пространству, шаркает по мощёному досками полу банными тапочками. Время от времени прикладывается к заветной бутылочке «Шаман-Камня».

Останавливается на крышке потайного люка с медным кольцом. В этом месте доски под его весом прогибаются, но он этого не замечает.

Берёт жертвенную лампаду, с тоской оглядывается вокруг: над ним тяжело нависает довольно высокий куполообразный неровный каменный свод, стены по дуге далеко расходятся в стороны, основание их теряется во мраке.

Подносит лампаду к портрету Ухватова. Обращается к нему.

РЮРИК. Думаю, Саша не врал, когда тут на покушение намекал. Подстроено всё значит. Переворот. Они и Витю наверняка пришили, там же в парилке. Но кто конкретно, зачем? Я же вроде давал понять, что не пойду на второй срок. Врал, конечно, да думал так спокойнее будет для семьи. Опять же, сразу все враги повылезали, Сосковские разные, Гуси гадкие и прочие, понимашь. Теперь уж не из пушек… Нужен ядерный чемоданчик. Эх, Саша, Саша.

Слышит за спиной тихое покашливание. Оборачивается. В прежнем углу густой зыбкой тенью появляется Ухватов. Он в телогрейке и в ондатровой шапке.

УХВАТОВ. Ещё раз здравствуй, Рюрик. Ты что здесь рыщешь, как у себя дома.

Рюрик шарахается в сторону, спотыкается о кольцо потайного люка. Ухватов тут же перемещается на его место, пытается незаметно забросать кольцо мусором. Сквозняк делает это за него.

УХВАТОВ. Вот так-то лучше…