Осознанная необходимость

Рюрик подозрительно вглядывается в пол.

РЮРИК. Что лучше? Ты зачем здесь… опять.

УХВАТОВ. Зашёл узнать, как ты тут. Слышал, товарища твоего, Витю, архаровцы таки сгубили. Да, разворошил ты осиное гнездо своей стрельбой по Белому дому.

РЮРИК. Опять ты за своё. Ты же знаешь, меня за голую ляжку не возьмёшь…

Встаёт в позу. Торжественно:

…Ты там своим передай, товарищ, мною принято решение – я иду на второй срок. И все бразды остаются у меня. И никакие Сосковские и газпромы не могут мне помешать. Некоторые только подержались за мой ядерный чемоданчик и уже думают, что им всё дозволено. Портретов на улицах понавешали, интриги разводят, партии разные создают. До сих пор я больше о семье думал, чем о стране, это я тебе сейчас как на политбюро говорю.

УХВАТОВ. Ну, ну. Прямо Юлий Цезарь без штанов.

РЮРИК. А ты не смейся. Заело меня, понимашь, что у одних всё, а у меня ничего. Нет, тогда у меня кое-что уже было, ну там – «Москвич», потом «Волга», но когда в первый раз у Меченного дома побывал, всё его великолепие увидел… Ты представляешь, Ухватов, в нищей, разваливающейся на части стране, в самом её сердце – собственный золотой дворец! Вот тогда у меня, товарищ, крыша и поехала. Понял я, что вот в этом-то как раз предела нет, и не будет ни при каких обстоятельствах. Пока в стране есть что продать, будет продано, не продано, так уничтожено, чтобы другому не досталось. И пусть он и не враг вовсе, и председатель Совета народных депутатов, может быть доктор наук и трубку курит, а другой, вице-президент, три раза во имя Родины в плен попадал и «героя» имеет, но он другой и только поэтому – враг. И по нему не грех и из танка с Бородинского моста. Остаётся только семья и…

Бьёт себя в грудь.

… и я.

УХВАТОВ. А страна как же, люди?

РЮРИК. Люди!? А что люди. Люди, это очень важно, но если они не мешают проводить правильную политику. Вот недавно здесь у Брилки в карьере опять попалась дура, настроение мне испортила на весь день. Вот все ей плохо. Чего ей плохо-то?! Когда я вижу, что на базаре и в магазинах все есть. Покупай да ешь. Вон Брилка, какой магазин отгрохал. Обуви завались. Так ведь не идут, дорого им. Вот таких нам не надо. Они мешают мне сосредоточиться, думать. Вот и ты мне мешаешь…

Крестится

…Изыди.

УХВАТОВ. А ты не спеши, Рюрик Феодорыч. Ты тут в своей берлоге совсем озверел. Сегодня какое число – знаешь?

РЮРИК. Вчера было второе.

УХВАТОВ. Очень хорошо. А сегодня, значит, третье июля 1996-го. Понимаешь к чему я клоню. 8 часов утра. А в 20.00 закроют все участки.

РЮРИК (растеряно). Не понимаю.

УХВАТОВ. А что тут понимать. По моим данным, все урны уже опечатаны.

РЮРИК. И…

УХВАТОВ. Всего проголосовало 70506938 граждан.

РЮРИК. Отлично! «Голосуй или проиграешь!» Значит сработало! Ай да Рудак, ай да рыжий.

УХВАТОВ. Ты не торопись радоваться. За товарища Зю отдали свои голоса 35253468 и за тебя столько же.

РЮРИК. Значит всё сначала. На это я не подписывался. Чёрт! Что делать-то. Постой, постой, а почему я ничего обо всём этом не знаю.

УХВАТОВ. А это ты у своих нукеров спроси. Только и они тебе ничего путного не скажут. Ты Брилке бумагу о приватизации карьера и всея приозёрья подписал?

РЮРИК. Кажется, да.

УХВАТОВ. Вот за это дорогой Пётр Николаевич, мужду прочим бывший помощник Угробина…

РЮРИК. Как?

УХВАТОВ. Память у тебя короткая. Сам его в ссылку сюда послал. Так вот оно тут на горе глушилку поставил, так что никакие телефоны, радио и телевизоры не работают. Теперь тебе даже заморский твой друг не поможет. И дорогу перерыл, чтобы вы не сбежали. Это тебе не брилкины тапочки.

РЮРИК. Обложили гады!

УХВАТОВ. Кстати, тот фейерверк, который ты устроил в Приозёрске весь мир переполошил. На-ка вот почитай. А я полетел.

Откуда-то сверху падает стопка иностранных газет.

РЮРИК (заискивающе). Постой. Ты же дух, значит, не совсем коммунист. Ты же знаешь, я вторые выборы не выдержу. Неужели нет никакого выхода.

Внезапно снаружи, совсем рядом раздаются выстрелы, крики. Рюрик бросается в угол, пытается спрятаться.

УХВАТОВ (исчезая). Кажется, пора сматываться. А выход всегда есть, Рюрик. Ты у вогунна своего спроси. Попроси…и. Не унывай, Бори…ис.

Сцена 4. Обкомовская дача - раннее утро

Гостиная дачи.

Неврозова прячет собранные башмаки в чулан.

Присаживается за стойку, вздыхает: она исполнила приказ и теперь загрустила.

Малютин первый спускается к столу.

МАЛЮТИН. Ещё раз доброе утро, красавица. Ваш ночной визит был столь неожиданным, что я не успел подготовиться и не охладил бутылку шампанского. Я только что из ванной – вы заметили? Люблю, знаете ли, с утра контрастный душ, это когда спина холодная, а живот тёплый. Женщины так тоже любят, но наоборот, ха…ха. А вы, девочка моя, как к этому относитесь?

НЕВРОЗОВА. Я заходила, чтобы предупредить – завтрак немного задерживается. Я не знала… Извините меня, пожалуйста.

МАЛЮТИН (поднимает бровь, затем ласково улыбается). А я так и подумал, ведь мы договорились заранее, не так ли?

НЕВРОЗОВА. Да, я помню ваше предложение, но контрастный душ ненавижу.

МАЛЮТИН. Вот как? А я слышал, Анатоль Басетович большой фанат этого дела.

Малютин оглядывает зал, не видит тела Пионерова, вздрагивает. Хватает Неврозову за руку.

МАЛЮТИН. А где…?

Эст выходит на антресоль. Он не видит Неврозову.

ЭСТ. Юрий Ильич, здравствуйте. Вы сегодня у нас за грибного человека? Уже попробовали? Надеюсь, не отравлено.

НЕВРОЗОВА (Малютину возмущённо). Больно, пустите.